Флэшмоб "составь плейлист по буквам своего имени" ака "похвастайся своим музыкальным вкусом. снова."
Тащить по желанию и всё такое.

@темы: тесты/опросы/мобы, музыка, обо мне, любимой

---

Я внезапен, как всегда, но. Мне тут сделали красивое в честь аэстетик-флэшмоба. Хочу ещё ><"

От Нёкла

От Масты

От Тэда

ЮПД.
Да, я тоже хочу хвастаться. Аэстетики, которые делаю я:

Для Тэда

Для Тэн

Для Нёкла

Для Масты

П.С. А ещё я теперь выгляжу вот так:

Смотреть @ наслаждаться

запись создана: 28.05.2015 в 17:45

@темы: тесты/опросы/мобы, позитив, обо мне, любимой, картинГофлуд

---

Тэн сделала мне таких охуенных автарок, что теперь хочется писать сюда чисто ради того, чтобы их выгуливать хд

@темы: crazy world, позитив, обо мне, любимой, Тэнчик, друзья

---

29.05.2015 в 19:59

Пишет  Мисс Джонс:

29.05.2015 в 16:51

Пишет  билли крэш:

COMRADES


Такое дело, ОЧЕНЬ нужна помощь.

В Санкт-Петербурге с 4-го июня от трех дней до недели очень нужно место предполагаемого ночлега.
В виду того, что все очень резко и зарплату на работе я не успеваю получить и раньше 10го ее точно не увижу, деньги сразу предложить не могу, только если рассчитаться позже.
Как вариант бартера - еда на время проживания или ФОТОСЕССИЯ, я фотограф, кайнда неплохой, больше, наверное, ничего предложить не могу, но.

В общем, верю в теорию шести рукопожатий, в то, что найдутся добрые люди, что мне еще остается!

please
HELP

---

VDF, Гость|Док, G, флафф, колледж!ау с нарколепсией и русскими эмигрантами
Потому что Тэн зло. Ненавижу Тэн.

~370 слов

Док вырубается внезапно, на третьем слоге слова «транзистор». Гость ловит его отработанным движением, подтаскивает к койке — в такие моменты очень на руку то, что их комната шириной в два шага, — и усаживает, заботливо подложив подушку под спину. Док тихо посапывает, уронив подбородок на грудь; Гость залезает с ногами на стол, свалив с него кипу бумаг и скелет какой-то железяки, колдует над двумя чашками, красной с надписью Нескафе и белой с обломанной ручкой, заливает содержимое кипятком из облезлого электрочайника, обмотанного лучшим другом инженера — изолентой. Мерзкий запах растворимого кофе перебивает остальные мерзкие запахи комнаты, давшей приют двум молодым и не слишком чистоплотным парням. Гость греет руки на чашкой — отопление опять отключили в начале марта, не считаясь с погодными условиями и нетерпимостью теплокровных прямоходящих млекопитающих к минусовым температурам. От этого веет чем-то очень домашним.

Гость рассеянно смотрит в окно, на постепенно сереющее небо, и медленно считает про себя — два, три, четыре. На «двадцать восемь» Док вздрагивает и распахивает глаза.

— ... тор, — заканчивает он. — Чтобы я покупал такую мелкую пакость за долбанных три бакса? Ха! Бред, я так ему и сказал! В мире ещё существуют свалки металлолома! Ты ведь сходишь со мной на охоту за сокровищами? — его болтовня плавно сходит на нет, сменяется широким зевком, потом ему, наконец, приходит в голову оглядеться и задуматься, какого чёрта он снова делает в кровати.

— С добрым утром, — говорит Гость, вручая ему чашку (с отбитой ручкой, не красненькую): кофе в постель в данном случае не роскошь, а жизненная необходимость. — Пятый раз за сегодня.

— Иду на рекорд, — самодовольно отвечает Док. Пару минут от настороженно принюхивается к кофе, смешно шевеля усами, обхватывает чашку руками — греет пальцы. Кастобот недовольно шипит, вертится под ногами, пытается влезть к нему на колени в поисках тёплого места; Док принимается с ним ругаться, доказывая, что папочкин халат был постиран только вчера и совсем не нуждается в утеплении рыжим кошачьим мехом. У Гостя странно свербит в носу, хочется то ли чихнуть, то ли заплакать от чего-то очень тёплого и острого внутри, и он, не придумав ничего лучше, чтобы это выразить, швыряет в парочку мотком изоленты и обзывает их придурками.

— Сам такой, — отвечает Док. Он понимает.

VDF, Раф, Гость, Док, PG, флафф, колледж!ау

~930 слов

Никто не знает, какая у Гостя специальность. Это такая непреложная истина, один из базовых законов вселенной, вроде гравитации или... или гравитации — Раф не слишком хорош в физике и не помнит, какие ещё законы непреложны, но в том, что уж гравитацию, эту бессердечную суку, не обмануть никому, он уверен.

Но физики — ребята чокнутые на всю голову, и потому они беспрестанно тычутся в основы мироздания, пытаясь пошатнуть их для удовлетворения своего любопытства, и Раф решает, что он ничуть не хуже, чем они, и тоже имеет на это право.

Как всякий хороший учёный, он начинает со сбора данных. Данных не так уж много: он знает, что Гость был вчера с ним на лекции по менеджменту, и что Маттео регулярно видит его на военной кафедре, а у Жудит он брал конспекты по психологии; Док подтверждает, что помогал Гостю с проектом по роботехнике, Тим говорит, что Гость дал ему ответы на тест по экономике, потому что уже писал его в прошлом году, спрашивать о чём-то Стеллу Раф стесняется, и на этом у Рафа кончаются люди, с которыми он разговаривает, и остаток дня он предаётся размышлениям о том, какой отстой его жизнь и почему у него так мало друзей.

На следующий день он переходит к прямой конфронтации.

— Кем я стану после выпуска? — Гость озадаченно моргает, потом демонстративно мрачнеет. — Уж точно не очередным винтиком в машине капитализма. У меня есть планы, Раф. Ты будешь их частью, не беспокойся, я не дам тебе утонуть в болоте мещанской жизни.

— Я не это имел в виду, — Раф неловко морщится. — Я имел в виду — что ты изучаешь? Тут, в колледже?

— В основном жизнь, — бойко отвечает Гость. От былой мрачности не осталось и следа, теперь он сияет энтузиазмом. — Немного людей, немного вселенную. И себя, конечно. Нельзя познать мир, не познав себя, верно, Док?

Из кладовки, в которой битый час уже копошится в поисках какого-то винтика Док, доносится согласное мычание.

— Да, но какая у тебя специальность? — Раф начинает терять терпение. Это нормальное состояние при общении с Гостем, он привык, но руки всё равно сжимаются в кулаки.

— Профессиональный возмутитель спокойствия! — теперь Гость явно издевается, и Раф не выдерживает, ведь он обычный человек, а не одна из невозмутимых железяк Дока.

— С каким дипломом ты выпустишься? — кричит он Гостю в лицо. После этого на пару секунд становится пугающе тихо, Раф даже думает, что переборщил, и собирается извиниться, и тут у Гостя начинают дрожать губы.

— Так вот к чему это всё, — тихо шепчет он. На глаза наворачиваются крупные слёзы. Рафу неловко. Рафу хочется провалиться сквозь землю. Сгореть. Развеяться пеплом. — Ты... ты хочешь от меня избавиться, да? Ты хочешь, чтобы я выпустился, чтобы у меня забрали студенческую визу, чтобы я... чтобы я вернулся домой?

— Разве ты сам этого не хочешь? — неуверенно спрашивает Раф; он чувствует, что уже обречён, проиграл по всем фронтам, и каждое новое слово только делает хуже, но почему-то продолжает говорить. Он представляет себе дом — свой дом на окраине Парижа, где его ждёт мама и вкусный завтрак; он вспоминал этот дом каждую ночь на первом курсе и до слёз хотел вернуться обратно из сырой холодной общаги. Разве кто-то может не хотеть того же?

— Я? Я?! Я что, похож на мазохиста?! — Гость спрыгивает со стола, слёзы мгновенно высыхают, теперь он пылает яростью. — Ты хотя бы представляешь, что такое — мой дом?!

— Нет? — Раф бормочет еле слышно, предчувствуя надвигающуюся бурю. Гость подтверждает его худшие опасения, воздевая руки к потолку.

— Это ад, — трагично возвещает он. — Сырой, холодный, мрачный, нищий ад. Улицы, заполненные тупыми, бессмысленными аборигенами. Погодные условия, приближённые к экстремальным. Разруха. Голод. Однажды мы ели кошачий корм на рождество, Раф! Док! Док? Расскажи Рафу, как мы ели кошачий корм на рождество!

— Ели, — соглашается Док, высунув лохматую голову из чулана. — Довольно вкусно, кстати.

— Особенно вискас, подушечки с паштетом.

— Я больше люблю желе в пакетиках. Знаешь, с лососем или ягнёнком.

— Ммм, желе... мамин холодец до него не дотягивал, — Гость жмурится на минутку, поглаживая себя по животу и облизываясь, потом встряхивается всем телом и распахивает глаза. — Кошачий корм, Раф! Думаешь, порции кошачьего корма достаточно взрослому мужчине, чтобы потом суметь одолеть медведя?

— Какого медведя?! — Рафу кажется, что ему снова семь, у него температура под сорок градусов и он бредит, только мамы нет рядом, чтобы промокнуть ему лоб мокрой тряпочкой. Как ни странно, это тоже нормально при общении с Гостем. Ему серьёзно нужно задуматься о расширении круга друзей.

— Того, который ждёт тебя на пути к ведру! — кричит в ответ Гость. Док, потеряв интерес к разговору, ныряет обратно в чулан.

— Какому ведру?!

— В которое ты будешь ссать, потому что туалет в коммуналке один на десять комнат и утром всегда занят дядей Толей со стопкой порножурналов! — Раф не знает, что на это сказать, и просто захлопывает разинутый рот, а Гость буднично заканчивает: — Кроме того, я числюсь в списке потенциальных террористов, и дома меня ждут парни из специальной службы. Я иногда покупаю им пиццу через интернет. Неблагодарная у ребят работа.

— Ага, — слабо соглашается Раф. Ему нужно выпить. Гость доведёт его до алкоголизма раньше, чем выпустится, это уж точно.

— Я из-за ваших разговоров захотел есть, — обвиняюще сообщает Док, задом выползая из кладовки с огромной пыльной коробкой в руках, которая по всем законам физики ну никак не могла поместиться в тесном маленьком чулане. Гость снова залезает на стол с ногами, освобождая в комнате немного пространства, ухмыляется во весь рот и подмигивает Рафу:

— Хочешь попробовать немного кошачьего корма?

Рафу не хватает сил, чтобы отказаться.

запись создана: 10.05.2015 в 02:42

@темы: фанатское, Тэнчик, мои кривые ручки

---

Название: Two ghosts in one mirror, no nearer
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Леонард Снарт|Эван Маккалох
Рейтинг: R
Жанры: джен, ангзд, неудачный хёрт/комфорт
Размер: ~1800 слов
Описание: К чести парней, они не вздрагивают ни когда бутылка летит в стену, ни когда сам Лен подрывается с места, а потом вышибает дверь ногой, как бумажную. Чёрта с два Маккалох застрял на толчке, как нормальный человек — и Лен предупреждал его, что сделает, если поймает с дурью снова.
Посвящение: Лей, если ей нужен этот пиздец хд
Варнинг: кровяка, селфхарм, наркотики, алкоголь, маты, прочие няшные, запрещённые законодательством вещи. Название из The Fray – Say When.

На базе Маккалох неловко бурчит «парни, без меня» и почти сразу ныряет в сортир, заперев на щеколду символическую фанерную дверь.

На базе Маккалох неловко бурчит «парни, без меня» и почти сразу ныряет в сортир, заперев на щеколду символическую фанерную дверь. Остальные слишком устали, чтобы возражать, в конце концов, у них есть и второй душ, а горячую воду всё равно ещё утром извёл под ноль Мик, так что хмурится и грызёт нижнюю губу один только Лен. Он продолжает делать это, пока ребята снимают мокрые, драные костюмы, пока они двигают ящики, заменяющие им стулья, пока достают пиво и карты, чтобы утопить горечь поражения в алкоголе и механической, давно не вызывающей ни у кого азарта игре; он даже берёт бутылку и ополовинивает её меньше чем за минуту, прежде чем терпение иссякает в край. К чести парней, они не вздрагивают ни когда бутылка летит в стену, ни когда сам Лен подрывается с места, а потом вышибает дверь ногой, как бумажную. Чёрта с два Маккалох застрял на толчке, как нормальный человек — и Лен предупреждал его, что сделает, если поймает с дурью снова.

Маккалох шарахается от раковины так, будто Аксель опять поставил там шутиху с кислотой, только вот Лену прекрасно видно, что из крана течёт обычная вода, и ещё — что Маккалох судорожными рваными движениями пытается расправить закатанные по локоть рукава формы, и после этого смотреть уже никуда не надо, Лен просто хватает его за зелёный широкий ворот и встряхивает так, что голова Маккалоха мечется вперёд-назад на тонкой шее, зубы клацают, а уложенная чёлка падает на глаза.

— Босс, — хрипит Маккалох; Лен не слышит, не хочет слышать, он не дал ему юлить и оправдываться в первый раз и тем более не даст сейчас, когда пальцы скользят по прорезиненной ткани формы и только невероятное усилие воли удерживает его от того, чтобы сомкнуть их прямо на этой шее. Чёрт возьми, не так много правил есть в его маленькой банде: не убивать, не насиловать, не обдалбываться в сортире у него под носом, неужели это так сложно?!

— Босс! — повторяет парень. Он дёргается, пытаясь вырваться, затравленно шарит взглядом по крохотной ванной, скребёт скрюченными пальцами по поясу — ищет оружие, которое сам же, идиот, бросил у входа на базу. Как будто зеркальная пушка помогла бы против Капитана Холод, чёрт возьми, тем более в руках зарвавшегося мальчишки — Маккалох не Сэм, никогда им не будет, как бы не перешивал под себя широкую форму, сколько бы не копался в игрушках своего предшественника, пытаясь улучшить то, что и так идеально. Сэм открыл зеркальное измерение, Сэм научился его использовать, Сэм жил им и в нём; Сэм, в конце концов, не был ёбаным наркоманом.

— Босс, — слабо сипит Маккалох, а потом изворачивается всем телом и с силой бьёт ногой. В пах — не честно и не красиво, Лен бы, может, оценил ход, да Лен бы и не пропустил такой удар в другой момент, Негодяй он, в конце концов, или нет, — но на этот раз он был слишком взбешён и слишком не готов к сопротивлению, а потому сгибается от боли, и этого мгновения Маккалоху хватает, чтобы отпрянуть и локтем ударить по зеркальной дверце шкафчика, которую он сам обычно использует для связи. В тонких пальцах быстро оказывается крупный зазубренный осколок — таким же Маккалох поигрывал пару часов назад на деле, поглаживая крошащимся остриём горло заложника. Теперь острая кромка касается его горла; Лену немного боязно сглатывать — Маккалоху не впервой убивать, Лен не сомневается, что тот может порезать ему сонную артерию в отместку за разбитый в прошлый раз нос и глазом не моргнуть, но тот почему-то медлит, и потому медлит, не торопится выкрутить руку и дать по морде сам Лен, пытаясь понять, что пацан задумал. Так они и стоят, пока глаза Маккалоха не становятся карими из угольно-чёрных, а к белому до синевы лицу не приливает по новой кровь.

— Босс, — выдыхает Маккалох, когда они оба немного приходят в себя, и нервно облизывает искусанную в мясо губу; его всего ощутимо трясёт, от чего опасно дрожит острое лезвие, и Лен не уверен, что парня могло так напугать всего лишь то, что босс его немножко придушил, он скорее готов поверить в синдром отмены и его последствия. — Я не кололся, бля буду. Сам посмотри, нет у меня ничего. Ни крошечки.

Его глаза горят чем-то средним между ненавистью и отчаяньем, и Лену хватает этого, чтобы сделать усилие, взять себя в руки и обвести клетушку взглядом. Не видно стекла, белого порошка, шприцов — никакой привычной атрибутики. Вряд ли Маккалох успел бы убрать за собой так чисто.

— Руки покажи, — командует он, потому что верить Негодяю на слово будет только Флэш или полный идиот. Маккалох недовольно дёргает плечами, но под суровым взглядом сдаётся, откладывает осколок и снова закатывает мокрые рукава. Под одним всё чисто; под другим красуется длинная алая полоса, от которой бегут ручейки к запястью. Лен сводит брови вместе и тихо рычит, потому что какого хрена, Маккалох, серьёзно, он не нанимался иметь дело с таким дерьмом, ему не нужен суицидник в команде, трупы бывших членов коллектива плохо влияют на интерес новичков — и где-то в глубине души мимолётом проносится припозднившаяся мысль о том, что, наверное, снимать наркомана с дури лучше под присмотром мозгоправа, можно было спросить у Мика пару номеров, — но Маккалох, правильно истолковав его негодование, быстро тушуется и прячет взгляд.

— Я не нарочно, — сумбурно бормочет он, и, как всегда в минуты волнения, сбивается на такой ужасный акцент, что Лену приходится прикладывать усилия, разбирая хотя бы каждое второе слово. — Зеркала, босс. Они имеют свойство разлетаться на осколки, знаешь ли. Расхреначил рукав... бля, ну я правда нечаянно. Вон, видишь, тут теперь тоже? — он демонстрирует ладонь, на которой красуется красная влажная выемка, оставшаяся от осколка. — Всего-то кулак сжал. Грёбанные стёкла. Я бы форму кевларом подшил, но плотность барьера...

— Какого чёрта ломал комедию? — коротко спрашивает Лен, который не слушал научный трёп от Сэма, и от этого слушать не собирается тоже. Маккалох всё ещё вертит раненой рукой, будто не знает, куда её теперь девать-то, такую, и он сердито ловит его запястье и заставляет замереть. Маккалох снова дёргается, в глазах мелькает тот же загнанный взгляд, но Лен в гробу видел его тараканов, его больше заботит то, что член его команды — между прочим, отвечающий за все планы безопасного отступления, — собирается истечь кровью над треснувшей раковиной в крохотном сортире, и его как командира это категорически не устраивает.

Маккалох молчит и сопит, пока Лен неласково, но осторожно щупает его руку, проверяя глубину раны — если бы была задета вена, он бы уже откинулся, но если нервы? Тоже не круто, — и только когда Лен достаёт из разбитого шкафа аптечку, снова открывает рот.

— Наркотики, — он произносит это так, словно всё объясняется одним этим словом. Лен, который и вопрос-то уже забыл, смотрит на него с сумрачным удивлением, недовольный тем, что его отвлекли. — После отмены стало... ну, херово. Не всегда соображаю, куда бегу или стреляю. Зеркала чаще бьются. Больше осколков. Травматизм на рабочем месте, а? Моя страховка это покрывает, босс? — смех у него какой-то неровный, острый, сам похожий на сыплющиеся осколки. Лену это не нравится — не смех, тьфу, плевал он на чужой хохот, пока тот не раздаётся ему в лицо, — а то, что он толкает его на поиски метафор. Совсем не в его духе, и никогда не кончается хорошо.

— И это всё? — спрашивает Лен; не то что бы его правда это интересовало, скорее, он просто поддерживает разговор, чтобы пацан не отрубился от кровопотери, пока он его бинтует. Подушечки пальцев у Лена шероховатые и почти нечувствительные после стольких лет постоянной работы со сверхнизкими температурами, но даже так он ощущает неровности на коже — тонкие, грубые, такие светлые, что кроме как на ощупь их и не заметить. Маккалох ёжится, неловко переступает с ноги на ногу — то ли Лен слишком давит на рану, то ли лезет своими вопросами, куда не надо. Лену, в общем-то, плевать и на то, и на другое.

— Иногда я бью зеркала специально, — добавляет Маккалох неуверенно, и акцент у него снова совсем невозможный, не слова, а каша из грубых согласных и неприятных слуху круглых гласных. Лен морщится, наматывая бинт, круг за кругом, пока красная полоска не сменяется красными же пятнами на белой ткани; потом исчезают и они. — Это отвлекает. Переключает боль, — Лен продолжает механически двигать руками, вверх-вниз, быстро, сноровисто, не в первый раз всё-таки. Маккалох следит за этим мельтешением с пару секунд и добавляет, тихо, неуверенно: — Понимаешь?

Лен понимает, даже больше, чем ему хотелось бы. Негодяи — ходячее сборище всех видов самодеструктивного поведения, он сам — первейший образец, он ведь лидер, чёрт возьми, он должен воплощать всю суть команды. Его моральное разложение выражается не уколами дури и порезами на коже, он ограничил себя проститутками, пивом и мордобоем с местными супергероями, но желание разбить зеркало, чтобы не видеть там ненавистное лицо, у них с Маккалохом явно общее — даже если они пришли к нему разными путями. Наверное, на этой мысли он должен почувствовать с парнем какое-то душевное родство, но он ощущает только пустоту и острое желание выпить. Не они первые и не они последние — нормальные, здоровые люди просто не приходят к тому, чтобы надеть на себя идиотский костюм и выйти на улицы с чудо-пушкой наперевес, и таких вот шальных травматиков, не умеющих иначе справляться с дурным прошлым, в одном только Централ-Сити наберётся под сотню. Так что, если Маккалох хочет найти родственную душу, пусть идёт в бар или кружок анонимных суперзлодеев — но не к нему. Только не к нему.

Ему не ясно, чего ждёт в ответ на это откровение притихший Маккалох. Может, что он его обнимет и скажет, что не бросит, или билета к мозгоправу, или пинка под зад подальше от команды; может даже, всего сразу. И может где-то в другом мире кто-то другой — какой-нибудь идиот, или Флэш, — сделал бы что-то подобное, но Лен, спасибо миру в целом и папе в особенности, не такой, так что он затягивает бинт потуже, выбрасывает в раковину окровавленные обрывки, вытирает мокрые ладони об парку и пожимает плечами. Пока это не наркотики, его не касается, чем его парни гробят свою жизнь. Маккалох это понимает и молчит, рассеянно трогая кончиками пальцев свежую повязку — она пачкается алым поверх, потому что порез на ладони Лен трогать не стал, он не опасен для жизни, а Маккалох не несмышлёный ребёнок. Разберётся сам.

Лен уходит без лишних слов, оставляя Маккалоха наедине с кривым осколком на раковине.

Чужое отражение в щербатом зеркале сверлит взглядом его спину, пока он не захлопывает за собой лишившуюся замка дверцу.

@темы: фанатское, crazy world, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: Catch a cold
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Барри Аллен|Леонард Снарт, Лиза Снарт, Мик Рори
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен, преслэш, флафф, хёрт/комфорт
Размер: ~4500 слов
Описание: Я собираюсь тебя лечить. Будет как-то позорно, если мой противник умрёт от простуды, а?

— Это не я, — сказал один голос — возмутительно, на взгляд Барри, громкий, ну вот зачем орать так, что голова начинает раскалываться на части? — Ты же видел, я даже выстрелить не успел!

— Видел, видел. Я тоже не успел, он сам упал. Эй, красненький, что, бегать разучился? — ответил второй, поприятнее, мягкий и гладкий, как стекло, если, конечно, бывает мягкое стекло; он раздавался ближе, почти над самой головой, и потому, когда Барри открыл глаза, то совсем не удивился, увидев у своего лица ботинки. С минуту и он, и человек в ботинках молчали; потом один ботинок вдруг приблизился и осторожно ткнул его в бок. Лёгкие на это взорвались яростной болью; Барри зашёлся в диком кашле, и кашлял так долго, что ему перестало хватать воздуха, и глаза снова сами собой закрылись.

Второй раз он открыл их пару минут спустя. За это время обладатель первого голоса, низкого и хриплого, успел подойти и теперь маячил на периферии поля зрения размытым бежевым пятном, а владелец второго голоса и чёрных ботинок опустился коленями на сырой асфальт и склонился над Барри, так что он мог видеть его лицо. Лицо было хмурое и немного растерянное, как у маленького ребёнка, который никак не может понять, почему падает вся башня из кубиков, если он убрал только нижний; вообще-то, это было бы даже мило, если бы Барри не знал слишком хорошо, чьё это лицо. В конце концов, именно ради него он выбрался из постели, закинулся двумя таблетками аспирина и рискнул выйти из дома, хотя доктор Уэллс, Циско и Кейтлин хором сказали не лезть в неприятности, пока организм не пережжёт весь вирус до последней вредоносной клеточки.

— Снарт, — сказал Барри; чувство было такое, словно каждое слово наждачкой проходится по горлу изнутри. Игнорируя дискомфорт, как положено хорошему герою, он снова кашлянул и попытался придать себе угрожающий вид: — Ты... арестован.

— Живой, значит, — удовлетворённо кивнул Леонард и обернулся ко второму голосу, то есть пятну, то есть своему сообщнику. Рори. Мик Рори, Тепловая Волна, он тоже должен быть арестован, но Барри никак не мог прокашляться и сообщить ему об этом.

— Может, добьём, чтобы не мучился? — поинтересовался Рори. Барри и Снарт одновременно издали недовольный звук.

— Лишние трупы, Мик, — буркнул Леонард. Потом ухмыльнулся: — У меня есть идея получше. Ну-ка, мистер беспомощный и безобидный супергерой, покажи нам личико...

Барри слабо, возмущённо пискнул, попытался отвернуться, но ловкие пальцы уверенно стянули с него маску. В лицо пахнуло прохладным весенним ветерком, мгновенно слизнувшим с кожи капли пота; Барри оскорблённо засопел, Снарт и Рори молчали.

— Ну как, — спросил Рори после паузы. — Сильно помогло?

— Иди ты, — буркнул Снарт. Он вглядывался к лицо Барри так, словно надеялся прочесть в нём ответ на все вопросы мироздания и пароль от главного сейфа Центрального Банка одновременно. Барри хотел сурово посмотреть в ответ, но вокруг было слишком много света, и глаза предательски слезились. Пришлось зажмуриться. — Понятия не имею, что это за хрен... эй, пацан. Имя не хочешь сказать?

— Не хочу, — просипел Барри недовольно. Кажется, фильтр между мозгом и ртом барахлил сегодня ещё сильнее, чем обычно, так что после этого он добавил: — Смеяться... будешь... а у самого-то...

Снарт промолчал и зачем-то коснулся его щеки кончиками пальцев. Провёл ими вдоль скулы и выше, до линии роста волос. Потом погладил лоб, и на этом моменте Барри не выдержал и тихо застонал.

— Больно? — быстро среагировал Снарт и не слишком ласково принялся вертеть его голову, обхватив лицо руками, так, что Барри немного затошнило. — Что, затылок разбил? Крови вроде не видно...

— Рука, — невнятно ответил Барри, пытаясь одновременно увернуться от бессмысленной и очень неприятной тряски, и ткнуться лбом Снарту в ладонь, а не только в подушечки пальцев. — Холодная. Хо-ро-шо...

— Да он красный весь, под цвет костюмчика, — проворчал Рори. — Лихорадит пацана. Бывает. Слушай, мы дело заканчивать будем, или как?

— Да, — рассеянно ответил Снарт; он сдался и положил ладонь Барри на лоб, и только тогда Барри понял, насколько раскалённой была его кожа всё это время, и тихонько заскулил от облегчения. — Конечно. Просто собери мешки в багажник. Я сейчас.

— И этот человек говорит мне что-то про огонёчки, — возмутился Рори — впрочем, мешками, судя по звукам, занялся. Барри хотел повторить про арест, и про то, что они поплатятся за свои преступления, и ещё добавить что-нибудь умное и смешное, но вместо этого только сильнее задрожал.

— Бля, — сказал Снарт. — Мик. Мик, смотри, он размывается.

— Охренеть, — голос Рори снова раздался рядом, и Барри почувствовал на плече другую ладонь, тоже прохладную, но шире и грубее. — Да он вибрирует, как кресло-массажёр! А вдруг он взорвётся?

Снарт, кажется, задумался. Потом легонько похлопал Барри по щекам, заставляя открыть глаза.

— Эй, пацан. Ты можешь взорваться?

— Нет. Только если с Бет. Бет могла... — просипел Барри. На глаза вдруг навернулись слёзы, и он жалобно зашмыгал носом. Вдруг отчаянно захотелось поделиться с кем-то этой ужасной несправедливостью. С каких это пор он стал таким эмоциональным? Проклятая температура! — Я не успел... а... а они...

— Мда, — резюмировал Снарт. Потом он завозился, потом Барри кто-то бесцеремонно дёрнул за плечи, приподнял, и вдруг вокруг обернулось что-то тёплое, мягкое, пахнущее морозом и немного машинным маслом. Барри вцепился в это тёплое, пытаясь укрыться целиком и свернуться в клубок, и над его головой кто-то тихо фыркнул, а потом на лицо опустился большой глубокий капюшон, щекочущий кожу меховой опушкой, и неприятно громких звуков и яркого света стало меньше. И снова было, как с ладонью — Барри и не догадывался, что мёрзнет, пока ему не дали что-то, чтобы согреться.

— Машина готова. Мы уезжаем, или ты ещё не насмотрелся? — поинтересовался Рори.

— А этого что, тут бросим? — ответил Снарт вопросом на вопрос.

— Ты бросал людей с простреленными конечностями истекать кровью, — Барри возмущённо хныкнул, Снарт вздохнул и рассеянно погладил его через капюшон, Рори почему-то тихо выругался и — Барри было не видно, он предположил по звукам, — шлёпнул себя ладонью по лицу.

— Если его кто-то тут найдёт, да ещё и в костюме... да ему ещё повезёт, если его просто убьют. Хотя, в таком состоянии, он может откинуться и без чужой помощи... — задумчиво протянул Снарт. Поглаживать он не перестал, и Барри воспользовался этим как приглашением к тому, чтобы переложить голову с жёсткого асфальта на уютные тёплые колени. Снарт фыркнул, но спихивать обратно не стал — и на том спасибо.

— Ну так поиграй в доброго самаритянина и вызови ему скорую, — раздражённо отозвался Рори. Кажется, ему эта идиллия совсем не нравилась. Злой он был, этот Рори. Барри так и сказал: «Рори, ты злой», но из-за кашля его никто не понял, и Рори со Снартом продолжили болтать о своём.

— И что они сделают, когда приедут и найдут тут парня, который одет в красный комбинезон и трясётся, как вибратор? — Барри не видел Снарта из-за капюшона, но готов был поспорить, что тот выразительно поднял бровь. «Вызовут журналистов в лучшем случае и военных в худшем», сказал бы он сам, если бы не боялся, что снова начнёт кашлять, как только откроет рот. Впрочем, Снарт явно думал о том же. Умный он был, этот Снарт, жаль только, что мудак и преступник.

— Пацан, — Снарт, похоже, молча обменялся с Рори какими-то телепатическими сигналами и убедил его в своей точке зрения, раз тот больше не пытался спорить и только тихо фырчал себе под нос. — Будь умницей, адрес свой скажи?

Барри возмущённо помотал головой. На это ушли все силы, он снова съёжился и застонал, и даже не смог сопротивляться, когда чужие ладони зашарили по его телу.

— Телефона тоже нет, — вздохнул Снарт, когда закончил его ощупывать и залез в каждый карман костюма.

— Давай оставим его на крылечке лаборатории, и чёрт с ним, пусть сами разбираются, — предложил Рори.

— И кто там будет, в воскресенье-то утром? — задал Снарт вполне разумный вопрос. Рори забурчал про яйцеголовых трудоголиков, Снарт вздохнул, потом они ещё пару минут возились с телефонами, пытаясь нагуглить телефон Стар Лабс, и ещё столько же пытались дозвониться, считая гудки и гадая вслух, возьмут ли трубку.

— Я всё ещё за то, чтобы его поджарить, — проворчал Рори, когда они оба потеряли надежду. Потом раздался тихий шлепок — кажется, Снарт отвесил ему подзатыльник, и Барри здорово пожалел, что это пропустил.

— Что я говорил про лишние трупы? — укоризненно сказал Снарт. Потом он снова взял Барри за плечи и рывком заставил сесть. Барри всхлипнул, охнул, вывернулся, и его стошнило на асфальт, и только то, что Снарт вовремя схватил его за шиворот, не дало ему рухнуть в эту лужу лицом. — ... гадость какая, — Снарт вздохнул и снова его дёрнул. Барри так и не понял, что случилось, просто он вдруг стал лёгким-лёгким, и всё вокруг поплыло, потом в глазах потемнело, а потом он вдруг уже был в незнакомой машине, провонявшей гарью и пивом, и снова лежал головой на чьих-то коленях.

— Давай наденем на него мешок, как в шпионских боевиках? — предложил Рори. Раз его голос раздавался с переднего сидения, значит, лежал Барри на коленях Снарта. Это почему-то успокаивало.

— Капюшоном обойдёмся, — отмахнулся Снарт и в подтверждение своих слов бесцеремонно натянул его поглубже, закрывая Барри почти всё лицо и уж точно загораживая обзор.

«Если вы меня убьёте, за меня отомстят», хотел сказать Барри — но уснул раньше, чем смог набрать достаточно воздуха для угрозы.

***

— И этот человек запретил мне завести собаку, — сказала Лиза и демонстративно надулась. Лен цыкнул и плечом отодвину её в сторону, чтобы аккуратно уложить Флэша на продавленный диван в центре базы; вообще-то обычно на нём не то что не спали, но даже сидеть боялись из-за торчащих пружин и привычки складываться пополам в самый неподходящий момент, но Лен не собирался лезть за раскладушкой и матрасом ради врага, и точка.

— Он в этом своём костюмчике спечётся, имей в виду, — сообщил Мик. Он с самого начала всем своим видом показывал, насколько не по душе ему эта идея, и сейчас подчёркнуто сидел на другом конце комнаты и отказывался участвовать в происходящем иначе чем отпуская ехидные комментарии.

— Не буду я его раздевать, — буркнул Лен. Дрожащий мокрый Флэш на базе смотрелся настолько странно, что даже почти органично. Ещё одна нелепая деталь интерьера, вроде обугленного остова картины в углу или лизиных коньков. Только больше и стонет тихонько.

— Я могу помочь, — тут же вызвалась Лиза и облизнулась так хищно, что Лен снова цыкнул и всё-таки взялся за Флэша сам. Костюм и правда насквозь пропитался потом и неприятно скользил, пока он его стягивал; под плотной, похожей на сплав синтетики и кожи тканью обнаружились серая футболка с эмблемой Стар Лабс, синие боксеры и тоненькие руки-ноги с белой-белой кожей, усыпанной тёмными точками родинок. Кожа быстро пошла крупными мурашками, Флэш захныкал, не приходя в сознание, и Лен вернул ему свою парку. Это парня немного успокоило — он снова под ней свернулся и сонно засопел, время от времени начиная сипеть и покашливать.

— Итак. Какой у тебя план? — поинтересовалась Лиза. Лен ответил ей тяжёлым, полным глубокого смысла взглядом, которого обычно хватало, чтобы впечатлить более тупых подельников и заставить их поверить, что он знает больше, чем они могут себе представить.

— Ясно. Плана нет, — резюмировала Лиза. Мик явно хотел что-то добавить — наверняка неприятное, — но тут Флэш опять закашлялся, так, словно пытался вывернуться кишками наружу, и Лену пришлось присесть рядом и придержать его за плечи, чтобы тот не навернулся с дивана.

— Аптечку перешарьте, — бросил Лен командным тоном, грубовато поглаживая Флэша по дрожащим лопаткам в надежде, что это его немного успокоит. — Ну? Или кто-то хочет держать его за ручку, пока я сам этим займусь?

Лиза с Миком переглянулись — и Лену не понравились их взгляды, — но покорно ушли выполнять приказ.

Замер температуры (через рот, конечно, хотя Лиза не могла не пошутить про более точный метод, после чего они с Леном чуть не сцепились, и Мику пришлось их разнимать) Флэш проспал и сонно разлепил глаза только тогда, когда Лен попытался краем стакана разжать ему зубы, чтобы всунуть в рот таблетки и залить их водой.

— Н-не, — пробормотал Флэш. Зубы у него стучали так, что стакан тоже начал вибрировать; Лен всерьёз забоялся, что он сейчас просто раскрошит стекло и обсыплется им с головы до ног.

— Чего тебе «н-не»? — передразнил Лен. Флэш приоткрыл рот, и он попытался этим воспользоваться, чтобы впихнуть таблетки, но тот снова замотал головой и повторил:

— Н-не... — ему пришлось сделать паузу и подышать, прежде чем он продолжил, — н-не поможет. Суперскорость, — он ткнул себя пальцем в быстро вздымающуюся грудь, моргнул и опустил взгляд, удивлённо разглядывая огромную синюю майку с двумя скрещенными клюшками и надписью «Комбайны, вперёд!», сменившую форменную футболку Стар Лабс.

— Могу переодеть обратно, — проворчал Лен и кивнул на обогреватель, где висела и не могла высохнуть уже двадцать минут мокрая футболка нежданного гостя. — Если тебе таблетки не помогут, что делать-то? У тебя сто пять и восемь. Подскочит ещё немного, и будет у меня на руках труп спидстера.

Флэш медленно моргнул, шмыгнул носом и закрыл глаза, и прежде, чем Лен успел возмутиться, снова улёгся головой ему на колени и тихонько засопел.

— А я ведь даже имя твоё не знаю. Как-то нечестно... — на всякий случай попытал счастья Лен.

— Нет, — на удивление чётко и уверенно ответил Флэш, а потом уснул, пуская слюни ему на брюки. Лен подумал немного и легонько провёл ладонью по взмокшим от пота волосам, но тут же отдёрнул руку и сделал вид, что активно пытается спихнуть с себя чужую голову, потому что в комнату вернулся Мик с пальмовой ветвью в виде бутылки пива.

Мик великодушно сделал вид, что ничего не заметил.

Лиза, в отличие от него, великодушием не отличалась.

— Какая прелесть, — прокомментировала она. Лен насупился и попытался прожечь её взглядом. Лиза благостно улыбнулась, достала сотовый и сделала пару снимков.

— Я убью тебя, — сумрачно пообещал Лен. Привести угрозу в действие он не мог, так как для этого нужно было снять с себя спящего Флэша, а этому по неясным причинам противилось всё его существо.

— Не бойся, я не выложу это в инстаграм, — утешила его Лиза. — Оставлю для личного пользования, и под личным пользованием я имею в виду шантаж. Кстати об этом...

— Предлагаешь шантажировать Стар Лабс красненьким? — верно истолковал паузу Лен. Мысль была хорошая, даже очень, можно было гордиться мелкой и обдумывать детали, и потому Лен категорически не понимал, отчего внутри заскреблось что-то неприятное. То, что Флэш в этот момент причмокнул во сне и по-детски сунул под щеку ладонь, ситуацию лучше не сделало.

— Мы могли бы выменять его на что-нибудь, — предложил Мик. — Готов поспорить, помимо наших пушек, у них там куча всяких классных штук есть. Снимем видео, как с той девчонкой, пустим по всем каналам... бла-бла-бла, дайте нам свои секретные технологии, или мы убьём красненького. Ну, мы-то, конечно, не убьём, но они этого не знают. Пусть побегают.

— Мы не готовы, — жёстко — намного жёстче, чем стоило, вообще-то, — ответил Лен. — Помните, как всё закончилось в прошлый раз? Тогда это сыграло нам на руку, потому что у меня был план. Сейчас плана нет. Вы хотите рискнуть? Прекрасно, но без меня.

Мик с Лизой помолчали. Потом переглянулись — и когда они научились делать это так, что Лену от одного взгляда на эти заговорщицкие лица хотелось набить чью-то морду просто для профилактики? Вот он ведь предчувствовал, что знакомить две самые большие занозы в его заднице не стоило. Не слушал голос разума — огребай последствия, Ленни.

— Ну вот чего ты, — протянул Мик занудно, с писклявыми обиженными интонациями. — Вот нормальный же план был...

— Ленни не хочет, чтобы мы играли с его новым питомцем. Жадина-говядина, хочет себе всего Флэша, — в тон ему заявила Лиза. И ухмыльнулась. На фоне большого и немного чокнутого Мика её легко было принять за слабенькую беззащитную девочку (иногда она этим беззастенчиво пользовалась), но Лен прекрасно понимал, кто в этой парочке заводила. А ведь когда-то была милой маленькой девочкой с бантиками в тугих косичках. Впрочем, стервой Лен любил её ещё больше, тут не поспоришь.

— Очень смешно, — проворчал Лен. Лиза сладенько улыбнулась.

— А что, я не права? Хорошо, просвети меня, братик, — со сладкой улыбкой удивительно сочетался очень острый взгляд. Лену под ним всегда становилось неуютно. — Какая нам будет выгода от того, что мы вытрем Флэшу сопельки? Деньги? Слава? Плюсы в карму? Озаботился спасением души, братик?

— Я ничего не собираюсь объяснять. Вы всё поймёте потом, — сказал Лен с нажимом, особенно выделив последнее слово. Хотел бы он сам знать, какого чёрта возится с красненьким. Конечно, он мог обосновать это логически, он мог обосновать логически что угодно и даже поверить в это; в конце концов, умение делать вид, что происходящее — не более чем часть плана, когда всё совершенно точно идёт не по плану, знакомо всем игрокам в покер и детям из неблагополучных семей. Лен прошёл обе эти школы блефа.

Лиза, к сожалению, тоже, так что стоило ей заметить его нежелание толкнуть длинную речь о том, как они не ценят его точно выверенный план, и её улыбка тут же из сладкой стала победной.

— Подумайте о будущем, — сказал Лен, не желая сдавать позиции. — Однажды этот момент сыграет нам на руку. Если бы вы умели видеть...

— Если ты сейчас упомянешь перспективу, я кину в тебя подушкой, — предупредил притихший было Мик. Лен одарил и его возмущённым взглядом, но едва не начавшуюся речь всё-таки проглотил. Не стоило начинать свару или драку с больным спидстером на руках. Разбудят ещё.

Они помолчали ещё немного, пока не кончилось пиво. Вставать за новой порцией всем было лень, равно как и включать телевизор. Лен хорошо знал это расслабленное ленивое состояние — именно в таком придумываются все самые безумные планы, просто от того, что группе в равной степени чокнутых людей одновременно стало скучно.

— У кого-нибудь есть маркер? — спросила Лиза в потолок. Лен и Мик перестали сверлить взглядами друг друга и уставились на неё с недоумением, и Лиза довольно ухмыльнулась: — Ну, убивать нельзя, мучить нельзя, показать его по ТВ крупным планом нельзя, обменять на крутую пушку нельзя... должны же мы получить с этого хоть что-то?

С этим Лен спорить не стал.

***

Барри не мог сказать точно, сколько проспал — всё, что он знал, так это что у него раскалывается голова и что на улице темно.

Ах, да. И что он лежит на улице.

— Что мы тут делаем? — сонно спросил он у Снарта, который почему-то лежал рядом. Снарт ответил парочкой заковыристых ругательств и осторожно сел, придерживая ладонью левой руки ушибленный локоть правой.

— Ты плакал и звал мамочку, а потом засверкал молниями и бац! — коротко пояснил он чуть позже, когда запас ругательств иссяк. — Чёрт меня дёрнул схватить тебя за шиворот? Ты мне руку вывернул, придурок!

— Извини? — слабо предположил Барри. Он действительно помнил, что ему снилось что-то про маму, молнии, жгучее, безумное горячее пламя, опаляющее кожу, и забивающий лёгкие чёрный дым, от которого постоянно хотелось кашлять; он просто не думал, что реагировал на это так… бурно.

Снарт вздохнул.

— Ма-амочка... тьфу. Тебе что, пять? Я думал, хотя бы двенадцать, — проворчал он, поднимаясь на ноги. — Твоё счастье, что ты нас только к концу улицы выкинул. Пошли обратно, г-герой.

Барри жалобно моргнул и предпринял попытку подняться. Снарт полюбовался этой трагикомедией пару минут, ругнулся, удивительным образом связав в одной конструкции Бэмби и пидорасов, и подхватил Барри на руки. Барри подумал о том, чтобы побороться за свою гордость и вырваться, потом посмотрел на плывущий перед взглядом недружелюбный асфальт, и вместо этого положил голову Снарту на плечо. Снарт раздражённо фыркнул, защекотав дыханием его кожу, но промолчал.

— Ты даже для пятилетнего слишком лёгкий, — проворчал Снарт, уже когда перекладывал его на диван. — Лабораторные крысы что, совсем тебя не кормят?

— Я съедаю примерно сто пятьдесят гамбургеров в день, — вяло возмутился Барри.

— Них... дорого же ты обходится твоё содержание, а? И я думал, это мои подельники меня объедают, — Снарт удивлённо присвистнул, потом присел на диван рядом и похлопал Барри по щеке. — Шшш, рано засыпать, ну-ка открой рот... ага.

Барри послушно взял в рот кончик градусника, а пару секунд спустя тот запищал, и внутри головы в ответ на это что-то начало взрываться, так что Барри свернулся в клубок и заскулил.

— Вот дерьмо, — выдохнул Снарт. — Пацан, ты не в курсе, какая температура тела — верный билет в морг?

— А? — говорить было больно, думать было больно, существовать было больно, но вопрос был связан с химией, а молчать, когда его спрашивают про химию, Барри не умел. — П-при... ста семи и шести начинается денатурация белка... необратимые повреждения мозга при ста десяти... максимальная зарегистрированная у выжившего... сто пятнадцать и семь...

— Денатурация, — повторил Снарт так, как будто это было ругательство. — Пацан, ты денатурируешь по полной. Всё ещё не хочешь сказать мне, где искать твоих милых маленьких друзей с умными мозгами и крутой техникой?

— Ты им навредишь, — проскулил Барри. От безысходности он задрожал ещё сильнее, диван начал вибрировать вместе с ним, и Снарту пришлось встать.

— Да не... почему сразу вредить-то... ну в смысле... — забормотал он; потом вздохнул. — Ну, то есть, да, но не сейчас! Вот бля же. Надо было слушать Мика... лежал бы ты сейчас в переулке и был бы не моей проблемой... — он пошатался немного по комнате, повздыхал и в итоге куда-то испарился. Барри всхлипнул — плакать хотелось ужасно, но не получалось, как будто вся жидкость в теле уже вскипела и испарилась, хотя технически это, конечно, было невозможно. Может быть, стоило попытаться добежать до доктора Уэллса? Или попросить Снарта назначить встречу где-то... в безопасном месте... нет, слишком рискованно. Неужели он умрёт вот так, от простуды, в логове каких-то негодяев, в самом расцвете сил?

О, нет, оказывается, он всё-таки ещё мог плакать.

Снарт вернулся в комнату пару минут спустя и начал с того, что с порога рявкнул:

— Ну-ка хватит разводить сырость!

Барри счёл это вопиющей несправедливостью — он умирает, а ему нельзя даже поплакать из-за этого?! — и всхлипнул ещё громче. Снарт забурчал себе под нос что-то недовольное, присел перед диваном и вдруг принялся Барри вертеть, как куклу. До того не сразу дошло, что его нагло раздевают; потом он слабо засопротивлялся, потому что умирать ещё и голым было совсем уж грустно и стыдно.

— Да прекрати ты! — снова рявкнул Снарт. Сделал пару глубоких вдохов, прикрыл глаза и медленно, очень спокойно сообщил: — Я собираюсь тебя лечить. Будет как-то позорно, если мой противник умрёт от простуды, а?

Это Барри немного утешило, и он позволил снять с себя и парку, и майку — по крайней мере, Снарт не тронул боксёры. Уже что-то.

— Вообще-то, это делают уксусом. Или спиртом. Но уксуса у меня нет, а это — самое близкое к спирту, что я нашёл, — ворчливо пояснил Снарт. Барри с трудом сфокусировал взгляд на полупустой бутылке с виски и закашлялся от удивления. Снарта это, похоже, рассмешило — Барри успел заметить короткую довольную ухмылку, прежде чем тот снова стал каменно-серьёзным.

Начало вышло не слишком удачным — Снарт приложил к плечу Барри влажную тряпку, стойко пахнущую алкоголем, а в следующий момент тряпка задымилась, а Снарт затряс в воздухе ладонью и зашипел сквозь зубы.

— Какого?!.. — взвыл он, когда немного успокоился.

— Извини, — пробормотал Барри. — Спидфорс. Молнии. Иногда соскальзывают. Знаешь, как статическое электричество...

— Статическое электричество не оставляет на коже красные полосы! — Снарт возмущённо сунул Барри под нос свою ладонь, по которой действительно расползлись миниатюрные розоватые ниточки, как от удара молнии. Барри виновато вздохнул; у него самого было такое ощущение, словно рука, смазанная спиртом, одновременно горела и дико мёрзла, и по ней ползли щипучие мурашки, и Барри даже скосил глаза, чтобы проверить, может, по ней правда бегает какое-то насекомое, но вместо этого увидел кое-что другое.

— А почему у меня на руке написано «козявочник»? — неуверенно спросил он. Снарт перестал шипеть ругательства, прокашлялся и поскрёб в затылке.

— Ну, видишь ли... это — ну, это нормально, — выдал он в итоге.

— Нормально, — растерянно повторил Барри и потёр надпись слюнявым пальцем. Буквы и не думали стираться.

— Да. Нормально. По сравнению с тем, что написано у тебя на лице, — теперь Снарт ухмыльнулся во всю ширь. А ведь Барри почти забыл, что он Капитан Холод и вообще злодей! — Постарайся больше не бить меня током, пацан. Не мой фетиш. Я больше по играм со льдом...

***

Обтёртый запасами виски и укутанный в парку спидстер мирно уснул; задремал и Лен, неглубоко и чутко, сквозь сон вслушиваясь в то, что происходит рядом с ним — полезная привычка для того, кто десятилетиями находится в списке разыскиваемых преступников. Вот так, сквозь сон, он и почувствовал, что Флэш очухался и встал с дивана — и почему-то мозг не посчитал это достаточно весомой угрозой для того, чтобы проснуться, так что он только слушал краем уха, как возмутительно бодрый супергерой шастал по базе, засовывая свой любопытный нос, куда не надо, потом одевался, потом снова слонялся по комнате и, наконец, с тихим потрескиванием молний растворился, прямо с места сорвавшись на суперскорость — только грохнула за спиной дверь, встревоженная потоком ветра.

Лиза и Мик — которые, как люди адекватные, не спали на базе, неся караул рядом с больным супергероем, а разошлись до домам, — нашли Лена прямо так, дремлющего на полу у дивана и заботливо укрытого паркой. Быстрая проверка показала, что костюмчик Флэша пропал, как и майка Лена с эмблемой Комбайнов, и ещё — обе пушки и их чертежи, что, впрочем, было совершенно напрасно, потому что Лен позаботился о том, чтобы иметь копии этих чертежей в нескольких тайниках как раз на такой случай.

Просыпаться, когда его позвали по имени, Лен отказался. На тряску и похлапывание по щекам — тоже. И даже когда ему в рот сунули холодный, пластиковый на вкус кончик градусника, он только сонно заворчал и попытался зарыться поглубже в парку.

— Прекрасно, — сказал кто-то над его головой — возмутительно громко, на его взгляд. Зачем так орать, да ещё и по утрам? Разве нет каких-то законов, регулирующих этот вопрос? Не то что бы они когда-то подчинялись законам, но надо же иметь совесть!

— А я говорил, надо было оставить его в переулке! — ворчливо ответил кто-то этому кому-то. — Неси аспирин, что ли. Эй, Лен. Ленни... ну-ка просыпайся... какого чёрта тут так воняет виски? Вы с красненьким что, всю ночь бухали?

Лен недовольно перевернулся на другой бок и сунул под щёку ладонь. На этой ладони чёрным несмываемым маркером было нацарапано загадочное «Бартоломью», но этого он не заметит ещё несколько дней — пока Лиза с Миком общими усилиями не собьют ему температуру, и если всё это время полиция и будет идти по ложному следу в расследовании последнего ограбления Снарта, то совсем не факт, что к этому имеет какое-то отношение Флэш.

Просто — как-то позорно, если твоего противника арестуют из-за простуды, а?

@темы: фанатское, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: You, Me, Coffee and Tea
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Хартли Рэтэвэй|Циско Рамон
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен, юмор, character study
Размер: ~1800 слов
Описание: Циско Рамон болен ангиной, Харрисону Уэлсу срочно нужны его чертежи, и эта цепь неприятных случайностей приводит Хартли на кухню Циско в разгар метели.
Примечания: За хэдканон и ловлю косяков спасибо Тэду. Перевод фраз в порядке очередности: 1) Бритва Оккама (латынь) 2) Засранец (исп.) 3) Сам такой (исп.) 4) Статус кво.

Они сидели на кухне и молчали, что было крайне необычно, потому что обычно заткнуть Циско можно было только едой (и то не всегда, что причиняло невыразимую боль всем культурным людям вокруг, во всяком случае, самому Хартли уж точно), ну а Хартли обычно легко придумывал что-то, чем можно было Циско больно поддеть, чтобы потом посмеяться над тем, как неловко тот пытается сочинить ответную колкость. Сейчас общение между ними шло в основном взглядами: Хартли пялился, понимал, что пялится, и пытался пялиться перестать, Циско смотрел так, как будто в любой момент готов был начать обороняться. Это в принципе было бы нормально, так как любимым развлечением Хартли были издёвки, если бы вместо азарта в глазах Циско не мелькало… Хартли великодушно назвал это настороженностью, хотя больше напоминало страх.

— Я вижу, как в твоей голове крутятся шестерёнки, — прохрипел Циско еле слышно (Хартли и не сомневался, что тот сломается первым). У него вокруг горла был обмотан в три слоя толстый красный вязаный шарф, но это была не самая необычная деталь его облика на данный момент. — Давай уже. Ну?

Хартли помолчал ещё с минуту, пытаясь понять, как сформулировать то, что не давало ему покоя. Ладно, шарф, и красный припухший нос, и слезящиеся глаза — это всё были вполне нормальные признаки болезни; он ещё мог понять, зачем Рамон собрал волосы в хвост, в лаборатории он тоже так делал, хотя почему резиночка была махровой, розовой и с маленькой пластиковой пчёлкой сверху, он даже думать не желал. Не это его волновало.

Он был геем, стопроцентным, с золотой звёздочкой, и знал об этом с двенадцати лет, так что никогда в своей жизни до этого момента ещё не пялился на женскую грудь. Тем более на эту конкретную, не крупную, но ясно различимую грудь, прикрытую сейчас растянутой футболкой с изображением магистра Йоды — не то что бы он ждал от Циско отменного вкуса в выборе домашней одежды, учитывая, в чём он ходил на работу...

Вообще-то, Йода очень успокаивал. Как будто что-то в мире ещё стояло на своих местах.

— Циско, — сказал он в итоге очень спокойно, осторожно подбирая и тщательно выговаривая слова, и выказал беспокойство только тем, что стиснул до боли пальцы вокруг тонкой фарфоровой чашечки с горячим кофе. Не то что бы это его касалось, но это выбивалось из стройной картины мира, а этого Хартли потерпеть не мог. — Зачем ты — почему ты — ты выглядишь... похожим на девушку.

Вот так. В решении любой проблемы главное — это первый шаг. Хартли свой сделал, теперь оставалось ждать реакции.

Циско смотрел в ответ долго, не меньше минуты, не моргая и ничего не говоря. Потом — Хартли невольно вздрогнул, — почему-то начал ржать, но это было больно делать с распухшим больным горлом, и в итоге он принялся тихо стонать и обхватил шею ладонями. Ангина — неприятная штука.

— А ты как думаешь, гений ты наш, — пробурчал он, когда боль немного ослабла. Хартли еле смог разобрать искажённые хрипотой слова, зато отметил, как в одно мгновение расслабились сведённые плечи.

— Я думал о возможности пересечения с реверс-вселенной в момент пробного разгона ускорителя... — пожав плечами, легко сказал он, остро поглядывая на Циско, чтобы не пропустить следующую реакцию. Циско снова расплылся в... о, да, прекрасно, он опять начал хохотать. Для поклонника научной (трижды ха-ха) фантастики он слишком мало ценил объяснения, выходящие за рамки привычного. Хартли утешил себя тем, что теперь ему хотя бы снова станет больно, и мстительно ухмыльнулся, увидев подтверждающую это гримасу.

— Ты, к моему большому сожалению, не раз рассказывал о своей семье, так что второй версией стал брат-близнец, — продолжил он.

— Я никогда не говорил, что у меня есть брат-близнец, — Циско ухмыльнулся, и это явно было лучше, чем те загнанные взгляды, которые он бросал на Хартли с того момента, как тот появился на пороге его квартиры с поручением от Харрисона, так что — исключительно потому, что к жизнерадостному идиоту-Циско Хартли привык больше, чем к Циско как идиоту напуганному, — он решил пожертвовать каплей своего достоинства и дальше двигаться в том же околобредовом ключе. В конце концов, он всегда потом может сослаться на то, что у Циско была температура и ему этот разговор привиделся.

— Ты говорил, что у тебя есть старший брат, — педантично указал он, принимая самый честный вид, способный убедить в его непогрешимости суд присяжных и всю католическую церковь. — Откуда мне знать, может быть, вы с ним дизиготные...

— Он старше меня на семь лет! — взвыл Циско, правда, всё ещё еле слышно: благословенна будь ангина, которая делала Рамона терпимо тихим!

— Процесс вынашивания детей не всегда идёт по плану...

— Оставь моего брата в покое, Хартли! — Циско беззвучно рассмеялся, поминутно охая и морщась.

— Хм. Хорошо. У коммунистов был один фильм про андроида, сделанного по образцу живого ребёнка...

Циско демонстративно стянул резиночку и подёргал себя за рассыпавшиеся по плечам волосы, изображая высшую степень отчаяния. Хартли закусил губу и опустил взгляд, проглатывая смешок — эмоциональные пантомимы Рамона были порой безумно смешными, но он не собирался его поощрять. Этот человек совершенно не умел разводить работу и личную жизнь, с него бы сталось потом устроить то же самое в лаборатории. Снова.

— Цисси, — пророкотала, вплывая в комнату, высокая полная женщина. Хартли при знакомстве попытался заговорить с ней на испанском и был встречен полным непонимания взглядом; вы же мигранты, ты сам говорил, обиженно заявил он Циско, как только они остались наедине — ага, ответил Циско, только переехали мы из Канады, и мамин родной язык — французский. — Цисси, милая, я нашла твои чертежи.

— Спасибо, мама, — Циско взял свернутые бумаги из её рук, быстро их проглядел и передал Хартли. С появлением матери он снова ссутулился, и улыбка, вроде бы вернувшаяся на его лицо, куда-то испарилась. — Вот так, теперь ты можешь отнести их Харрисону. Пока-пока, приятно было тебя видеть.

— Уже прогоняешь? — спросил Хартли таким тоном, словно не доказывал Харрисону час назад, что посылать его в гетто, в котором наверняка проживает Рамон (в итоге это оказался обычный район среднего класса, Хартли был разочарован), это жестокое, несправедливое наказание. Что поделать, мозг учёного штука сложная, несговорчивая и очень хваткая, и если он почувствовал интересную задачку, он от неё не откажется, пока не раскусит до самого ядрышка. — Мы ведь разобрали ещё не все теории, — он усмехнулся, демонстрируя абсолютное нежелание понимать намёки. Циско ответил ему жгучим взглядом, обещающим кары небесные и земные.

— Действительно, зачем так торопиться, — радостно загрохотала миссис Рамон. Если верить ощущениям, она говорила ничуть не тише, чем взлетающий истребитель, Хартли готов был прийти сюда с аппаратурой и произвести замеры. Как Циско мог спать под эти звуки? — На улице такая метель, а молодой человек без шапки! Давайте я вам ещё кофе сварю? — не дожидаясь ответа, она заговорщицки подмигнула, а потом стала возиться у плиты, и несколько мучительных минут Циско и Хартли сидели молча, не решаясь заговорить о чём-то, пока их могут услышать. Впрочем, миссис Рамон успешно компенсировала их молчание непрерывным потоком болтовни.

— Такая была коса, такая коса, а потом раз — и ножницами! Канцелярскими! Под корень! Не хочу, говорит, не буду! Бедного отца чуть удар не хватил! — причитала она, извлекая из настенных шкафчиков невероятное количество самых разных сладостей. — Ладно хоть сейчас обросла, на человека похожа, скоро снова можно будет заплетаться, да, милая? — она походя потрепала Циско по голове.

Циско старательно кивал, когда мама поворачивалась, и принимался попеременно изображать то невыносимые страдания, то удушение Хартли, как только она возвращалась к шкафам, и явно не ценил самопожертвование, на которое Хартли пошёл, чтобы докопаться до правды. Какой неблагодарный лабораторный материал этот Рамон. Десять из десяти не рекомендуют.

— Просто для справки: версию с тем, что ты не ангиной заболел, а стал жертвой странного биоинженерного эксперимента доктора Сноу, я уже отмёл. Хотя я не сомневаюсь, что Кейтлин хватило бы и ума, и исследовательского интереса, чтобы это сделать, она бы не выпустила экспериментальный образец из лаборатории, — сообщил Хартли, когда миссис Рамон так же степенно удалилась, загромоздив весь кухонный стол вазочками с конфетами и джемом.

— И как? Есть ещё варианты? — Циско подозрительно пригляделся к вазочке с абрикосовым джемом, зачерпнул немного чайной ложечкой и попытался съесть. Конечно, через секунду уже привычно застонав. Идиот, не способный учиться на своих ошибках.

— Один, — честно сказал Хартли. — Предположим, что в уравнении есть утяжка, свободная одежда и, я полагаю, инъекции гормонов. Не возьмусь определить марку, но примерные сроки...

— Я сам прекрасно знаю марку, примерные сроки, дозировку и даже возможные побочные эффекты, Хартли, и если захочу освежить их в памяти, обращусь к своему врачу, так что избавь меня от этих деталей, — Циско закатил глаза.

— Что подводит нас к финальному умозаключению, — Хартли потарабанил пальцами по столу. — Трансгендер в процессе перехода, смею предположить?

— Lex parsimoniae, — Циско вздохнул, сделал глоток и снова застонал: даже пить, очевидно, было больно. — Эти пляски с безумными версиями были наглядным образцом того, как работает твой мозг — потому что, чувак, тогда тебе бы к специалисту, — или психологической пыткой?

— Немного того и другого, и ещё месть тебе за то, что ты взял работу на дом, и мне пришлось к тебе ехать, — согласился Хартли. Собственно, теперь-то можно было удовлетвориться подтверждением выводов, свернуть разговор и уйти домой, чтобы там уложить в голове детали, но он почему-то не удержался и продолжил, хотя уже догадывался, какой его ждёт ответ. — Что насчёт твоей семьи?

— Мама видит только то, что хочет видеть. Брат... это длинная история, — Циско небрежно отмахнулся. Хартли хорошо знал этот жест, он с таким же рассказывал Харрисону про избирательную слепоту своих родителей, которые всё ещё пытались найти ему «подходящую партию». Интересно, подумалось следом — Харрисон нас нарочно подбирал, что ли, не по уровню интеллекта, а по количеству проблем? Да нет, чушь, конечно. Просто судьба гения не бывает лёгкой. Не то что бы он считал Циско гением. Рамон был талантом — в лучшем случае.

— Сколько ты готов поставить на то, что Уэлс послал тебя сюда нарочно, надеясь, что пока мы будем пить кофе под аккомпанемент орущего в соседней комнате телевизора, между нами установится глубокая духовная связь, которая перерастёт в дружбу длиною в жизнь? — поинтересовался Циско, меланхолично болтая в чашке ложечкой. Почему-то было совсем не удивительно, что его мысли тоже свернули к Харрисону — такой уж тот был человек, если ты с ним знаком, он влезет тебе в голову и ты будешь вспоминать о нём по любому поводу.

— Он бы не обрёк меня на такие мучения, — Хартли передёрнуло.

— Cabeza de sierra, — проворчал Циско, ухмыляясь во весь рот, и качнулся вместе со стулом, вставая на две задние ножки, как делал в лаборатории, обсуждая с Кейтлин какой-нибудь свой проект.

— Ustedes mismos son, — не остался в долгу Хартли. Загадка была разгадана, status quo восстановлен, мозг учёного, взбодрённый небольшой интеллектуальной гимнастикой и тремя ложками сахара в кофе, удовлетворённо урчал и пускал в себя шальные мысли о том, что, может быть, поездка прошла не зря.

Транс или нет, Циско всё ещё оставался невыносимым, импульсивным, дезорганизованным идиотом с интересами, простительными разве что дошкольнику, но никак не сотруднику крупнейшей лаборатории в США. Давать ему шанс только потому, что они оба аутсайдеры в этом цисгетеронормативном мире, он не собирался. В конце концов, у каждого уважающего себя учёного должны быть враги, Харрисон сам об этом говорил каждый раз, как его статьи подвергали критике в научных журналах. Рамон пока годился скорее на роль его личной мигрени, чем достойного врага, но ещё через пару лет… Он уже в красках представил, как опишет этот вечер в своей будущей автобиографии, когда придёт время.

@темы: фанатское, Ай нид э хиро, мы неправильно курим этот фэндом, мои кривые ручки

---

Название: It's too late now to put out the fire
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Лен Снарт/Мик Рори, Лиза
Рейтинг: R
Жанры: романс, юмор, хёрт/комфорт
Размер: ~11000 слов
Описание: — Ленни, ну хорош, — повторил Мик самым ласковым своим голосом, который берёг обычно для докторши и кухонных рабочих на раздаче. — Я больше не буду тебе дрочить, честное слово, только давай уже спать.
Примечания автора: 1. Название из песни Daughtry – Crawling Back To You; эпиграф из песни The Neighbourhood – Sweater Weather (автор любит таскать строчки из песен, да). 2. Если бы Тэд меня не пинал, не махал помпонами и не бегал кругами, я бы это не закончил. Псст, чувак. Лучи любви. 3. Продолжение в комментариях.

'Cause it's too cold
For you here and now
So let me hold
Both your hands in the holes of my sweater

Лену — его тогда зовут мудрёно и длинно, Леонардом, и он ненавидит это имя всей душой — четырнадцать, когда он видит их впервые. Вроде бы ничего особенного, просто два парня, сидят на подоконнике в одном из школьных коридоров, смеются, легонько касаются пальцев друг друга, но на лицах у них что-то такое, что Лену в один момент всё становится ясно. До того момента он и не задумывается, что это бывает в реальности, «пидорас» — это просто ещё одно ругательство, которое вспоминает по пьяни папаша; теперь же он просто стоит и смотрит, и не может шевельнуться.

... Пока один из парней не целует второго в щёку, потому что в этот момент в голове у Лена взрывается что-то горячее, взгляд заливает алым, и он кидается вперёд, рыча и стискивая до боли кулаки.

Их двое и они больше, старше, может, третий или четвёртый курс, но Лен самый злой и беспощадный в своей параллели, а может, и во всей школе, и ему не составляет особого труда разбить уродам носы и губы. Конечно, потом их растаскивают, и в школу вызывают отца — Лен зализывает разбитые костяшки и мрачно готовится к новым колотушкам, но отец, когда узнаёт, в чём дело, только смеётся и кладёт на плечо тяжёлую ладонь.

— Может, из тебя ещё выйдет что-то годное, — говорит он. Кажется, это первый раз, когда он сказал ему что-то хорошее, но Лену почему-то так тошно, как никогда ещё не было.

***

Спустя несколько лет Леонардом его не звал уже никто. Он был Леном для бармена в кабаке на углу, где надирался пару раз в неделю, и Ленни для проституток, которых снимал на вечер, и Снартом для всех остальных — для копов, которые искали его по городу, и «коллег», с которыми он проворачивал дела. Он был умён и бесстрашен, но жизнь оказалась жестокой штукой, и однажды у него очень не вовремя спустило колесо, а через минуту он уже в был наручниках и лежал щекой на капоте машины. Его мотали по инстанциям несколько недель — допросы, опросы, предварительное слушание, слушание, слушание приговора... Государственный защитник был парнем серьёзным и старательным, так что Лен получил всего пять лет с правом досрочного и наконец-то уехал в Айрон Хайз в фургоне с решётчатыми окошками. Он был почти рад, серьёзно — по крайней мере, это значило, что больше не придётся надевать дурацкий костюм с галстуком на суд.

Его первым сокамерником стал Эш — тоненький, весь какой-то серенький пацан, больше похожий на мышь, чем на человека. Он целыми днями сидел на своей койке, баюкая в ладонях ингалятор, и не выходил во двор, потому что у него была аллергия на пыльцу; Лену Эш не слишком нравился, но и причин для особой нелюбви к нему у него не было, так что он его просто игнорировал, и парня это, кажется, полностью устраивало.

Две недели они жили так, не доставляя друг другу неудобств, и Лен успел решить, что отсидка пройдёт без проблем; на третью к Лену в душе кто-то подошёл со спины и прокашлялся, и Лен сжал кулаки раньше, чем услышал «эй, красавчик».

За драку (три разбитые головы, два перелома) его отправили в карцер на тридцать дней, а когда он вернулся, озверевший и оголодавший по хоть какому-то общению, на койке над мышонком-Эшем лежал другой парень.

— Тебя перевели, бунтарь, — неприятно ухмыляясь, сообщил охранник, и Лен покорно взял коробку с нехитрыми пожитками и поплёлся в указанном направлении.

— Эй, псих, — охранник, уже другой — они что, реально собрались тут кучкой, чтобы посмотреть на его перевод? — постучал по прутьям решётки дубинкой, как будто животное в клетке дразнил. — Тут к тебе соседушка. Ты б уж встретил.

Ему не ответили, но Лен видел, как на нижней койке шелохнулось замотанное в кокон из одеяла тело размером с полтора таких, как сам Лен, и невольно сглотнул, прикидывая шансы в драке. Один-то раз он его вырубит, если придётся — а вот если он застрял в его компании на все пять лет...

— Не бойся, он у нас не кусается, — заржал один из уродов в синей форме, а потом его втолкнули в камеру, и за спиной лязгнула, закрываясь, решётка.

Пару минут Лен молчал и не шевелился, собираясь с духом. Потом кокон на нижней койке снова шевельнулся, и на Лена уставились два тёмных глаза.

— Одеяло, — хрипловато сказал кокон.

— Чего? — не понял Лен.

— Тебе одеяло нужно? — довольно вежливо поинтересовался сосед. — Ну, которое шерстяное. Лето же.

— А, э, нет. Не нужно, — запинаясь и чувствуя себя как минимум неловко, а как максимум полным идиотом, ответил Лен. Кокон чуть завозился и протянул к Лену руку с широкой, тёплой ладонью.

— Можно я возьму тогда? — миролюбиво осведомился обладатель конечности. Лен неуверенно кивнул и передал свёрнутое в несколько раз одеяло, а потом с любопытством наблюдал за тем, как сосед удовлетворённо заворачивается в ещё один слой ткани и снова укладывается на койку.

— Грелку бы ещё, — сладко вздохнул ставший ещё больше кокон. — Кстати, я Мик Рори, и я тут за массовые поджоги, ограбления и вождение в нетрезвом виде.

— Лен Снарт, ограбление с отягчающими, — машинально представился Лен, а потом окончательно наплевал на страх и полез на верхнюю койку — ему чудовищно хотелось спать.

***

Мик действительно был психом в самом прямом смысле этого слова. Пироман, задрачивающий на огонь так, как другие на грудастых блондинок — Лен отнёсся с пониманием, он встречал вещи и более странные. Что касается репутации Мика, то заработал он её чисто случайно: регулярно оказывался в самой гуще каких-нибудь драк, и то, что он туда полез, чтобы разнять зачинщиков или выдернуть за шиворот какую-нибудь мелочь, которую пытались затоптать, никого не волновало. В целом он оказался тихим, приятным парнем, который круглыми сутками лежал, свернувшись в клубок, чтобы сберечь тепло, и развлекался в основном тем, что периодически подкалывал Лена короткими едкими фразочками, за которые Лен, вероятно, убил бы кого-то другого и в другой обстановке, но здесь и сейчас был даже благодарен — это здорово бодрило, разгоняя серую скуку тюремных будней. Вскоре Лен обвыкся на новом месте и снова решил, что жизнь налаживается.

Потом наступили холода.

На взгляд Лена, ничего особо не изменилось, топили в тюряге прилично, порой было даже жарковато, но Мик совершенно переменился — он не ел, почти не спал и не шевелился, даже когда охранники стучали по решётке и требовали выйти на поверку. Лен терпел это, сколько мог, потом попробовал заикнуться про врача (он не слишком верил врачам, но парень явно был совсем плох) — и получил по морде, а Мик забился в дальний угол койки и замотался в одеяла так, что даже глаза видно не было.

Той же ночью он начал выть. Тихонько, на одной ноте, уткнувшись в подушку лицом, чтобы никто не слышал — не слишком помогало, Лен лежал в метре над ним, и этот вой ввинчивался ему в уши раскалённой иглой. Спать стало совершенно невозможно, Лен крепился два дня, надеясь, что соседа попустит, а на третий вечер сразу после отбоя сполз с койки и опустился перед кроватью Мика на корточки.

— Ты чего? — буркнул он, и Мик чуть раздвинул края одеяла, высунув наружу самый кончик носа.

— Холодно, — еле слышно пробормотал он. Лен фыркнул, и, может, рассмеялся бы в голос, вот только Мика взаправду трясло, как будто тут была минусовая, и Лен на всякий случай протянул руку и пощупал его лоб. Мало ли, вдруг у него температура и всё такое?

— Ты тёплый, — глухо сказал Мик и задрожал под его ладонью. Лен вздохнул.

— Двинься, — с нарочитой злостью рыкнул он. — Ну? Кому сказал, двигайся. И только попробуй проболтаться, я надеру твою жирную задницу, понял?

Мик недоверчиво шмыгнул носом, потом приподнял край одеяла и отодвинулся к стене, давая Лену немного пространства. Койка была узкой даже для одного, так что лежать пришлось вплотную, но Мик выдохнул с таким облегчением, что Лен решил — оно того стоит, и не стал возникать, даже когда тот ткнулся носом ему в затылок и обнял за талию.

Мик помолчал, выдохнул снова, а потом засопел и полез ладонями ему под майку.

— Эй! — зашипел Лен, как только понял, что происходит, и тут же попытался заехать придурку локтем под ребра. — Мать твою, Мик, какого хрена?

— Тёплый, — пробормотал Мик таким тоном, словно был бухой или в трансе. — Такой тёплый. Я немножко. Ага?

— Я тебя урою утром, — Лен стиснул зубы, чтобы не заорать и не устроить драку, и попытался расслабиться, раз уж сам в это ввязался и никого не мог винить. Вот так, если закрыть глаза, можно даже представить, что его лапает одна из проституток — нет, чёрт, нихрена, руки даже близко не напоминали женские, ладони были широкие и шершавые, очень сильные, тёплые, Лен отчётливо ощущал, как под ними согревается кожа и тёплые искорки разбегаются по телу, до мочек ушей, до кончиков пальцев, до... Ох, нет, вот об этом он думать не собирался.

В ту ночь он был слишком вымотан, чтобы всерьёз паниковать, а утром ночные страхи всегда кажутся глупыми и беспочвенными, так что следующим вечером ему хватило одного умоляющего взгляда Мика, чтобы снова забраться в койку и позволить сунуть руки под майку. И всё прошло удачно, они выспались на отлично, и это повторилось ещё день и ещё, а в четвёртую ночь, где-то в районе полуночи, Лен проснулся, хватая ртом воздух, и почувствовал, как натянулись в паху боксеры.

Спокойно, скомандовал он самому себе, очень медленно вдыхая и выдыхая через приоткрытые губы. Он, может, и не слишком хорошо учился в школе, но несколько умных слов помнил. Например, «физиология» — это такое хорошее слово, обозначающее всю фигню, которую организм выкидывает без разрешения хозяина. Вроде того, чтобы устроить стояк среди ночи только от того, что кто-то гладит бока широкой ладонью и горячо дышит в затылок, и ещё так тесно прижимается бёдрами, и — блядь. Блядь! Физиология, только физиология, в конце концов, он здоровый двадцатипятилетний мужик, у которого не было секса с самой поимки, конечно, ему...

— Да ты заебал вертеться, — сонно сказал на ухо Мик, и Лен проглотил глухой стон от того, как обожгло чувствительную кожу его дыхание. — Подрочи уже и дай людям поспать.

— Иди ты!.. — Лен вскинулся, стиснул зубы, глотая ещё один стон, и натянул одеяло повыше в надежде спрятать ставшие горячими уши.

— Мне что, типа за тебя всё делать? — проворчал Мик, и Лен возмущённо задохнулся, а потом и вовсе вцепился в подушку зубами, потому что та самая широкая ладонь перестала поглаживать его под майкой и лениво скользнула к боксёрам, остановившись чуть ниже резинки. Лен только и успел, что выпучить глаза, до рези вглядываясь в темноту и думая «да он не посмеет, да он, да блядь!», а потом сильные пальцы крепко сжали его через ткань, двинулись пару раз вверх-вниз, и Лен намочил простыню и боксёры, не успев даже толком понять, что происходит.

Ещё секунду спустя он задушенно взвизгнул и откатился так, что оказался у противоположной от койки стены. Разбитый об пол при падении локоть противно ныл, в мокрых боксёрах было холодно и липко, а перед глазами плавали цветные круги, как будто он пробежал марафон и свалился без сил на финишной прямой. Мик, оторвав растрёпанную голову от подушки, смотрел на Лена так, будто это он тут был психом, лапающим соседей по койке, а не наоборот.

— Я убью тебя, урод, — пробормотал он, пытаясь удержать в груди колотящееся сердце. — Мудак! Какого хера?! С пидорасом попутал?!

— Холодно, — Мик моргнул, зевнул, уронил голову обратно и дальше бурчал уже в подушку. — Ленни, ну. Я же помог. Кончай ныть, я спать хочу.

Лен посидел у стены ещё с минуту, сглотнул и демонстративно полез на свою койку. Мик приоткрыл один глаз и сонно следил за его передвижениями, пока не понял, что тот не собирается возвращаться; потом вздохнул, поёрзал и, наконец, заскрёб пальцами по пружинам кровати Лена, дёргая их и заставляя тренькать и трясти под ним матрас.

— Ленни, ну хорош, — повторил Мик самым ласковым своим голосом, который берёг обычно для докторши и кухонных рабочих на раздаче. — Я больше не буду тебе дрочить, честное слово, только давай уже спать.

— Нахуй иди, — отозвался Лен, пытаясь не менее демонстративно уснуть. Выходило плохо — он реально привык спать в обнимку с этим психопатом, чтоб его, без него койка была пустой и холодной.

— Это тоже можно, — миролюбиво предложил Мик. — Только не сейчас. Ну?

— Нахуй, — повторил Лен очень решительным тоном. Мик вздохнул и тихонько, по-щенячьи заскулил.

— Двадцать восьмая, угомонитесь уже! — рявкнул кто-то за стеной. Лен вздохнул и перевернулся на другой бок. Помолчал. Мик перестал скулить и тоже тихо завозился, пытаясь, судя по звукам, свернуть из одеял и подушек тёплое гнездо.

— Я тебя ненавижу, — сказал Лен в темноту. Мик печально вздохнул. Лен свесился с койки, прищурился, разглядел в темноте, где у кокона голова, коротко замахнулся и ударил туда, где предположительно было лицо.

— Ой, — сказал Мик и высунулся из-под одеяла, с надеждой уставившись на Лена блестящими глазами (левый потихоньку начал заплывать). — Доволен?

— Нет, — буркнул Лен и спрыгнул на пол.

Мик благородно уступил ему сухую половину койки.

***

Мик сдержал слово, как бойскаут — больше не спускал ладони ниже ватерлинии и даже майку задирать перестал, только виновато сопел в затылок. Лен тоже лежал напряжённым столбиком, вытянув руки по швам, и злился на него, на себя и на дурацкие тюремные койки, на которых хочешь-не хочешь, а соприкасаться будешь, причём, конечно, в самых неловких местах и позициях. Этого им хватило на две более-менее сносные ночи, Лен снова стал высыпаться, Мик начал съедать хотя бы половину порции за обедом и не трясся так сильно, как в начале заморозков, в общем, казалось бы, живи да радуйся, вот только вселенная любила подбрасывать Лену неприятные сюрпризы, и ещё через день он оказался в душе с крепким таким стояком. И не было бы в этом ничего необычного, молодой здоровый организм, всё такое, но, как назло, в голову не шла ни одна приличная неприличная фантазия. Сказывалась нехватка свежего материала, не иначе — какие тут фантазии, если единственная женщина, которую он видел за последние несколько недель, это пухленькая добрая доктор в медкрыле, которая годится ему в бабушки? Вот и выходило, что он отчётливее помнил руки Мика у себя на животе, чем ощущение женских губ чуть пониже.

Блядь, вот почему в памяти всплыли именно руки Мика? Лен воровато огляделся, убедился, что поблизости никого нет, прислонился лбом к холодному кафелю стены и сосредоточился. Девчонки. Хорошие, симпатичные девчонки. Та рыженькая, которая отсасывала ему за двадцать баксов на парковке. Та актриса из нового боевика, такая, с огромной грудью...

Всё было не то, фантазиям просто не хватало материальности, никак не получалось представить вместо своей грубой ладони мягкие женские пальчики — скорее уж лапищи Мика, которыми тот лез, куда не просят, и, о, чёрт, бля, нет — да нет же!

«А вот и да», — не согласилось тело, и Лен в два движения справился с проблемой, заляпав белым стену, а потом ещё минут пятнадцать стоял под холодным душем, пока крик из-за двери не сообщил ему, что на помывку пришла новая партия заключённых, и если кто-то не убрал отсюда свою задницу, эту задницу будут ждать приключения.

— Бледный ты какой-то, — сообщил из своего кокона Мик. Лену иногда казалось, что он вообще не двигается с места, а то и прирос к койке и пустил в неё корни — сам он за день успевал побывать и во дворе (морозец приятно освежал), и на тюремных работах, и даже в чёртовой библиотеке. Отвечать он не стал — молча повернулся спиной и стал расстёгивать рубашку. Мик хмыкнул, пожал плечами, мол, как знаешь, моё дело спросить, и сдвинулся к стене, освобождая место. Через пару минут Лен уже лежал на привычном месте и готовился ко сну; ещё через два часа он проснулся взмокший и со срывающимся дыханием, и проклял то чёртово колесо, из-за которого оказался в тюрьме и был вынужден иметь дело со всем этим дерьмом.

«Да какого хрена», — в высшей степени возмущённый предательством организма, подумал он после этого и перевернулся на другой бок.

— А? — спросил сонно Мик, когда Лен ткнулся ему в шею холодным носом. Полежал пару мгновений неподвижно, шевельнулся, почувствовал всё, что может почувствовать человек, прижатый к другому, крайне возбуждённому человеку всем телом, и вздохнул. — О. Оу. Ты опять?

Лен вместо ответа яростно засопел, в темноте ощупал Мика пальцами — сердце с каждой секундой колотилось всё быстрее, — нашёл завязки на пижамных брюках и решительно за них потянул.

— Эм, — немного неловко сказал Мик, когда Лен так же на ощупь нашёл резинку боксёров. — Видишь ли. Тут такое дело. Я не по мальчикам.

— Я тоже, — недовольно ответил Лен, и Мику не мешало бы расценить как большой комплимент то, что эти слова не сопровождались ударом в челюсть. — Это, ну, как её — физиология. Девчонок нет, а ты тёплый, понимаешь?

— Понимаю, — согласился Мик. Лен прижался теснее, млея от приятного давления в очень правильных местах, и старательно ощупал член Мика (сквозь ткань, конечно, он же не... ну...) по всей длине. Мик терпеливо сопел у него над ухом.

— Да ну тебя, — буркнул Лен пару минут спустя, когда удостоверился, что реакции ему не видать — не то что бы он был этим разочарован, он только рад был, что не придётся лапать чужой член, просто неприлично это как-то, оставлять услугу без ответа.

— Ага, — так же мирно подтвердил Мик. — Так ты сам, или тебе помочь?

— Сам, — недовольно сказал Лен. Снова развернулся, лёг поудобнее, насколько позволяла койка, и, краснея, как какой-то школьник, сунул руку в трусы, на этот раз себе.

Если дыхание Мика над ухом и помогло, то сообщать он ему об этом не собирался.

***

Конечно, они не собирались торчать в тюрьме весь срок — ладно ещё Лен, пять лет в этой клоаке теоретически выдержать можно, но у Мика было то ли десять, то ли пятнадцать, он сам не помнил, и Лену, если честно, страшно было думать, что он будет делать зимой, когда Лен окажется на свободе и тискать для душевного спокойствия станет некого. Так что, выждав для верности пару месяцев, во время которых оба были просто образцами послушания и порядочности, не задирали других заключённых и не огрызались на шуточки охранников, они стали планировать побег. Если опустить все технические тонкости, то понадобились им полгода, местная кошка, десять тюбиков зубной пасты, красный перец, плоскогубцы и моток верёвки.

— Что ты задумал? — спросила Лиза, когда передавала верёвку на свидании, зашив её в ленов любимый свитер.

— Секрет, — важно сказал Лен. Лиза выгнула брови и фыркнула так пренебрежительно, явно выражая сомнения в способности брата на интеллектуальные действия, что Лену захотелось немедленно рассказать ей все детали, просто чтобы доказать, что он не идиот и у него правда есть план — но он мужественно прикусил язык и принял максимально невозмутимый вид.

— А ты изменился, — задумчиво сказала Лиза, когда поняла, что привычная манипуляция не прокатила. Лен на это только загадочно улыбнулся, потому что ох, как он изменился, сестрёнка себе и не представляла.

Спали они с Миком снова вместе — сегодня в последний раз, понял вдруг Лен после отбоя, потому что на завтра планировался побег. От мысли стало как-то неуютно; Лен засопел, развернулся и ткнул Мика кулаком в живот.

— Эй, там, сонная страна, — пробурчал он. Мик застонал и сунул голову под подушку.

— Почему ты не импотент? — скорбно спросил он после, когда понял, что Лен не отвяжется и придётся ему помочь. Это стало их доброй маленькой традицией за последние месяцы, и с каждым разом Лен становился всё наглее, а Мик жаловался всё трагичнее.

— Потому что я нравлюсь тебе таким, — самодовольно ухмыльнулся Лен, потом понял, что брякнул, и немного смутился, но в темноте не было видно, а вскоре переживать из-за ерунды стало недосуг, потому что Мик уже выучил, где и как нужно потрогать, чтобы у него свернулись пальцы на ногах и заплясали в глазах звёздочки, и оргазм подкатил до обидного быстро.

Лен в полудрёме слышал, как Мик ворчит себе под нос о молодёжи и отсутствии уважения, вытирая об постель мокрую ладонь. Шмыгнув носом, он переполз ещё ближе, хотя, казалось бы, куда ещё, и ткнулся губами в колючую, плохо выбритую щёку. И никаких там «спасибо» или «на удачу», он не сопля какая-нибудь.

Мик помолчал, вздохнул и облапал его так, что кости хрустнули.

— Ты так ещё теплее, — удовлетворённо пробубнил он ему в шею.

***

Им не было резона держаться вместе после побега, напротив, так было больше шансов вляпаться, так что как только за спинами перестали завывать сирены и моргать мигалки, Лен с Миком переглянулись, помялись и неловко пожали друг другу руки.

— Пойду в сауну, — мечтательно сказал Мик. — Прогреюсь до самых костей. А потом буду спать неделю без перерыва. А ты, Ленни? Думал, чем займёшься?

Лен неопределённо пожал плечами — он думал, но не собирался сообщать Мику, о чём конкретно.

— Ну ладно, бывай, — Мик хлопнул его по плечу. Лен испытал незнакомое и очень неуютное желание в ответ его обнять и потому нахохлился и сунул руки в карманы. — Если будет на примете работёнка, ты меня поищи.

— Ага, — сказал Лен, и на этом они закончили.

Остаток ночи ушёл на то, чтобы найти базу и состряпать себе хоть какие-то документы, но под утро ноги сами принесли Лена в знакомое место. Угол восьмой и тринадцатой за его любимым баром, где обычно дежурили симпатичные девчонки в сетчатых колготках — сорок баксов в час за тех, кто покрасивее, двадцатка за тех, кто стоит в конце очереди. Уже светало, так что ряды девушек поредели, но кое-кто Лена узнавал, приветливо кивал и предлагал прогуляться до ближайшего мотеля. Лен нервно улыбался и в ответ клялся непременно прогуляться, только чуть позже, например, завтра или через недельку. Сегодня он искал нечто особенное.

Парни стояли на другой стороне улицы, в тени — те, кто их снимал, обычно предпочитали не показываться в свете фонарей. Лен глубоко вдохнул и поймал за рукав одного парнишку, уже явно собиравшегося сворачиваться и идти домой или куда там они уходят, когда наступает день.

— Двадцать пять баксов, и я никуда не поеду, имей в виду, — сообщил паренёк. Лен нервно кивнул и утащил его в ближайшую подворотню, не слыша собственных шагов из-за грохочущего в ушах сердца. Ещё через минуту парень опустился на колени и техничным отработанным движением разобрался с его пряжкой.

Лен продержался ровно три минуты.

— Это нервы, — пробурчал он, невольно заливаясь краской. Пальцы, как нарочно, не слушались, и он смог застегнуться только с третьей попытки.

— Угу, — согласился парень, пересчитывая мятые бумажки. Лен хотел на всякий случай добавить, что с девчонками его хватает на дольше, и ещё, непременно, что он не из этих, просто после тюрьмы нужно было кое-что проверить... потом представил себе, как это всё будет звучать, вздохнул и ушёл, не оборачиваясь — благо, бар работал до последнего клиента, и ему там всегда были рады.

К обеду он был пьян в стельку и еле стоял на ногах, потому что земля под ним предательски шаталась и раскачивалась.

— На эту, ну, на базу, — еле ворочая языком, скомандовал он таксисту. Тот, вот же тупица, посмотрел в ответ совершенно стеклянными глазами, будто понятия не имел, где она находится. — Ладно. Тогда к Лизе.

— Вы адрес сказать не хотите, мистер? — медленно и ласково, как у ребёнка, спросил таксист. Лен хотел его за это ударить, но передумал, кое-как вспомнил и назвал улицу и дом и натянул капюшон толстовки на глаза, чтобы их перестал разъедать солнечный свет.

Лиза захлопнула дверь у него перед носом.

— Ублюдок, — сказала она в замочную скважину. — Тупой больной ублюдок. Меня за сегодня уже дважды допросили, рожа ты уголовная! Чем ты думал?!

— Когда сбегал или когда ехал к тебе? — уточнил Лен. Стоять было очень сложно, так что он прислонился к двери лбом, потом плавно сполз по ней на пол и решил, что, в принципе, заляпанная чужими следами и тлеющими окурками бетонная площадка — не худшая постель из тех, что у него были. Где-то в квартире Лиза громко всхлипнула, потом кинула в дверь чем-то тяжёлым и затихла.

— Я вышвырну твою задницу, как только она протрезвеет, — сказала она сорок минут спустя, всё-таки открыв. Лен не ответил, он к тому моменту уже мирно дремал, кутаясь в толстовку, и отказался просыпаться, даже когда сестра потрясла его за плечи, так что тащить до дивана его пришлось как мешок с картошкой.

— Лиза, — позвал он сквозь сон, когда почувствовал на себе тяжёлое ватное одеяло, пахнущее сладкими духами, и смутно сообразил, что спит уже не в подъезде. — Лиз. Я пидорас?

— Пидорас, — согласилась Лиза, подтыкая ему под голову подушку. — Пидорас, мудак и идиот. Приятно видеть, что ты хотя бы это осознаёшь.

— Обожаю тебя, — невнятно признался Лен и отрубился намертво до самого вечера.

***

Одним из минусов обитания по ту сторону закона было то, что работать приходилось с не самым приятным контингентом. Согласно наблюдениям Лена, закон преступали либо очень умные люди, либо очень тупые; первые были заносчивыми мудаками, и Лен не любил с ними работать, вторые... ну, по крайней мере, ими было легко манипулировать.

Самого себя он в зависимости от обстоятельств относил и в одну, и в другую категорию.

И всё-таки работать с идиотами ему надоело уже через месяц свободной жизни — во всяком случае, именно так он объяснял себе то, что в последний момент разорвал договорённость с бандой Флэш-Рояль и стал искать Мика, чтобы предложить партнёрство.

— Ленни, — радостно сказал ему Мик, впуская в квартиру. Не смотря на тёплую погоду, внутри было натоплено, как в бане, и Лен почти сразу взмок. — Чёрт, я рад тебя видеть, приятель. С чем пожаловал?

Лен неловко устроился в кресле, чувствуя себя подростком в гостях у нового одноклассника, который был таким простым и понятным в школе, но оказался совсем другим за дверями своего дома. Мик, ничуть не стесняясь, сновал по квартире в одних боксёрах и рваном носке, и вскоре уже снабдил Лена бутылкой пива и пакетиком орешков. Лен выдавил благодарную улыбку и отставил пиво в сторонку — он не мог расслабиться, потому что рядом сидела девушка, одетая примерно так же скудно, как Мик — в длинную, явно не с её плеча футболку, под которой, вполне возможно, не было больше ничего. Лен не желал знать, всегда эта парочка так выглядит, или он прервал некий момент между ними. Он, в общем-то, прекрасно жил бы дальше, не зная и того, что Мик предпочитает миниатюрных большеглазых девушек, еле достающих ему до плеча. И как, спрашивается, такая согреет ночью? У неё же кожа да кости, и ноги, поди, вечно ледяные, как у лягушки. Не мог Мик найти себе грелку... ну, пострашнее?

Тем не менее, утешало то, что предложение Мик выслушал с большим интересом — а потом чмокнул девушку в щёку и обаятельно ей улыбнулся.

— Милая, давай ты подождёшь на кухне? Чем меньше ты знаешь...

— ... Тем меньше смогу сказать в суде, — хихикнула девушка. Ещё и умная, что ли? Ну приехали.

— Уверен, что мы сможем провернуть это вдвоём, Ленни? — задумчиво спросил Мик, когда они остались наедине.

— Музей — не банк, охрана там слабее, даже на особо ценных выставках, — ответил Лен машинально. На данный момент его куда больше волновало то, как Мик произносит его имя. «Ленни», ха. Проститутки тоже так говорили — «да, да, о, Ленни, ещё!», — но у них это звучало совсем иначе. Не так мягко. — Моя сестра подгонит нам машину. Всё пройдёт чисто, и чем меньше замешано людей, тем меньше нам придётся делиться. Ну так что ты скажешь?

— Спрашиваешь, — ухмыльнулся Мик. — Конечно, я в деле. Выпьем за начало плодотворного сотрудничества?

И Мик не ошибся — с их объединением дела действительно пошли на лад. Первое ограбление прошло идеально, второе тоже, после третьего они надрались как черти, пока отмечали успех, и Лен помнил из того вечера только как жался к Мику и жарко ему доказывал, что он совсем не умеет выбирать девушек, а Мик смеялся и трепал его по голове свободной рукой, второй обнимая свою девчонку за тоненькую талию. Утром Лена здорово тошнило, и не только из-за похмелья, но и от того, какие счастливые были у этой парочки лица.

Проблемы начались на четвёртой вылазке — плёвое дело, всего-то и нужно было устроить шумиху на заводе, пока другой парень будет выносить из чертёжной какие-то документы. Им дали пистолеты, и это должно было стать первым тревожным звоночком, потому что Лен прекрасно знал, как работают пистолеты: стоит одному такому появиться у тебя в руках, и так и тянет начать решать все проблемы с его помощью, а это уже прямая дорогая в тюрьму особого режима. Но он был идиотом, и Мик был идиотом, и им обоим так везло последнее время, что они совсем перестали думать о последствиях.

В общем, они размахивали пушками, стреляли в потолок и выкрикивали бессмысленные требования, делая вид, что взяли всех в заложники; спустя пару минут одна из пуль пробила какой-то бак, и прогремел взрыв — не сильный, так, хлопушка, даже побелка с потолка не посыпалась, но бак загорелся, а следом загорелись два соседних, над ухом завыла пожарная сигнализация, и Лен решил, что они свою часть контракта выполнили и пора уносить ноги.

— Мик? — позвал Лен. Мик не ответил, и Лен выругался и обернулся — чтобы найти его замершим в окружении пылающих баков. Это выглядело даже красиво, пожалуй, оранжевые отсветы на его коже и отражение пламени в глазах, Лен бы оценил, если бы его голова не была занята тем, что сюда наверняка уже едет несколько пожарных машин и целый отряд полиции, и если они немедленно отсюда не уберутся, то стрелять придётся уже не в воздух.

— Смотри, Ленни, — хрипло позвал Мик, и у Лена по спине пробежал морозец, потому что таких интонаций он у Мика ещё не слышал. — Так красиво.

— Хватит трепаться! — за их спинами бывшие «заложники», сообразившие, что парочке давно уже не до них, с криками выбегали из горящего помещения. — Я не буду ждать тебя весь день!

— Красиво, — повторил Мик, даже не думая шевелиться. Лен бы решил, что он в ступоре от страха, но для этого у Мика была слишком довольная рожа. Счастливая даже. — Подойди ближе, ты поймёшь. Я тебе покажу, Ленни. Огонёчек… ласковый...

— Ты совсем поехал?! — рявкнул Лен. Голос у него уже подрагивал, кажется, ещё немного, и нагрянет полноценная истерика; Лен очень не любил, когда всё идёт не по плану, а сейчас всё даже не шло, а прямо-таки катилось к чертям. — Мик, нам нужно уходить!

— Ещё минуточку, — пробормотал Мик и вместо того, чтобы развернуться к выходу, шагнул к пламени, так, что жгучие языки заплясали уже не рядом, а вокруг, трогая одежду и кожу. — Я только согреюсь на дорожку. Можно, Ленни?

Лен попытался шагнуть за ним, схватить придурка за шиворот и вытащить силой, если придётся, но огонь взвился стеной, заслоняя проход, и на мгновение Лен застыл в ужасе, потому что ему показалось, что огонь и правда живой и не хочет с Миком расставаться, потому и закрывает его так ревниво. А ведь Мик и правда псих, отстранённо понял Лен после этого. Совершенно больной на голову, и то, как мило он порой болтает с горящими спичками и зажигалкой — это не забавные пустяки. Он правда видит в огне _что-то_, с чем, по его мнению, можно говорить.

Из огня потянуло палёным, потом раздался тихий вскрик.

— Ленни? — позвал Мик срывающимся голосом, и вот эту интонацию Лен уже знал: примерно так же Мик звучал, когда он будил его ночью в тюрьме и требовал помочь с ручной работой, а Мик невнятно возмущался, не совсем понимая, на каком он свете и что происходит. — Ленни, я... чёрт! Моя рубашка! Блядь!

Лен сглотнул, попятился, а потом и побежал — прочь от огня, от Мика и от этого долбанного завода.

***

— И правильно сделал, — сказала Лиза. Да, Лен снова не придумал ничего лучше, чем заявиться к ней на порог, воняя копотью и вытирая рукавом слезящиеся от дыма глаза, и Лиза, выругавшись длинно и непечатно, впустила его и спрятала в спальне на случай, если копам придёт в голову проверить её дом. Если что, Лен успеет выскочить в окно и съехать вниз по пожарной лестнице — во всяком случае, Лиза клялась, что от неё так как-то раз уходил парень, и всё прошло нормально. — Серьёзно, братишка, ты же знаешь, что бывает, если спутаться с психом. Что ты говорил мне, когда я встречалась с Роско?

— Если он тебя убьёт, домой не приходи, — пробубнил Лен. Лиза порхала вокруг с ватными тампонами и какими-то мазями, потому что, оказывается, пока он перекрикивался с Миком, он успел лишиться бровей и обзавестись парой ярко-красных шелушащихся пятен на лице, и даже не заметил.

— Вот именно! А если бы ты задержался там ещё на минуту, и вас обоих бы повязали? — Лиза кивнула на работающий без звука телевизор: в новостях на нескольких каналах показывали, как Мика в наручниках укладывают в машину скорой помощи. — Или если бы ты застрял с ним в огне?! Ты, конечно, не подарок, но вряд ли корочка-гриль тебя украсит...

Лен только вздыхал, потому что ответить на это ему было нечего. Ну да, большую часть времени Мик не выглядел психом — не считая того, что не мог спать один, носил свитера летом и делал комплименты горящим конфоркам на плите, но кто в наше время обходится без странностей?.. Да ладно, что уж там, если говорить объективно, то любого другого парня с такими причудами Лен забыл бы сразу после тюрьмы и в жизни не взял бы с собой на дело. Оказывается, хорошая дрочка может здорово запудрить человеку мозги.

— Без глупостей, Ленни, пожалуйста, — попросила Лиза, когда он собрался уходить. — Чуть меньше года назад ты сидел в тюрьме, а сегодня рисковал вернуться туда снова. Или умереть. Мне это не нравится, и ты знаешь, какой я могу быть, когда мне что-то не нравится, не так ли?

Лен её обнял и мысленно поклялся себе и ей, что больше такого не повторится.

... Его лестничная клетка провоняла горелым мясом, и этого должно было хватить, чтобы он развернулся на сто восемьдесят градусов и вернулся к Лизе — но он зачем-то всё равно поднялся и молча уставился на дрожащий потный комок, свернувшийся под дверью бывшей до этого момента тайной квартиры.

— Привет, Ленни, — сказал комок сиплым то ли от криков, то ли от дыма голосом. — У тебя есть что-нибудь выпить?

***

Запах оказался самой дерьмовой частью — как будто каждая клеточка мозга Лена вдруг решила напомнить, что люди не должны так пахнуть и это неправильно. Лен, впрочем, прекрасно умел отключать мозг, когда это требовалось, и исключительно поэтому Мик через пару минут уже сидел у него на диване, раскачиваясь и баюкая замотанную в сбившиеся запачканные бинты руку. Лен совершенно точно знал, что Лиза его убьёт, если об этом узнает, и это было даже страшнее, чем попасться полиции, и всё равно отчаянно потрошил аптечку, пытаясь вспомнить школьные уроки ОБЖ и правила обращения с ожогами.

— Тебе нужно к врачу, — сказал он Мику полчаса спустя, пытаясь победить тошноту. Бинты успели прилипнуть, их пришлось срезать, и судя по тому, что в ране виднелись куски оплавившейся ткани, в скорой то же самое делали с рубашкой. Лен гордился тем, что много повидал в этой жизни, ему доводилось ломать людям кости и стрелять в голову, а потом подтирать с пола кусочки мозга, но этот ожог по праву занял место самой мерзкой и страшной вещи, которую он видел. Ему было боязно даже смотреть на него, не то что трогать, а Мик только знай себе глотал из горла виски и криво ухмылялся — мол, подумаешь, чуток обжёгся, с кем не бывало, ты там подчисть, а, приятель?

— Никаких врачей, — коротко ответил Мик. — Я от них и так еле сбежал. Пытались накачать наркозом, тьфу. И без больниц обойдёмся, обычное бытовое ранение... — он вдруг мелко затрясся и посмотрел на Лена почти умоляюще: — Слушай, у тебя нет камина или чего-то вроде? Так холодно...

— У тебя температура, конечно, тебе холодно, — буркнул Лен. Мик шмыгнул носом и сник, и Лен, сдавшись, выкрутил на полную мощность обогреватель в комнате. Мик благодарно кивнул, но по лицу прекрасно было видно, что это совсем не то, чего он хочет.

— Какого хрена это было? — спросил Лен, когда сделал с раной всё, что мог, и наложил новый слой бинтов. — Мик, ты к чёрту сорвал всё дело, поставил под угрозу нашу свободу и наши жизни, и... ты просто выглядел полным психом!

— Знаю, — Мик ещё ниже опустил голову. — Слушай, ну, дерьмо случается. В итоге ведь никто не пострадал?

— У тебя ожог третьей степени, мы остались без вознаграждения, и у нас на хвосте полиция, — прошипел Лен. — Это, по-твоему, «никто не пострадал»?

Мик замолчал. Лену тоже больше нечего было сказать, так что он отвернулся и стал собирать раскиданные по полу бинты и таблетки. Напряжение с каждой секундой становилось всё ощутимее, и какой-то части Лена было интересно, кто сломается первым. Все остальные его части хотели разбить Мику лицо в кровь и мясо, и ещё поцеловать в плечо и сказать, что всё пройдёт, но он держался молодцом и не поддавался ни тем, ни другим порывам.

— Ленни, — позвал Мик, когда пауза затянулась совсем неприлично. — Со мной такое редко, правда.

— Я рад, — коротко ответил Лен. Мик схватил его за руку, потянул и развернул к себе, трогательно заглянул в лицо снизу вверх, и Лен уставился в точку за его левым ухом, потому что страшно было поймать взгляд и увидеть в нём те же отблески пламени, что и на заводе.

— Ленни, — повторил Мик, на этот раз совсем растерянно.

— Утром тебя тут не будет, — ответил на это Лен, спокойным, ровным тоном, которого совсем от себя не ждал. — Ты не будешь связываться со мной ни под каким предлогом, и мы больше не будем сотрудничать. С этим покончено. С нами покончено. Надеюсь, мы друг друга поняли.

Мик помолчал, сглотнул и отпустил его руку, вместо этого неловко обхватив себя за плечи — точнее, за менее пострадавшее плечо с одной стороны и за шею с другой. Как будто ему вдруг стало ещё холоднее в прогретом до температуры хорошей духовки помещении.

***

Лену — он теперь называл себя Капитан Холод, это было стильно и звучно, и делало хорошие заголовки в газетах, — было без двух недель двадцать семь, когда он увидел Мика снова. Тот теперь снимал вместо квартиры номер в отеле на окраине Кейстоуна — задраил в нём все окна и двери, натопил так, чтобы стало тепло и душно, отключил свет, и Лен чувствовал себя одновременно ужасно неуютно и до странности привычно в этих условиях; даже серный запах от спичек щекотал ноздри чем-то безумно родным, о чём он и думать забыл, когда их с Миком пути разошлись.

— Твоя девушка вроде бы была брюнеткой, — сказал он невпопад, ломая неловкую паузу. Ему и правда открыла — и тут же упорхнула по каким-то делам, оставив «мальчиков» общаться, — рыженькая девчонка в джинсовых шортах и майке, совсем не похожая на ту, с которой он видел Мика в прошлый раз. Когда это было-то? Восемь месяцев назад? Десять? Или целый год? Дни — пресные, скучные, — тянулись безликой чередой, ему теперь сложно было вот так сказать, сколько их прошло до того, как красная вспышка взорвала эту серость своим появлением.

— То была другая, — ответил Мик и чиркнул ещё одной спичкой. У него изменился голос, стал ниже и грубее, да и повадки теперь были немного другие — он даже сидел иначе, не так расслабленно, как будто ждал боли от каждого движения и бесконечно удивлялся, что она не приходит; света было слишком мало, чтобы Лен мог его как следует разглядеть, но он догадывался, что и выражение на лице будет не тем, которое он запомнил. Тот ли это вообще Мик, с которым он когда-то делил койку в тюрьме? Может, огонь всё-таки сделал из него другого человека? — За квартирой Мэри всё ещё следит полиция — надеются, что я засвечусь. Но я не такой идиот, а девушек, согласных составить мне компанию, в городе немало.

«Почему ж ты тогда со своими ожогами завалился ко мне, а не к какой-нибудь подружке», — хотел едко спросить Лен.

— Везёт же тебе, — сказал он вместо этого ровным, спокойным тоном, не вкладывая в слова ни любопытства, ни насмешки, словно говорил о погоде с надоедливым попутчиком в поезде. Чёрт, он был даже благодарен за то, что в комнате было так темно — так Мик не мог увидеть, что его пальцы отбивают на пушке лёгкую дробь, и ладно бы если он готовился выхватить её в любой момент, так нет же, это было исключительно нервное движение. — И в чём секрет?

— В том, что моя техника ухаживания чуть выше уровнем, чем твоё «эй, крошка, не хочешь прогуляться до ближайшей подворотни», — ответил Мик, и на мгновение Лен увидел в свете пламени его ухмылку, очень знакомую, такую миковскую, что он потерялся и забыл, чем хотел отшутиться — а ещё секунду спустя улыбка погасла вместе с огоньком, и момент ушёл. — Ты сказал не звонить, а потом заявился ко мне на порог, Снарт. Чего ты хочешь?

Лен проглотил это «Снарт», совсем не похожее на привычное растянутое «Ленни», и начал излагать дело — сухо, коротко, но так, чтобы Мик понял, как выгодно будет ему сотрудничество. Я даю тебе ещё один шанс, говорил Лен словами и подтекстами; всё ещё может быть хорошо, добавлял он интонациями и позой; пожалуйста, давай попробуем снова, повторял он мысленно, и вот это последнее Мику никак нельзя было увидеть, потому что опять получится чёрте-что вместо плодотворного сотрудничества, а они на этот раз не могли рисковать — не с полоумным суперскоростным парнем в трико у них на хвосте.

— Тебе просто нужно правильное направление. Я дам тебе это, — сказал Лен так уверенно, что никто бы не смог усомниться в том, что он способен направить кого угодно куда угодно. — Всё ещё любишь играть с огнём?

Вот он, его лучший козырь. Крышка чемоданчика открылась с лёгким щелчком, и пушка — начищенная, заряженная, готовая к бою в любой момент, — предстала во всей красе. Мик склонился над ней с горящей спичкой, то ли изучая устройство, то ли любуясь отблесками пламени на металле. Лен мог его понять; когда он сам увидел этих двух малышек, ледяную и огненную, впервые, он в тот же момент решил, что без них не уйдёт. Кто бы устоял перед такой опасной красотой?

— Тебе понравится, — заверил он, хотя в этом явно уже не было нужды.

Мик осмотрел пушку, бережно взял в руки, и у Лена гулко загрохотало в ушах от напряжения и неопределённости — а потом Мик потянулся к нему всем телом и провёл дулом пушки от груди до живота, и Лен в этот момент совсем не думал о том, что если у него дрогнет палец на курке, то свитер вспыхнет. Или думал. Немножко. В любом случае, у него пересохло во рту, и пришлось изо всех сил сдерживать дрожь, чтобы Мик убедился: он невозмутим, и его штучки тут никого не трогают. Исключительно рабочие отношения, он сам так сказал и будет на этом стоять до последнего. Ему просто нужен достойный партнёр, чтобы избавиться от бегуна в красном. Ничего личного.

— Так ты со мной или нет? — Лен смотрел на Мика, Мик смотрел на пушку у себя в руке и улыбался — а потом поднял голову, поймал взгляд Лена, и негромко рассмеялся. Лен даже не улыбнулся в ответ, в глубине души совсем не уверенный, что развеселило Мика: то ли пушка ему так приглянулась, то ли его самого он видел насквозь, и попытка держать лицо провалилась с треском.

— Да, дружище. Я с тобой.

***

— Назови хоть одну причину не убить тебя прямо сейчас, — прошипел Лен, и, о, он был ужасающе серьёзен в этот момент. Мало что он ненавидел так же сильно, как события, идущие не по плану. Нет, на этот раз Лен смог вытащить его раньше, чем всё зашло слишком далеко. Они даже добились своей цели — формально: напугали горожан, показали полиции, кто тут главный, прихватили дорогую картину, и даже то, что Флэш так и не появился, было не их виной. Можно было расценить операцию как успешную. Вот только это всё меркло на фоне того, как Мик яростно поливал огнём толпу и хохотал, словно ещё чуть-чуть и он отрастит рожки и хвост и провалится прямиком в ад.

Вообще-то, если подумать, возможно, давать пироману пушку, изрыгающую потоки огня, было не лучшей идеей.

— Сложно будет найти кого-то ещё, кто будет выслушивать твои речи о победе, — ответил Мик. Обычно люди имели совесть хотя бы начать нервничать, когда Лен наставлял на них пушку и угрожал. Мик ехидничал, о, и он слишком хорошо его знал, так что в лицо Лену тоже смотрело дуло, хотя Лен мог поклясться, что подошёл совершенно бесшумно. Они целились друг в друга с расстояния вытянутой руки, и если бы Лен любил пафосные сравнения — а он их не любил, чтобы Мик не говорил про его монологи, — он сказал бы, что то единое слитное движение, которым они выхватили оружие, напоминало начало танца.

От этого не должна была пробегать по телу волна мурашек. Лен стиснул зубы и не знал, на что надеяться — что Мик не заметит, как его потряхивает от гуляющего по венам колкого электричества, или что Мик чувствует то же самое и выдаст себя первым. Рабочие, мать их, отношения.

Его понесло, конечно — высказать наболевшее, и он очень старался звучать, как серьёзный лидер, и не показать, как его пугает то, куда Мика уносит, когда вокруг него огонь; Мику тоже нашлось, что сказать, и Лен бы не постеснялся выстрелить в голову кому угодно, кто так нахально ему перечил и требовал деталей плана, но это был Мик, и потому в какой-то момент он просто опустил пушку и поставил точку: бери картину, катись отсюда к чёрту, не работай со мной, раз я тебя не устраиваю, ну, чего стоишь?

Несколько секунд не было слышно ничего, кроме грохочущего в его ушах сердца, а потом Мик посмотрел ему в глаза, и Лен не знал, что он там увидел, но Мик пальнул в картину, и у Лена самую малость подогнулись колени от облегчения.

— Мотивационненько, — буркнул Мик уже не зло и не едко, только немного ершисто. Они оба дышали сейчас так, как будто только что подрались. Лену хотелось закурить и выпить.

Картину нужно было потушить, но Мик смотрел так умоляюще, что Лен решил махнуть на это рукой. Ну не спалит всю базу один пылающий образчик современного искусства, а Мик так радовался — сел перед ней на пол, скрестив ноги, и смотрел, как ребёнок на рождественскую ёлку, поглаживая лежащую на коленях пушку, словно это был спящий щенок или котёнок. Левой рукой, теперь Лен это заметил, и вспомнил, что во время их маленькой ссоры тот тоже держал пушку левой рукой, просто в тот момент ему было недосуг заострять на этом внимание.

— Ты же вроде был правшой, — сказал он и чуть не оглох от звука собственного голоса: сколько они провели так, в тишине, нарушаемой только потрескиванием огня?

— Многое изменилось с тех пор, как мы работали вместе, — Мик не обернулся, только пожал плечами. Он казался удивительно расслабленным, таким, каким не был все эти дни, пока они строили планы и изучали пушки, как будто то, как они покричали и помахали оружием, сломало, как бы избито это не звучало, стену между ними. — Правая рука обгорела сильнее, я полгода обходился одной левой. Привык.

Лен отложил свою пушку и подошёл ближе. Догорающая картина пахла чем-то неприятно химическим, но Мика это явно не волновало, он сидел слишком близко, едва не утыкаясь в пламя лицом; тепло позволило ему спустить подтяжки и стянуть рубашку, и теперь в оранжевом свете хорошо были видны бугристые шрамы ожогов. Лен провёл по одному такому кончиками пальцев — от шеи по плечам и вниз, к лопатке. Мик поёжился и фыркнул.

— Они болят? — спросил Лен, инстинктивным жестом облизывая пересохшие губы.

— Не-а, — лениво отозвался Мик. — Там болеть нечему, выгорели почти все нервы. Меня подлатал один знакомый врач, но чтобы исправить такое, нужно сдаваться в больничку...

— И это явно был не вариант, — понятливо кивнул Лен. Прошёлся пальцами по рваной границе между выпуклыми ожогами и нормальной мягкой кожей, и Мик снова вздрогнул, выдохнул и отстранился.

— А вот тут кожа стала чувствительнее, — пояснил он. Лен сжал пальцы в кулаки, потом переплёл их замочком, пытаясь сдержать неожиданную дрожь. Подушечки покалывало от желания — необходимости — дотронуться ещё раз. — Что-то там про натяжение, всё такое.

От картины остался только тлеющий скелет основы. Мик вздохнул и снова надел рубашку, и Лен успел отвернуться как раз вовремя, чтобы его не поймали за разглядыванием чужой искалеченной спины. Его пушке тоже нужен был небольшой ремонт, так что он занял место Мика у стола с инструментами и разогрел паяльник. Мик прошёлся по базе, разминая ноги, помолчал и тоже вернулся к столу, присел на угол, вытянув перед собой ноги, и насмешливо посмотрел на Лена.

— Ты тоже изменился, — легко продолжил он. Лен не показал виду, но прислушался с некоторым любопытством. — Взять вот хоть твоего Флэша.

— Я же только что объяснил, — Лен закатил глаза. Мик на это только ухмыльнулся шире.

— Да, да, это будет наш город, с нами никто не сравнится. Я слышал. И всё-таки. Раньше ты так приставал только к симпатичным девчонкам.

— Очень смешно, — Лен презрительно фыркнул и склонился над столом ещё ниже, демонстрируя невероятный интерес к полуразобранной пушке.

— А что, скажешь, я не прав? — Мик определённо над ним издевался, и ему стоило бы набить за такое морду, вот только Лен чертовски отвык от того, чтобы с кем-то переругиваться во время работы и все силы сейчас уходили на то, чтобы не ухмыльнуться по-дурацки.

— Не прав, — всё-таки брякнул он, и Мик хмыкнул, мол, а ну-ка, докажи. — Я приставал к тебе.

— Ох, — сказал Мик. Лен напрягся, вот теперь на всякий случай готовясь драться, но Мик только повторил своё «ох», а потом фыркнул и похлопал его по плечу. — Ну, это совсем другой случай. Я-то неотразим.

— Я ткну тебя паяльником, — пообещал Лен.

— С чего ты взял, что мне это не понравится? — ехидно спросил Мик, но смыться всё-таки успел раньше, чем Лен привёл угрозу в действие.

***

Мика, похоже, совсем сорвало с катушек. Он орал, как чокнутый, бросался на полицейских, на пути к фургону с решётками умудрился даже растолкать своих конвоиров и бросился — к свободе? Ха, да если бы, так нет же, побежал, как последний идиот, обратно к перекрестку, где они караулили Флэша. Упал на колени перед горящей машиной... В него даже стрелять не стали, так и повязали снова, без сопротивления.

— А твой приятель — горячая голова, — весело сказал офицер Уэст. Лен изобразил улыбку уголками губ.

— Забавно, — если Уэст думал, что он первый додумался так пошутить, он сильно заблуждался.

К тому моменту, как их заперли, Мик не то что бы успокоился — скорее, просто выдохся, потому что попробуй-ка, поори полчаса без перерыва, но копам хватило того, что он больше не истерит, как полный псих, и вызывать ему медиков с успокоительным они передумали. Теперь Мик сидел на своей койке, мерно раскачиваясь вперёд-назад, и Лен выдержал ещё ровно десять минут молчаливого бездействия, после чего пересел к нему из своего угла и неловко толкнул плечом. Мик слепо уставился на него — совершенно шальными глазами, которые состояли, кажется, из одних зрачков, — и потянулся навстречу, кажется, узнав знакомое лицо. Или просто почувствовав источник тепла под боком.

— Ты в порядке, приятель? — тихо спросил Лен, поглядывая поверх его головы на решётку. Два копа дежурили на выходе, но возле самой камеры никто не торчал, это давало хотя бы видимость приватности. Главное — чтобы обошлось без криков, а то ведь прибегут, и докажи потом, что никто никого не убивал.

— Пожалуйста, — невнятно пробормотал Мик, очень жалобным, тихим голосом, как ребёнок, выпрашивающий новую игрушку. — Я немножко. Огонёчки. Тёплые, тёплые огонёчки, я же не закончил, там, там можно ещё столько всего... Так красиво... можно, Ленни? Можно я пойду?

— Это не в моих силах, — так же тихо ответил Лен, и Мик затрясся, прижавшись лбом к его плечу; они оба были в наручниках, копы боялись, что они устроят побег, и Лену это даже льстило, но ещё это чертовски мешало обниматься — в итоге он смог кое-как накинуть руки Мику на шею и утешающе замычал ему в ухо что-то, похожее на колыбельную, и на этом его подвижность ограничилась.

Мик всхлипнул, завозился и полез скованными руками ему под парку.

— Мик, — сказал Лен тем же тоном, которым командовал до этого момента «Мик, брось спички», «Мик, не поджигай девушку» и «Мик, пристегнись». Такой тон работал когда-то с Лизой — когда та была совсем малая и нужно было следить, чтобы она не съела нечаянно бусину и не оцарапалась об проволоку во дворе. С Миком тоже работало. Иногда.

— Тёплый, — ответил Мик так, как будто это всё объясняло, а потом целеустремлённо потащил Лена к себе на колени. Мик был больше и тяжелее, но по силе они не особо различались, а дрался Лен, пожалуй, даже лучше, так что он мог бы его уделать и заставить отпустить, но он только снова в панике глянул за решётку — на них не смотрели, окей, главное — тишина. Тишина.

— Мик, не дури, — потребовал он ещё раз, пока Мик сражался с пряжкой на его брюках. Мик вместо ответа двинул бёдрами, на мгновение прижавшись к нему пахом, и Лен ошарашенно моргнул, переваривая новое ощущение.

Он, конечно, мог бы попытаться соврать и сказать, что его член не дёрнулся с интересом, почувствовав выпуклость у Мика в штанах, но Мик уже добрался до его боксёров, и у него в буквальном смысле были на руках все факты.

— Я думал, ты не по мальчикам, — выдохнул Лен. Потом пришлось крепко стиснуть зубы, потому что дрожащие пальцы Мика принялись его поглаживать по всей длине, и даже если огромная парка с лёгкостью прикрывала то, где находились руки Мика, одного взгляда в камеру хватило бы, чтобы догадаться, что неспроста один заключённый устроился на коленях у другого. Чёрт. Ладно, раз уж они всё равно балансируют на грани, то гори всё синим пламенем — Лен прижался к шее Мика сначала носом, потом губами, прошёлся языком по коже, чувствуя довольно мерзкую на вкус смесь пота и копоти, и вцепился в нежное местечко зубами.

— Я не по мальчикам, — Мик заурчал совершенно по-кошачьи и двинул бёдрами ещё раз. Лен проглотил короткий стон, шумно выдохнул, извиваясь в инстинктивной попытке повторить то движение и получить ещё немножко восхитительного давления. Мик его понял, послушно двинулся ещё раз, и Лен напрочь забыл, чем был возмущён минуту назад, если ему сейчас делали так удивительно хорошо. — Огонёчки такие красивые. Мне было тепло.

— Ты больной, — пробормотал Лен, покачивая бёдрами в одном с ним ритме, вроде бы совсем легонько, а звёздочки в глазах всё равно плясали, и Мик даже с гадким привкусом гари казался вкусным, и даже пахло от него в этот момент так до одури приятно, что Лену хотелось его сожрать или хотя бы вылизать. Рабочие отношения — да пошли они нахрен. Пошло нахрен абсолютно всё.

— Это тоже — тоже почти тепло, — Мик слабо попытался объясниться, а потом закрыл глаза и разинул рот, сжимая пальцы как в судороге, и Лен не выдержал и прижался к нему, накрыл губы своими, царапнул нижнюю зубами и так и кончил, тихо и беззвучно.

Ещё пару минут они молчали — Мик смотрел в пустоту перед собой и шумно дышал, Лен пытался поправить на себе одежду и прикрыть паркой пятна на брюках. Потом он тоже затих, устроившись рядом с Миком, и положил голову ему на плечо — всё тело ломило после драки с красненьким, и что-то мягкое, на что можно опереться, сейчас казалось важнее, чем защита репутации сурового плохого парня.

— Не хочу в тюрьму, — сказал вдруг Мик очень чистым, адекватным голосом, как будто не он всего несколько минут назад мог служить наглядным пособием для студентов-психиатров. — Там холодно всё время, и мне снятся кошмары, как будто меня снова заперли в холодильнике и я не могу докричаться.

— Ты не попадёшь в тюрьму, — ответил Лен сонно. Удовольствие от оргазма тихо схлынуло, оставив после себя приятную тяжёлую усталость. — Веришь мне, Мик?

Мик помолчал, потом неловко шевельнул плечом. Лен не был уверен, о чём тот сейчас думает — сам он вдруг очень хорошо вспомнил больной взгляд Мика в тот момент, когда он велел ему выметаться, и в животе скрутилось что-то до тошноты неприятное.

— А если всё-таки попаду, будешь носить передачки? — это была не слишком удачная шутка, и голос у Мика дрогнул так, как будто он правда боялся и хотел услышать ответ, и Лен вздохнул и потёрся щекой об его плечо, а потом похлопал по колену.

— Буду сидеть с тобой в одной камере и греть по ночам, — преувеличенно весело заверил он. — Как тебе план?

— Прямо как в старые добрые времена, — Мик коротко рассмеялся, потом вдруг повернулся и посмотрел Лену в глаза, и ухмыльнулся так широко и довольно, что Лен не мог не ответить тем же. — А всё-таки круто мы его, а, Ленни?

— Ха, — Лен невыносимо, просто возмутительно просиял. — Мик, поверь, это было только начало.

Всё это — ещё только начало.

@темы: фанатское, позитив, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: Пять женщин, бросивших Лена из-за Мика, и одна, от которой он ушёл сам
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Лен Снарт|Мик Рори, ОЖП в количестве
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен, юмор, френдшип
Размер: ~2000 слов
Описание: см. название, чо
Примечания автора: написано по идее Тэда, половина плюшек его хд

1.

Жози была старше Лена на год и имела больше татуировок, чем он сам после трёх тюремных сроков; Лена не заботило ни то, ни другое, зато крайне впечатляло то, как она готовила пироги с мясом и свиные отбивные. Помимо чисто корыстного интереса, он также был, как всегда, влюблён до потери пульса, и на этот раз взаимно, и он не собирался упускать своё счастье, что бы там не говорили его так называемые друзья.

— Миленько, — сообщила Жози, впервые попав на его кухню и осмотрев её как следует. — Нет, я не понимаю, как ты выживал до этого дня, имея в хозяйстве одну сковородку, две тарелки и вилку со сломанными зубчиками, но ничего, это поправимо. Завтра я принесу сюда кое-какую посуду и наведу порядок, а потом...

— Какого хрена в моём доме морозилка? — громко спросил Мик из коридора, а через минуту вплыл в кухню, кутаясь сразу в два одеяла, края которых трепетали на сквозняке. — Лен, я не разрешал открыть окно, и в следующий раз я тебя за такое в него и выкину, окей?

— Что, — сказала Жози. Это даже не было похоже на вопрос, просто короткий звук, выражающий вселенскую степень шока. Лен сделал заметку на будущее: подготавливать гостей к появлению Мика заранее.

— А, — рассеянно отозвался Мик, скрипя створками окна. Только когда оно было полностью закрыто, а щели для надёжности заткнуты ватой, он соизволил повернуться и оценить гостью. — Привет, новая девушка Лена, приятно наконец-то увидеть тебя живьём, я уже почти решил, что Лен тебя придумал. Снова. Лен, серьёзно, если я простыл, это на твоей совести. На улице-то не лето.

— На улице двадцать пять градусов тепла, — проворчал Лен, чувствуя себя очень неловко, как если бы им навстречу выбежал пёс и сделал лужу в коридоре. — Мы просто проветривали. У нас на кухне бардак и пахнет гарью, если ты не заметил.

— Конечно, пахнет, — согласился Мик. — Я жёг бумагу всё утро. Обогреватель отказал, я немного запаниковал. Ты знаешь, как это бывает. Пока, новая девушка Лена. Соберётесь трахаться — не будите.

— Это Мик, Жози, — закрыв лицо ладонью, сообщил Лен. — Я тебе про него рассказывал.

— Очень... рада знакомству, — выдавила Жози. — Кстати, Лен, почему у вас дверца холодильника забита досками?

— Я же сказал, что запаниковал! — крикнул из своей комнаты Мик. Лен тихо застонал себе в ладонь, не решаясь поднять глаза на девушку.

— Давай в следующий раз встретимся у меня, — неловко улыбнулась Жози, когда они расставались тем вечером. — Не думаю, что смогу готовить на этой кухне.

Конечно, больше они не встречались.

2.

Мария решила заняться его духовным ростом. Лен, в общем-то, не возражал, его трогал сам факт того, что кто-то достаточно наивен, чтобы верить, что он может куда-то расти, так что он послушно читал книжки, которые она ему носила, и даже сходил на два занятия йогой.

— Кажется, мы договорились, что в твоём доме больше не будет пива, — нахмурившись, сообщила Мария. Лен скосил глаза на кофейный столик у телевизора — там и правда стояли несколько приятно прохладных на вид бутылок, орешки, чипсы и прочие милые сердцу и желудку (и совсем не милые печени) штучки.

— Это моё пиво, — сообщил с дивана Мик. — И пока ещё мой дом, так что тут будет всё, чего я захочу.

— Наш дом, — поправил Лен. И умоляюще посмотрел на Марию, потому что, серьёзно, разве он был виноват в том, что его сосед такой придурок?

— Угу, угу, — закивал Мик. Потом кинул одну из бутылок Лену, и Лен её, конечно, машинально поймал, потому что даже новый, улучшенный и исправившийся Лен не мог позволить бутылке с алкоголем разбиться об пол. — Присоединишься? Сейчас начнётся игра.

— Ленни, — очень строго сказала Мария. — Я думала, ты больше не пьёшь.

— Эй, — Мик возмущённо на неё посмотрел. — Дамочка, вы хотите, чтобы я пил один? Это уже попахивает алкоголизмом, а мне хватает пиромании в списке диагнозов.

Мария вздохнула, посмотрела на Лена, на Мика, на пиво и развернулась к выходу.

— Я позвоню, — коротко сказала она, захлопывая дверь.

— Она не позвонит, — мрачно предсказал Лен, и с удовольствием влепил Мику подзатыльник. — Ты мудак.

— Я тоже когда-то занимался йогой, — примирительным тоном сообщил Мик. — Мозгоправ прописал, знаешь, релаксация и прочая фигня. Я могу тебя поучить.

3.

Дэни не имела ничего против алкоголя, но, как оказалось, её категорически не устраивали последствия бурных возлияний в компании Негодяев.

— Что? — взвизгнула она и выскочила из спальни. Лен сонно моргнул. Мик рядом глухо застонал и спрятал голову под подушку.

— Заморозь её, — сипло попросил он. — На часик, не больше. Потом... потом всё выслушаем... моя голова...

— Ты не видел мои штаны? — печально спросил Лен и встал, пытаясь удержать равновесие.

Дэни носилась по гостиной ураганом и скидывала в сумку вещи, которые успели занять своё законное в их с Миком берлоге в последние пару недель.

— Милая, — Лен умудрился поймать её на очередном витке и крепко обнял, стараясь дышать перегаром поверх её головы. — Да в чём дело-то?

— Поверить не могу, что была такой дурой! — громко всхлипнула Дэни. — Всё это время! У меня под носом! Ты и твой дружок!

Похмелье замедляло мыслительные процессы, так что у Лена ушло добрых минуты две на то, чтобы обработать её слова. Когда его осенило, Дэни уже стояла в дверях и пыталась дрожащими в истерике пальцами открыть замок.

Лена согнуло пополам от хохота.

— Да ты рехнулась! — выдавил он. — Да я, да мы, да он! Да надрались мы в стельку, а потом Мик меня поджог, но он нечаянно, и Марко тушил нас обоих дождём, в итоге мокрую одежду пришлось снять, а Мик замёрз и устроил истерику, и...

— Я не собираюсь выслушивать этот бред, — прервала его Дэни, громко шмыгнув носом. — Прощай, Лен. Счастья вам друг с другом.

Лен постоял в центре комнаты, покачивая и пытаясь удержать равновесие, вздохнул и поплёлся назад, досыпать.

— Это всё твоя вина, — сообщил он Мику, упав поперёк кровати.

— Хрр, — согласно ответил Мик.

4.

— Мы оба абсолютно гетеросексуальны, — на всякий случай предупредил Лен следующую девушку. Виктория заверила его, что ничуть в этом не сомневалась и умирает от желания познакомиться с его замечательным другом, и когда её не отпугнула даже новость о том, что Мик вместо музыки слушает волну службы спасения, чтобы не пропустить какой-нибудь пожар, Лен решил, что она готова.

— Боь-же-мой, — по слогам выговорила Виктория, встретив Мика. И с удовольствием пожала ему руку, а потом задержала его ладонь в своих, слишком долго для нормального приветствия, на взгляд Лена. — Какой мужчина.

— Спасибо, — неуверенно сказал Мик и покачнулся, когда его руку всё-таки отпустили — на нём по осенней традиции было три свитера, из-за чего он двигался немного неуклюже.

— Так, значит, вы живёте вместе, — сказала Виктория позже тем же вечером, одной рукой обнимая размякшего от еды и пива Лена, а второй поглаживая Мика по коленке. — Едите вместе, спите вместе... всё вместе, я правильно понимаю?

— Когда ты так говоришь, это звучит жутковато, — пробормотал Лен. Серьёзно, они с Миком не были сиамскими близнецами, у них была своя, отдельная друг от друга жизнь. Наверное.

— Что насчёт секса? — спросила Виктория. Лен моргнул и протрезвел, как будто и не было вечера обильных возлияний перед этим разговором.

— Что, прости? — уточнил он.

— Секс, — охотно повторила Виктория. — Вы когда-нибудь занимались сексом вместе?

— Я же сказал, мы не...

— Я помню, помню, стопроцентные натуралы, — Виктория пренебрежительно помахала рукой. — Я имела в виду секс втроём. С девушкой.

— Эээ, — сказал Мик, после чего аккуратно снял с себя её ладонь и отсел к другому краю дивана. Лен бессмысленно пялился в пространство перед собой, пытаясь уложить в голове то, что только что услышал. — Нет, так дела не делаются. Вы любите друг друга, я люблю огонь, и все довольны. Окей?

— Серьёзно? — Виктория вздохнула, и подобрала с пола свою сумочку. — Ну, как скажете. Я тогда, наверное, пойду...

Лен не мог придумать, в чём был виноват Мик на этот раз, так что врезать ему не смог.

5.

Когда дело дошло до Николь, Лен был умнее и просто не повёл её к себе. Эффект был совершенно волшебный — они не спорили, не ссорились, а месяц спустя Лен уже перебрался к ней с двумя чемоданами и ящиком пива и морально подготовился к новой, нормальной жизни с хорошей женщиной рядом.

У вселенной на него были немного другие планы.

— Ленни, — сказал Мик в трубку. Лен мысленно ругнулся, выбрался из постели и тихо прокрался в ванную, чтобы не разбудить Николь. — Ленни, прости, я знаю, пять утра и всё такое. У меня только один вопрос.

— Ну? — коротко спросил Лен.

— Чем оттереть бензин с обивки дивана?

— Как на диван попал бензин? — Лен вздохнул и прислонился лбом к стене. Что-то ему подсказывало, что больше ему этой ночью не уснуть.

— Да ерунда, — Мик смущённо засопел. — Я немного улучшил пушку, а потом хотел проверить — на мусорке, честно! — а у неё потёк топливный бак и забрызгал всю базу, и всё загорелось, но диван я вытащить успел, и мне на нём спать, пока я не найду новую базу, а он воняет бензином, я и хотел...

— Да ты! Ты! — Лен взвыл и ударил кулаком по стене. — Ты сжёг нашу базу?!

— Технически, теперь она моя, — поправил Мик. — Ты же съехал.

На этот раз Лен ударил об стену головой.

— Ну твою ж мать, — вздохнув, сообщил он. — Где ты? Я сейчас подъеду и заберу тебя и диван.

— Далеко собрался? — спросила Николь из постели.

— Я думал, ты спишь, — пробормотал Лен, пытаясь в темноте разобраться, какая одежда в шкафу — его.

— Я спала, — согласилась Николь. — Но потом тебе позвонили, и ты правда думал, я не услышу, как ты орёшь в ванной?

Лену нечего было ответить, так что он виновато вздохнул.

— Опять твой дружок, — Николь помолчала и отвернулась к стене. — Знаешь, оставь ключи в почтовом ящике, окей?

Каким бы тупым его не считали, намёки Лен понимать умел.



1.

Кэрри была не такой, как все остальные. Она, типа, действительно его понимала. Она смирилась с пивом и согласилась с тем, что грабежи это не только способ заработка, но и вызов, бросаемый обществу. Она прекрасно готовила и спокойно улыбалась, если Мик появлялся на кухне неслышной тенью и тянул ладони к конфорке. Она закрывала глаза на то, что в доме никогда не горячей воды (потому что всю истратил Мик) и всегда включены три обогревателя (потому что Мик опять замёрз). Даже если Лен срывался искать Мика по городу среди ночи, услышав про какой-нибудь пожар, она не жаловалась и просматривала новостные каналы на случай, если он там засветится.

Понадобилось три недели, чтобы Мик вздохнул, похлопал Лена по плечу и сказал «мужик, кажется, это оно, то самое, ну, знаешь, союз, заключённый на небесах и всё такое». На следующий день Лен окончательно к ней переехал и получил свой комплект ключей.

— Наверное, ты святая, — сообщил он Кэрри за ужином в честь новоселья. — Как ещё ты можешь терпеть меня. И Мика. Особенно Мика.

— О, ну что ты, — Кэрри смущённо улыбнулась. — Это совсем не сложно. Напротив, я даже восхищаюсь.

— Чем это, — Лен даже забыл положить в рот кусок картошки — так и замер с поднятой вилкой.

— Твоё благородство, — Кэрри порозовела и покачала головой. Лен непонимающе поднял брови, и чем дальше говорила Кэрри, тем выше брови продолжали ползти, пока у него не заболел всерьёз лоб от таких мимических упражнений. — То, как терпеливо ты возишься с больным, никчёмным человеком. Нужно иметь огромное сердце, чтобы положить всю жизнь на такой безнадёжный случай. Мало кто согласился бы тянуть этот груз даже за деньги, а ты делаешь это просто так, не получая никакой награды. Это так трогательно. Этим ты меня и привлёк.

Лен посмотрел на неё с пару минут, гадая, когда и почему успел решить, что она и есть идеал женщины, потом положил вилку и залпом допил своё вино.

— Я думал, ты теперь живёшь со своей будущей миссис, — удивлённо сказал Мик, когда Лен появился у него на пороге позже в тот же вечер, с двумя чемоданами и дерьмовым настроением в придачу.

— Она меня выгнала. — коротко сообщил Лен. — Стерва.

— Серьёзно? Кэрри-то? Разве у вас не было полное единение душ и всякая такая фигня? — Мик казался искренне удивлённым.

— Было да прошло. Оказывается, я не умею вести себя за столом и вообще мужлан. Ты меня впустишь или нет? — рыкнул Лен. Мик пожал плечами, ещё раз подозрительно осмотрел Лена и посторонился.

— Если диван всё ещё воняет, спать на нём будешь ты, — заявил Лен, бросив чемоданы посреди комнаты. — И скажи мне, что в этом доме есть пиво.

@темы: позитив, обо мне, любимой, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: Пять вещей, которые Хартли хотел бы никогда не слышать
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Персонажи: Хартли Рэтэвэй, остальные фоном
Рейтинг: PG-13
Жанры: джен, слэш, гет, юмор
Размер: ~1600 слов
Описание: Пять вещей, которые Хартли хотел бы никогда не слышать (но всё равно слышал, потому что его никто не спрашивал)
Примечания автора: Тэд, лови, спешл фо ю хд

1.

Ронни то, Ронни сё, Ронни везёт меня за город, Ронни сделал мне предложение, Ронни дарит мне цветы и моет посуду — эй, Хартли, я говорила, что у меня есть парень?

Хартли мечтает о берушах или хотя бы наушниках, да, точно, хорошие, профессиональные наушники, которые будут глушить весь окружающий мир, а для надёжности он сможет включить что-нибудь тяжёлое и депрессивное — это будет приятнее слушать, чем щебет коллеги о её счастливой личной жизни. Ему не нужны лишние напоминания о том, что у окружающих есть, кому покупать милые пустячки и делать минет по утрам, а он один уже больше года и вряд ли в ближайшее время кого-то встретит, но показывать это выше его достоинства, так что вместо просьбы прекратить он делает самое мерзкое своё лицо и перебивает Кейтлин вопросом о работе. Та улыбается — слишком, на его взгляд, понимающе. И ехидно. А пять минут спустя, предоставив отчёт, она снова открывает на ноутбуке слайдшоу с фотографиями из отпуска, и Хартли опять проходит через все круги ада, уже в восьмой раз на этой неделе.

Ему кажется, что хуже этого быть не может уже ничего, но вечером следующей пятницы Уэлс оставляет его присматривать за их общим экспериментом в ночную смену — невысказанное «тебе единственному не с кем провести выходной» висит в воздухе, к счастью, Уэлс слишком деликатен, чтобы действительно произнести это вслух. Хартли покорно сидит в своём кабинете и листает отчёты, представляя себе, как через десять лет у него будет Нобелевская премия, мировая слава и крутой бойфренд, но приятные мысли прерывает тихое хихиканье за стеной.

— Может, не надо? — это определённо Кейтлин; Хартли решил бы, что она задержалась на работе с каким-нибудь проектом, в чём-то она не меньший трудоголик, чем он сам, вот только она весь день таинственно намекала, что у неё какие-то планы с женихом...

— Расслабься, — ах, а вот и он. — Это вечер пятницы. Все нормальные люди разошлись по домам, а охраннику я дал двадцатку, чтобы он на полчаса отключил монитор.

— Полчаса? А мы уложимся? — в голос Кейтлин прокрадываются незнакомые мурчащие нотки, и у Хартли волосы на голове встают дыбом и начинают шевелиться от ужаса. Нет, пожалуйста. Только не это.

— Зависит от того, как быстро ты сможешь раздеться, милая, — шепчет Ронни.

Хартли роняет голову на стол и пару раз бьётся об него лбом. Завтра он купит беруши. И наушники. И ни за что не дотронется до стола в соседней лаборатории без перчаток.

2.

— Звёздные Войны, — уверенно говорит Рамон и проворачивает кресло на колёсиках вокруг своей оси. В одной руке у него ручка, в другой — палочки, которыми он ест китайскую лапшу. По мнению Хартли, он больше похож на нерадивого студента, чем на учёного, достойного работы в Стар Лабс. — Чувак. Как ты можешь не ценить Звёздные Войны. Это же легенда. Ты бескультурен. Я лишаю тебя почётного звания гика, понял?

Хартли за последнюю неделю понял только две вещи: что Рамон не умеет затыкаться, и что Рамон сходит с ума по Звёздным Войнам. Он молчит, отчаянно надеясь, что на этот раз его пронесёт, и Рамона заинтересует что-нибудь в данных на экране, но парень, на его беду, на диво многозадачен и прекрасно справляется с тем, чтобы заполнять бумаги и забивать эфир одновременно.

— Сейчас снимают седьмой эпизод, ты в курсе? — продолжает он, ничуть не озабоченный отсутствием ответа. Хартли опускает голову ещё ниже, едва не утыкаясь в клавиатуру носом и всем своим видом показывая, что его тут нет. — Мы должны сходить на него. Вместе. Такие фильмы нельзя смотреть в одиночку. Только с друзьями. С друзьями-ровесниками, Харт, Уэлс не считается, учти, я принимаю твоё молчание за согласие и делаю пометку в ежедневнике на две тысячи семнадцатый год. Может быть, ты просто не смотрел Звёздные Войны в правильной компании, и у нас ещё есть шанс сделать из тебя человека!

— chaq neH wovbe’ Daj qaStaHvIS mIllogh qonwI’ qoSta’, qaStaHvIS logh explosions baS tu’lu’ wab*, — бормочет Хартли себе под нос, просто чтобы не дать Рамону оставить за собой последнее слово.

Это становится большой ошибкой, потому что Рамон снова разворачивает к нему кресло и пару мгновений молчит, отличаясь от какой-нибудь статуи только радостным блеском в глазах.

— roSenQatlh, T. toH, ’e’ chu’ SoH latlh team vIchel qar’a’?** - произносит он после паузы, и Хартли понимает, что пытка ещё только начинается.

* (клингонский) Может быть, я просто выше того, чтобы интересоваться фильмом, в котором от взрывов в космосе есть шум.
** (клингонский) Потрясно. Что ж ты сразу не сказал, что играешь за другую команду?

3.

Стар Лабс за время его отсутствия обзавелась настоящей мини-тюрьмой. Условия в ней отвратительные, хуже, чем в большинстве камер полицейских участков города (Хартли есть, с чем сравнить, спасибо подростковому бунту) — клетушка метр на два, без мебели и удобств, и с того момента, как он в неё попал, никто не предложил поесть, сменить одежду или принять душ. И они держат тут людей, серьёзно?

Ему безумно скучно, так что он сворачивается на полу в тесный клубок, закрывает глаза и просто слушает. Парой этажей выше гудят приборы и лопочет настроенное на полицейскую волну радио, закипает чайник, пищат попсовой мелодией наушники Рамона. Есть ещё что-то, довольно странное — Хартли слышит... шаги? Шаги где-то у себя над головой, а следом — знакомый тихий голос.

— Гидеон, — говорит Уэлс. — Открой журнал и сделай новую запись.

— Да, сэр, — отвечает мелодичный механический голос. Хартли подбирается и вслушивается изо всех сил, готовый жадно ловить возможные секреты.

— Рэтэвэй вмешался в мои планы и едва всё не испортил, — начитывает Уэлс. Судя по звукам, он вышагивает по комнате вперёд-назад. Интересно. — Мне пришлось выдать Барри часть информации. Теперь он серьёзно обижен из-за моего недоверия...

Хартли медленно моргает, полагая, что ослышался — но нет, это реальность, и он услышал всё правильно. У Уэлса только что дрогнул голос.

— И всё-таки... то благородство, с которым он выслушал мои оправдания... — продолжает Уэлс. С каждой секундой его голос становится всё взволнованнее, ещё чуть-чуть, и он начнёт запинаться, как старшеклассник, пытающийся поговорить с предметом воздыханий. — Эта искренняя забота в его взгляде... Это слишком ценно, и я не могу этого лишиться. Я найду выход. Совсем недавно Барри назвал меня своим другом — я понимаю, глупо этому радоваться, Барри заводит друзей так легко, но мне показалось, в этом было нечто особенное...

Хартли затыкает уши и бьётся затылком об стену, но всё бесполезно — суперслух доносит до него каждое слово Уэлса, и за следующие полчаса он узнаёт о новом подопечном бывшего босса больше, чем хотелось бы.

4.

— Парни, — говорит Хартли.

Снарт и Рори игнорируют попытку вмешаться — они стоят в центре склада, ставшего им очередной базой, нацелив друг на друга свои пушки, обмениваются злыми взглядами глаза в глаза и тяжело дышат. Хартли это слышит. Ещё он слышит, как стучат их сердца и как с тихим шелестом бежит по телу кровь. И куда.

— Парни, ещё немного, и воздух начнёт трещать от напряжения совсем не метафорически, — рычит Хартли громче. — Вы не могли бы или подраться, или трахнуться, и желательно прямо сейчас, чтобы это не повторилось во время дела?

— Это они будут делать после дела, когда начнут праздновать и достаточно напьются, — радостно говорит Лиза. Танго с пистолетами у неё под носом её ничуть не заботит, как будто это нормальная часть домашнего интерьера. — Серьёзно, подожди до полуночи и всё увидишь. И услышишь.

Её обещание исполняется, и Хартли этому совсем не рад.

5.

— Хартли Рэтэвэй, молодая гей-икона Централ-Сити, — говорит диктор в новостях, и Хартли давится сэндвичем и роняет стаканчик с кофе себе на штаны. Кофе, к счастью, уже остыл, но штанам от этого не легче, и следующие пару минут он бегает по квартире, переодеваясь, замачивая и оттирая пятна.

— ... родителей, известных своей гомофобной политикой. Ни один работник, тем не менее, не пострадал, хотя ущерб, нанесённый компании, исчисляется миллионами, — продолжает воодушевлённо рассказывать немолодой усатый дядька с Фокс Ньюз. — Глава местного движения за права гомосексуалов Томас Райдер сообщил, что хотя его организация не поддерживает подобные террористические действия, это, тем не менее, было важное политическое заявление, которое не останется неуслышанным. Его значение...

— Это не было политическим заявлением, — говорит Хартли телевизору, как будто его могут услышать в студии сквозь экран. — Серьёзно. Это был план. Очень умный план, между прочим. Может быть, проявите уважение?

— Связаться с самим мистером Рэтэвэем нашей студии пока не удалось, — отвечает на это ведущий. — Что касается его родителей, то они отказались от комментариев. Однако нам удалось переговорить с начальником полицейского участка центрального района, Дэвидом Сингхом...

Хартли, как назло, не может найти пульт и в итоге выключает телевизор ударом звуковой волны, чем, конечно, превращает его в кучу искрящих железяк.

— Политическое заявление, — недовольно бормочет он себе под нос, натягивая «рабочую» форму прямо поверх растянутой домашней футболки. — Я им сейчас покажу «политическое заявление».

+1

— Колоко-ольчики звенят, колоко-ольчики звенят, — старательно выводит Хартли, покачиваясь в такт слышимой ему одному мелодии, доносящейся из дома за пару кварталов от лаборатории.

— Ты ужасен, — бормочет Циско. — Ты катастрофичен. Ты — ты как баньши. Твой голос убивает.

— Крик баньши не убивал. Он только предвещал смерть, — наставительно отвечает Хартли. Сейчас его никому не остановить. — На... на саночках качусь... ля-ля что-то там... снежок...

— Больше никогда не приглашу его на рождественскую вечеринку, — стонет Кейтлин, затыкая уши. Хартли с достоинством её игнорирует. Он здорово пьян, потому что в этом эгг-ноге было больше алкоголя, чем каких-то ещё ингредиентов, и ему так хорошо и тепло, как не было уже давно.

— По-моему, не так уж плохо, — встревает Барри. В отличие от остальных гостей, он возмутительно трезв. Прелести супер-метаболизма. — Особенно та часть с колокольчиками.

— Не поощряй его, — хором кричат Кейтлин, Циско и Айрис, но, увы, слишком поздно: Хартли уже радостно засветился, набрал воздуха в грудь и приготовился пойти на второй круг.

— Колоко-ольчики звенят, колоко-ольчики звенят...

— Хотел бы я никогда этого не слышать, — Циско вздыхает и пытается спрятать голову под подушкой.

Хартли его прекрасно понимает.

ЮПД. А Тэд сделал красивость *U* Именно с таким лицом Хартли и ходит весь фик, дада.

запись создана: 29.01.2015 в 17:12

@темы: фанатское, позитив, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: Hell break
Автор: Тёнка
Фэндом: Побег (Американская версия)
Персонажи: Майкл Скофилд, Линкольн Барроуз
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, AU
Размер: ~1300 слов
Описание: Во что ты ввязался на этот раз, Линк, хочет спросить Майкл, но вряд ли ошметки тела на холодном столе ему ответят.
Примечания автора: не думаю, что идея оригинальна, но я не мог устоять xD Кроссовер с СПНом, конечно же.

Майки, говорит срывающийся, насквозь пропитый, сиплый голос. Майки, братишка, я по тебе соскучился, давай увидимся как-нибудь, завтра, нет, лучше сегодня, давай я зайду, или ты заедешь, Майки — честное слово, я не собираюсь опять у тебя занимать, я просто хочу тебя увидеть, веришь, Майки?

Это последнее, что Линк говорит ему, пока жив, и Майкл прокручивает сообщение на автоответчике снова и снова, по разу в день до похорон и почти без перерыва после, и думает, думает, думает — если бы он взял трубку, если бы согласился на встречу, пришел, увидел, спросил, в чём дело, что было бы тогда?

Был бы Линк жив?

***

Детские страхи не приходят к Майклу, пока ему не исполняется пять. Потом он внезапно начинает бояться всего — темноты в углах и шорохов в шкафу, и только большой сильный Линк рядом помогает уснуть, но Линк не всегда есть, когда нужен, у него свои взрослые дела, и Майку страшно, страшно, страшно...

Линк ставит на его тумбочку солонку.

— Если какая-то тварь к тебе полезет, швырни в неё пригоршню, — уверенно говорит он. Почему-то это безумно успокаивает; много лет спустя Майкл рассказывает об этом эпизоде своему психотерапевту, и тот соглашается, что Линк придумал оригинальный способ бороться со страхами.

— Он говорил, его научил отец, — вспоминает Майкл.

Он редко говорит про отца на сессиях, так что психотерапевт делает пометку в блокноте.

***

Линк словно срывается, когда Майклу исполняется восемнадцать, и он получает свой золотой билет — стипендию в колледж. Какое-то время Майкл думает, что тот завидует, и даже чувствует вину, ведь самому Линку, парню доброму и по-своему умному, но пребывающему не в ладах с образовательной системой, подобное не светит; вины хватает ровно до конца колледжа и ещё на год стажировки, потом Майклу надоедает вытягивать Линка из неприятностей, запоев и борделей.

— Повзрослей, — отвечает он, когда Линк появляется на пороге и просит чего-то, то ли денег, то ли ночлега. — Мы уже не подростки, Линк. Нужно думать о завтрашнем дне.

Линк бормочет что-то невнятное и в итоге засыпает у Майкла на диване. Утром он готовит блинчики с черникой; Майкл говорит «спасибо» и всё равно его выгоняет.

***

Пожилой патологоанатом просто разводит руками, потом нервно поправляет на переносице очки.

— В первый раз такое вижу, — бормочет он. — Я написал в отчете, что его зарезали, меня попросили, понимаете, но на самом деле... не смейтесь, пожалуйста, но его, кажется, затравили собаками. Прямо в квартире.

Во что ты ввязался на этот раз, Линк, хочет спросить Майкл, но вряд ли ошметки тела на холодном столе ему ответят.

***

У Майкла есть одна татуировка, маленькая и незаметная, пятиконечная звезда в круге, набитая под мышкой слева — очередная пьяная выходка Линка, эй, братишка, давай сделаем парные татушки, будет круто, тебе понравится, а? Майкл протрезвел и пожалел, но психовать было поздно; зато это стало ему уроком, и больше он в компании Линка не пил.

Он смутно помнит, как в детстве Линк рисовал на его теле шариковой ручкой те же круги и звёзды, и колотил его, если он стирал синие линии слюнявым пальцем. Психотерапевту он об этом не говорит.

***

Линк бросает Веронику, когда Майкл заканчивает второй курс. Он готовится к экзаменам, одновременно утешая рыдающую подругу, и ненавидит Линка в этот момент всей душой.

Так будет лучше для неё, говорит Линк. Я камень, говорит Линк. Я утащу её на дно, я не создан для обязательств, я живу одним днём, не оглядываюсь назад и не смотрю вперёд. Я люблю её, Майкл, я так её люблю, я не могу её в это втягивать, ты понимаешь?

Майкл понимает восемь лет спустя; в тот вечер он разбивает телефон об стену и идёт в магазин за коньяком и мороженым.

***

Он ловит Эл Джея с ведром красной краски и чёрным петухом в одном заброшенном доме с дурной славой.

— Кто-то должен что-то сделать, — шипит мальчишка, и на мгновение Майклу кажется, что он опоздал, потому что люди не должны, не могут говорить таким тоном. — Он в аду, он в грёбанном аду и его не должно там быть! Я вытащу его! Я сделаю это!

— Я сделаю это, — отвечает Майкл. — У меня есть план. А тебе всучили курицу вместо петуха, и ты даже не заметил.

***

У отца седые волосы и столько шрамов на одном только лице, что Майклу становится неловко.

— Он говорил, что я алкоголик и бросил семью, да? — от взгляда Майклу тоже неуютно, и у него с носа всё ещё капает святая вода, которой его окатили на входе, что не добавляет добродушия. — Я его не виню.

— Их называют адские гончие. Что ты про них знаешь? — Майклу ужасно не хочется обсуждать с этим человеком личные темы, он помнит о нём только смутное ощущение щетины под ладонью и то, какие были у Линка синяки, если тот задерживался поиграть на улице до темноты.

Отец меняется в лице, и Майклу это совсем не нравится.

— Ох, сынок, — говорит он. — Всё сложнее, чем тебе кажется.

***

Уходят месяцы на то, чтобы собрать по древним книгам на мертвых языках нужную информацию; ещё два месяца на то, чтобы нанести её на свою кожу, слово за словом, буква за буквой. Научиться читать это вслух без ошибок нереально и за годы, а для Линка даже минуты тянутся как дни, так что на эскизах Майкл рисует транскрипции.

— Первый раз такое вижу, — говорит мастер, жужжа над ухом машинкой для тату. — Сера в чернилах, мальчик, чем ты только думаешь? Эта штука тебя убьёт.

— Не успеет, — улыбается Майкл.

***

— Ты правда думал, это была стипендия? — Вероника слабо улыбается, но улыбка быстро угасает, когда она видит непонимание на его лице. — Майкл, серьёзно? Он вообще ничего тебе не рассказывал? Даже про контракт?

— Какой контракт? — Майкл непонимающе хмурится, в голове напряжённо трещит и раскачивается привычная стройная картина мира, что-то не так, что-то в неё не укладывается, и он не знает, что с этим делать.

— Майкл, милый, — говорит Вероника и кладёт ладонь ему на грудь, а губы кривит так, словно сейчас заплачет. — Я всегда говорила, что он слишком тебя оберегает.

***

Майклу семь, и мама умерла два дня назад, и ему кажется, что ничего в мире уже не будет хорошо.

— Доверься мне, — говорит Линк, потом кладёт руку ему на плечо; это не утешает, но Майкл почему-то верит.

***

Коробочка готова выскользнуть из влажной ладони в любой момент. Майкл заставляет себя не нервничать, упорно разрывает стоптанную до камня землю маленькой лопаткой, потом долго всё красиво укладывает, засыпает, разравнивает. Операция должна пройти идеально, второго шанса не будет.

— Вопросы есть, малёк? — спрашивает демон; он в теле пацана чуть старше Эл Джея, на вид похож на обычного нагловатого уличного мальчишку, даже говорит с такими же интонациями. Майклу немного неловко его целовать. — У тебя будет десять лет. Потом...

Майклу почему-то казалось, что при продаже души должны быть какие-то неприятные ощущения, но у него только немного зудят татуировки, да ещё затылок чешется.

— Мне хватит одного дня, спасибо, — он улыбается. Демон широко распахивает глаза от удивления — даже давно умершая и почерневшая душа помнит о рефлексах тела.

— Ты уверен, малёк? Увольнительных не будет, — на всякий случай говорит тот, как будто его правда заботит, что Майкл хочет так быстро распрощаться с жизнью.

— Уверен, — отвечает Майкл.

Где-то под его ногами скребут землю ада гончие, которые пойдут по его следу и уволокут вниз, к Линкольну.

Майкл спокоен. У него есть план.

Он вытащит брата.

@темы: фанатское, кто обкурился? я обкурился?! О_О, мои кривые ручки, другие сериалы

---

Название: People like us (we're gonna stuck together)
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Пэйринг или персонажи: Джордж "Диггер" Харкнесс (Капитан Бумеранг), Леонард Снарт (Капитан Холод), Мик Рори (Тепловая Волна), Рой Биволо (Призма), Марк Мэрдон (Погодный Волшебник), Сэм Скаддлер (Мастер Зеркал), ещё парочка пробегом
Рейтинг: PG-13
Жанры: френдшип, фэмили, флафф, юмор, АУ
Размер: ~8000 слов
Описание: Капитану Бумерангу нужна защита от Флэша, пока он ищет в Централ-Сити что-то очень важное, Негодяям нужен ещё один член команды, об остальном не трудно догадаться.
Примечание: господь, жги

К счастью, даже самые настырные копы были чуть менее бдительными в пятницу вечером, так что лучшего момента для проникновения в полицейский архив было не найти.

К несчастью, та же мысль посетила не его одного.

— Ты не похож на копа, — сказал парень с большой пушкой. На улице стояла жара, но он всё равно был в толстом пуховике с меховой оторочкой на капюшоне. Не то что бы Диггер мог кого-то судить, учитывая, что он сам был в пальто, но у него хотя бы было оправдание — под пальто было удобно прятать оружие. Кроме того, он был родом из Австралии. На фоне австралийского лета штат Миссури казался большим холодильником в любую погоду.

— Ты тоже, — осторожно сказал он, медленно задвигая ящик обратно, как будто это могло как-то повлиять на то, что его только что застукали за хищением полицейских файлов. Ящик, как назло, скрипел всё громче с каждым миллиметром, так мерзко, что аж зубы сводило, и только усиливал этим повисшее в воздухе напряжение. Чем дальше, тем более неловкой становилась ситуация, и тем больше хотелось плюнуть на чёртов ящик — но это почему-то казалось проявлением слабости, так что Диггер нахально смотрел парню в лицо и делал вид, что так всё и задумывал, а тот пялился на него в ответ, причём так, как будто смотрел не на одного из самых разыскиваемых преступников Америки, а на клинического идиота, пускающего слюни себе на рубашку. Вообще-то нужно было просто запустить в придурка бумерангом, как только за стеллажами с подшивками закрытых дел раздались шаги, но Диггеру ужасно не хотелось создавать лишний шум, на который могут сбежаться полицейские. Плюс, ну, пушка. Большая пушка, явно не стандартное оружие с чёрного рынка, и Диггер очень не хотел на своей шкуре выяснять, чем эта пушка стреляет. С некоторых пор состояние собственной шкуры его очень волновало.

— Так и будем стоять? — поинтересовался третий участник сцены. На его фоне даже парень в пуховике казался нормально одетым, потому что на этом был костюм пожарного, такой карикатурный, словно только что из карнавального магазина, и за спиной у него висело что-то вроде пары огнетушителей.

Может, у копов сегодня костюмированная вечеринка, и поэтому тут так тихо?

— Не хочешь представиться? — поинтересовался тот, который в пуховике. Диггер рассмотрел вариант с тем, чтобы язвительно ответить «нет, не хочу» и всё-так снести ему голову бумерангом, быстро и без лишнего шума... вот только с его-то счастьем на запах пролитой крови сюда немедленно кузнечиком прискачет долбанный спидстер, а к этому он сегодня не был готов.

— Капитан Бумеранг, — буркнул он, потому что знать его настоящее имя этим придуркам было ни к чему. Особенно если они всё-таки переодетые копы.

— Бумеранг? Да ладно, в жизни бы не подумал, — протянул псевдо-пожарный. Диггер раздражённо фыркнул и гордо поправил перевязь с бумерангами. Какого чёрта? Те, кто считают, что бумеранги — это смешно, просто ещё не ловили головой заострённый кусок металла, пущенный со скоростью хорошего автомобиля.

— Капитан, значит, — медленно повторил Мистер Я Компенсирую Что-То Своим Оружием. — Тебе не повезло, приятель. Видишь ли, меня зовут Капитан Холод. Ты понимаешь, да? В городе не может быть двух преступников-Капитанов. Люди начнут путаться. Представь себе, я граблю банк, а какой-нибудь тупой журналист, не глядя, пишет, что ограбление совершил Капитан Бумеранг, и ты получаешь всю славу. Я не могу такого допустить. Иди домой, выпей чаю, поплачь и придумай себе кличку пооригинальнее.

— Серьёзно, Ленни? — второй парень уставился на первого с не меньшим шоком, чем сам Диггер. — Серьёзно? Это всё, что ты хочешь ему сказать?

— Капитан Холод, пока мы на деле, Тепловая Волна! Когда ты уже поймёшь, что в нашей сфере имя — это половина дела? — Ленни возмущённо расправил плечи. — И это имя уже занял я!

— Я себе это имя не придумывал, — с неожиданной обидой вклинился Диггер. Нет, ему не особо нравилась эта кличка, особенно после всех рифм, которые придумал к ней Дэдшот, но какое право этот мудак имел указывать ему, как себя называть? — Меня так назвал какой-то пацан из Стар Лабс, и прозвище прилипло. И я не буду его менять только потому, что какой-то молокосос...

— Кого ты назвал молокососом?! — взвился Холод, одновременно с тем, как его спутник забурчал себе под нос о том, что «Рамон стал плох» и «где его оригинальность». Вскинутой пушки Диггеру вполне хватило, чтобы перестать думать про копов, спидстеров и прочие досадные помехи — он выхватил бумеранг, замахнулся и почти в ту же секунду уставился в потолок, куда с треньканьем воткнулся пошедший по неправильной траектории бумеранг.

Голова после столкновения с полом чудовищно ныла. Диггер рассеянно отметил, что пушка всё-таки стреляет льдом, и рассмотрел возможность упасть в обморок, что будет очень удобно сделать, учитывая, что он уже лежит.

— Классно ты его, — удовлетворённо сказал тот, который в комбинезоне. Как его? Тепловая Волна. Просто блестяще. Диггеру даже думать не хотелось, чем стреляют его псевдо-огнетушители.

— Дико хочу попробовать этот трюк на Флэше, — не менее довольно отозвался Холод, которого Диггер категорически не желал называть Капитаном даже мысленно. — Представь себе, как он разгонится до сверхзвуковой, а потом подскользнётся. Бум, шмяк, и у нас будет спидстер всмятку!

— Ты сказал, Флэш? — Диггер медленно поднял голову, игнорируя гул в ушах и плавающие перед глазами звёзды. Взгляд не хотел фокусироваться, и Холод с Тепловой Волной двоились, как после хорошей пьянки. — Такой надоедливый двенадцатилетка в красных колготках, бегающий, как страус на стероидах?

Придурки переглянулись, помолчали пару секунд, и Холод вдруг с хмыканьем протянул Диггеру руку.

— Дай угадаю, у тебя к нему свои счёты.

— Эта сука сорвала мне идеальный план, — проворчал Диггер, глядя на руку с большим подозрением. Намного надёжнее было бы подрубить Холоду колени остро заточенным бумерангом и рвануть к выходу на четвереньках. Если повезёт, Холод упадёт на Тепловую Волну, и это даст ему фору...

— О, расскажи мне об этом, — Холод закатил глаза и сцапал его за шиворот, поднимая на ноги. Обычно Диггер не потерпел бы такого произвола, но он, кажется, только что получил лёгкое сотрясение, а Тепловая Волна так радостно поигрывал шлангом от баллонов, что ему совсем не хотелось проверять, кто успеет воспользоваться своим оружием первым.

— Парни? — раздался ещё один голос. Да что у них тут, встреча клуба по интересам?! — Вы достали нужные файлы?

— Файлы? Какие файлы? — быстро поинтересовался Диггер, придерживаясь за стену в слабой попытке сохранить равновесие. Он сильно сомневался, что ему и этим ребятам нужно одно и то же, но никогда не бывает лишним узнать про планы, кхм, коллег.

— Что значит, какие файлы?! — возмутился голос, решив, похоже, что вопрос относился к нему. — Мы же договаривались! Мёртвый брат, кровная месть, всё такое! Я должен знать имена этих ублюдков! Вы же обещали!

— Просто стой там, где тебя поставили, и следи за входом! Мы ещё ищем! — раздражённо крикнул Холод. Его приятель закатил глаза и скривился, изображая рыдающего человека, кулаками вытирающего слёзы. Диггер закашлялся, маскируя смешок — не столько от пантомимы Тепловой Волны, сколько от того, как Холод замялся с явной неловкостью, стараясь при этом выглядеть независимо и круто, не смотря на явный разброд в рядах подчинённых.

— Что-то не похоже, — голос у двери стал подозрительным. — Вы там, случайно, не собрались меня кинуть, а?

Диггер поёжился — в хранилище вдруг стало прохладно, а полы пальто затрепал невесть откуда взявшийся ветерок. Ощущение было жутковатое, и Тепловая Волна это чувство явно разделил, резко перестав кривляться, а вот Холод выглядел в лучшем случае немного раздражённым.

— У нас возникли... непредвиденные обстоятельства, — крикнул он, явно не считая нужным соблюдать тишину хотя бы для приличия. Ветерок утих, но Диггер готов был поклясться, что по стенам побежали ниточки льда, и совсем не от пушки его нового знакомого. — Но мы уже почти разобрались! Мэрдон, ну прекрати! Если Мик- Тепловая Волна разнервничается, сам успокаивать будешь!.. Вот что, Бумеранг, — Холод, как мог, выделил интонацией то, что сказал это без приставки «Капитан». — Как насчёт того, чтобы ты взял свои бумаги, мы — свои, а потом мы тихо разойдёмся... и встретимся в каком-нибудь более нейтральном месте, чтобы, знаешь, обсудить одного настырного бегуна?

— Парни, я не могу отвлекать копов весь вечер! Давайте уже живее! — снова заныли от дверей. Отвлекать? Диггер понятия не имел, чем можно в одиночку отвлечь весь участок разом, но это могло объяснить, почему на пути к архиву ему никто не попался. Довольно, хм, полезный навык.

Окей. Может, ему и правда было о чём поговорить с этим... Холодом.

***

Мэрдон оказался печальным, темноволосым и в профиль чуточку походил на Дэдшота, за что Диггер его по первости очень невзлюбил. Не так отчаянно, как Холода, конечно. Зато Мик был мировым парнем, и ради такого собутыльника двух оставшихся можно было потерпеть.

— У нас же всё спланировано, — ворчал Марк, пока они с Холодом разглядывали большую карту Централ-Сити и решали, где поставить ловушки. — Сначала я убиваю копов, которые сделали со мной и Клайдом это. Потом мы идём убивать Флэша...

— Мы не убиваем копов, — хмуро оборвал его Холод. — Можешь их поколотить. Или посадить в самолёт, уронить самолёт взрывом лаборатории, проследить, чтобы они получили суперсилы, и насладиться этим ироничным наказанием. Но без трупов в форме.

— С тобой не весело, — хмыкнул Диггер. Лично он разницы между трупами в форме и без не видел, но мальчик так настаивал...

— Но вы обещали! — взвыл Марк, да так трагично, что Диггеру немедленно захотелось дать ему Оскар и все театральные награды скопом, лишь бы заткнулся.

— Мы обещали достать тебе информацию о том, кто ловил твоего брата, — буркнул Холод. Он к этим истерикам был привычен, да и спор этот явно вёл не в первый раз. — Хочешь их убивать — на здоровье, но на нас не рассчитывай. Хочешь убиваться об Флэша без плана и поддержки — опять же, твоё право, но не приходи потом ныть, что тебе надрали зад и ты должен за это отомстить.

Мик тихо фыркнул. Марк позеленел, и где-то вдали загрохотал гром. Первое время Диггера это заставляло вздрагивать и втягивать голову в плечи, но тёплая компания и пара бутылок пива сотворили чудо с его паранойей. Ещё более злой из-за того, что его спецэффекты больше никого не трогают, Марк пошатался немного по комнате, шелестя непромокаемым плащом, который был вынужден носить из-за своих суперсил, и снова остановился у стола.

— А ты что забыл в тот день архивах, а? — зло спросил он у Диггера. Диггер его прекрасно понимал, то состояние, когда хочется хоть кого-то хоть как-то задеть и довести до драки, было его состоянием по умолчанию, вот только Марк выбрал не самую удачную тему. Прицепился бы к его акценту, или бумерангам, или даже к тому, как смешно дёргалась плохо зажившая рука — и Диггер радостно дал бы ему то, на что он так напрашивался. Поорали бы, пошвырялись каждый своим оружием, сбросили пар... но то, что Диггер искал в архивах, заставляло его быть осторожным, подозрительным и очень-очень спокойным.

— Читал впечатляющую историю твоих похождений, — ухмыльнувшись от уха до уха, сказал он. — Я твой фанат, ты ещё не понял?

— И этого человека ты хочешь взять в команду? — Марк обвиняюще ткнул его пальцем в грудь. Диггер с наслаждением представил, как ломает ему этот палец, а потом и остальные девятнадцать. Ням-ням, хруст маленьких косточек.

— Хочу — слишком сильное слово, — пробормотал Холод. Планы заботили его намного больше, чем ссоры подчинённых (Диггер не причислял себя к их числу, он был кем-то вроде вольного наёмника, автономного агента, в общем, он Холоду не подчинялся, он просто решил, что будет иногда его слушать, исключительно по собственному желанию и тогда, когда это будет ему выгодно). — Нам нужно уделать Флэша, Мэрдон. Ради этого можешь и потерпеть австралийского засранца пару недель.

— У него от нас секреты, Лен, — Марк вызывающе скрестил руки на груди. Диггер закусил губу, чтобы не заржать, а вот Мик был не так деликатен и практически сложился пополам.

— Да что ты говоришь, — выдавил он в паузах между приступами смеха. — Не могу поверить! Джордж, ты ранил меня в самое сердце! Марк, спасибо, что открыл глаза! Я больше никогда не смогу поверить мужчине!

— Да пошли вы, — судя по звукам, на улице зарядил дождь; Марк поплотнее завернулся в плащ, нахохлился и вышел, и порыв ветра шумно захлопнул за ним дверь.

— Пусть проветрится, — глубокомысленно подытожил Мик и открыл ещё бутылку пива. Он пил его тёплым. Псих. — А правда, Диггер. Что ты пытался там найти?

— Самоучитель «Как украсть миллион и не облажаться», — Диггер снова ухмыльнулся и отсалютовал Мику своей бутылкой. Мик зафыркал, отмахнулся и продолжил перебирать и смазывать свой огнемёт, а вот Холод на мгновение поднял взгляд от карты и глянул на Диггера с таким острым, цепляющим интересом, что ему стало неуютно.

Ничего. Если кто-то из них решит полезть в его жизнь... бумерангов на всех хватит.

***

Их первый план провалился феерически и с треском. Диггер, как человек разумный и не только в теории знающий слова «стратегия», «тактика» и «полный пиздец», понял это первым и по традиции, которая ни разу не подводила его в Отряде, бросил своих, унося ноги, пока красная молния металась между ледяными выстрелами Лена и хлещущим из пушки Мика огнём. Конец битвы он смотрел уже по телевизору, сидя в безопасном убежище. Красненький его, кажется, даже не заметил — и хорошо.

Мик вернулся первым — он просто подпалил что-то в участке и сбежал во время эвакуации. Лен с Марком сильно задержались, пришли только под утро, когда Мик уже спалил содержимое мусорного ведра, успокоился и уснул; они были злющие и грязные, и Диггер даже думать не хотел, как им пришлось выбираться.

— Я говорил, что ему нельзя доверять? Говорил, а? — прошипел Марк. Так как из-за молний и ветра волосы у него постоянно стояли дыбом, его сходство с уличным котом было просто пугающим, но сейчас был явно не лучший момент, чтобы обратить на это внимание остальных.

— Простите, парни, — Диггер обаятельно улыбнулся и качнулся на стуле, балансируя на двух ножках. — Своя рубашка ближе к телу, ну, вы понимаете.

Лен немного помолчал и коротко, без замаха, но очень сильно ударил его в лицо. Стул протяжно скрипнул, Диггер взмахнул рукой, пытаясь за что-нибудь схватиться, и этим окончательно всё испортил — стул, получив необходимый импульс, завалился назад. Вместе с ним.

— Видишь ли, Джордж, — сказал Лен совершенно невозмутимо, ничуть не задетый тем, что его собеседник валяется на полу, считает звёздочки и думает о вечном. — Мы с ребятами, конечно, распоследние негодяи, но даже у таких уродов, как мы, есть некоторые правила. Очень простые, даже тупица может запомнить — Марк, будь так добр, напомни их нашему общему другу?

— Мы не убиваем копов, не трогаем детей и женщин, и мы прикрываем задницы друг друга, когда это необходимо, — без запинки оттарабанил Марк. Послушный сукин сын, подхалим и тряпка.

— Ты, конечно, можешь подумать, что мы делаем это из сентиментальных соображений, — продолжил Лен, и Диггер, только что хотевший съязвить про игры в рыцарей, обиженно надулся. — Но реальность намного прозаичнее. Драться намного проще, когда ты уверен, что тебя есть кому прикрыть. В других бандах этого нет, Джордж, там каждый сам за себя, в случае опасности все бегут, как крысы, и их так и ловят, как крыс, загоняя каждого в свой угол.

— Не знал, что ты умеешь говорить фразы длиннее, чем из трёх слов, — ответил Диггер, бережно ощупывая нос. Он и так не был красавцем, не хватало ещё, чтобы нос был свёрнут набок, девчонки шарахаться начнут. Лен на это фыркнул, перешагнул через опрокинутый стул и полез в холодильник за пивом.

— Он продаст нас при первой же возможности, — мрачно предрёк Марк. Диггер подумал, что он прав, и это было даже немного грустно, зато честно.

— Разве тебе не хочется сорвать большой куш? — спросил Мик утром, когда нашёл его на кухне, сонного, хмурого и с ледяным компрессом на носу. Он заварил себе ядрёный кофе, такой температуры, что ложечка согнулась просто от того, что он опустил её в чашку, и теперь с удовольствием хлестал эту дрянь, параллельно выслушивая жалобы Диггера на босса-молокососа, который смеет ему указывать.

— Вы за этим собрались? Хотите получить халявный миллион и построить каждый свою личную американскую мечту? — Диггер любил отвечать вопросом на вопрос, это позволяло много узнать о других, ничего не рассказав о себе. Очень удобно.

— Кто как, — Мик пожал плечами. — Для Лена это больше вопрос уязвлённого эго, чем денег. Марко хотел отомстить, сейчас — уже не знаю. Мне просто больше нравится попадать в неприятности в хорошей компании.

И посмотрел поверх чашки, прищурившись, словно спрашивал: а тебе-то что нужно, Джордж?

— Я буду следовать правилам только до тех пор, пока это будет удобно, — сказал в пустоту Диггер.

— Большего от тебя и не требуется, — согласился Мик.

***

Сэм не задавал лишних вопросов, и за это Диггер его любил. Никаких тебе «где пропадал три года, гад» и «когда вернёшь мне мои полторы штуки, сука», только «привет» и «выкладывай уже, что тебе нужно, образина австралийская».

Нужно Диггеру было немного.

— Это не точные данные, — предупредил Сэм, когда закончил настраивать свои зеркала и сложные голографические штуки. — Только очень примерная реконструкция.

— Мне хватит, — тяжело ответил Диггер, разглядывая... результат. — Можно мне это как-то...

— Будешь должен, — привычно ответил Сэм и за пару минут сделал нечто вроде фотокарточки, только с три-дэ изображением. Выпендрёжник. Диггер рассеянно кивнул и попрощался, зная, что через пару недель Сэм, увлечённый новой гениальной теорией, напрочь забудет, что вообще с ним виделся.

Марк караулил его за углом, прямо в своей зелёной плащ-палатке — идиот, не слышавший про слово «конспирация».

— Если ты собираешься объединиться со Скаддлером у нас за спиной... — глаза Марк совсем не фигурально метали молнии.

— Сэм простой безобидный учёный, — Диггер мило улыбнулся и развёл руками. Это даже было не совсем враньём, Сэм был учёным и был довольно безобидным. По меркам Отряда, например. Чистюля категорически не желал пачкать ручки, отчего вечно торчал без дела, потому что найти подельников, таких же щепетильных, как он сам, было для него проблемой. — Мы с ним знакомы по колледжу. Я просто навестил старого друга.

— Ты не учился в колледже, — презрительно фыркнул Марк. Диггер сделал вид, что крайне оскорблён этим предположением, а дальше всё пошло ровно так, как он и ожидал — Марк зарычал, толкнул его в грудь, он толкнул в ответ, потом они покатились по асфальту, сшибли урну, спугнули бродячего пса, чуть не выкатились на проезжую часть, расцепились и отползли в разные стороны, вытирая кровь с лиц под неодобрительными взглядами редких прохожих.

— Только попробуй нас подставить, — выплюнул Марк, поднимаясь на ноги. Его немного шатало, но грозного вида это не портило. Диггер это оценил. — И я позабочусь о том, чтобы третий шанс давать было некому.

Диггер приложил ладони к груди и всем своим видом показал, как ему безумно больно это слышать.

— Тебе идёт, — сообщил Лен, когда он появился в убежище с синяком под глазом и разбитой губой. Самоназначенный командир их маленького отряда валялся на диване с бутылкой пива, явно был крайне доволен собой и посему был довольно благодушен. — Для верности отруби себе ухо, или лучше руку. Чем трагичнее облик, тем проще получить секс из жалости.

— Информация из первых рук? — поинтересовался Диггер. В плохой день за такое можно было получить по морде и остаться с фингалом и под вторым глазом тоже, но сейчас Лен только расхохотался и приложился к бутылке. Не иначе как Флэш сломал ногу или на их улице перевернулся грузовик с мороженым.

— Кстати, — сказал он ему в спину, когда Диггер направился в комнату, которая в этой халупе условно считалась принадлежащей ему. Голос из пьяно-весёлого стал ровным, с металлическими командирскими нотками, и Диггера накрыло стойким ощущением дежавю, хотя, казалось бы, где Лен и где Уоллер. — Я ничего не имею против подработок на стороне. Но когда ты будешь нужен команде, ты должен быть доступен, будь у тебя хоть трижды дело, запой или смерть. Это понятно?

Диггер мог бы поспорить — потому что Лен был мальчишкой, который слишком много себе позволял, и его нужно было осаживать, потому что его задолбало, что им командуют, потому что он всегда со всеми спорил и всех задирал, в конце концов, — но карточка жгла карман, и он предпочёл просто кивнуть и уйти, чтобы её перепрятать.

***

— Это Рой, и он будет работать с нами, — сообщил Лен.

— Привет, Рой, — нестройным хором ответили остальные, даже не повернувшись в их сторону. Покер был интереснее, чем тощий мальчик в круглых солнечных очках и куртке, которая так и кричала «я насмотрелся плохих боевиков и хочу казаться опасным парнем». Диггер понятия не имел, зачем Лен притащил в убежище этого сопляка. Может, ему просто надоело быть самым мелким в команде.

— Рой уже встречался с нашим суперскоростным другом, — продолжил Лен. На этот раз мальчишка заслужил ленивый оценивающий взгляд от Мика. — Помните, пару месяцев назад Флэш прошёлся по городу ураганом и устроил драку на центральной улице? Его рук дело.

— Шантаж? Материальная голограмма? Робот? — Диггер не то что бы был впечатлён, но это уже стоило того, чтобы взглянуть на парня пристальнее и попытаться вспомнить, где и когда он видел эту тонкую ухмылочку. — Или ты раздобыл где-то его костюм и пару хороших актёров?

— Всё намного проще, — Рой подтащил к столу шаткий трёхногий табурет и вклинился в компанию игроков. — Я могу влиять на эмоции людей. Для этого мне достаточно сделать... так, — он снял очки, и Диггеру на мгновение показалось, что его глаза полыхнули алым, а в следующий миг они с Миком уже катились по полу, и у него в руках был зазубренный осколок бутылки, которым он пытался располосовать ему горло.

— Я же сказал, на своих не пробовать! — рявкнул Лен, и всё в ту же секунду прекратилось, оставив Диггера с медным привкусом от разбитой губы во рту и лёгким головокружением.

— Подумаешь, — буркнул Марк. — Это Диггер. Он и без внушений постоянно хочет кого-нибудь убить.

— И горжусь этим, — с достоинством сказал Диггер, стряхивая с одежды осколки. Мик сидел на полу, потирая шею, и озадаченно мотал головой. Да, вот теперь становилось понятно и то, зачем Лен подобрал и завербовал этого парня, и то, где раньше мелькали его фотографии. — Я читал про тебя в интернете, Призма. Тебя же вроде бы скрутили и утащили в особую тюрьму Флэша?

— Как и тебя, Капитан Бумеранг, однако ты здесь, — Рой тонко улыбнулся, и Диггер был твёрдо уверен, что на этот раз желание порезать ему лицо не было вызвано никаким внушением. — Разве Стрела не отправляет своих злодеев на какой-то остров недалеко от Китая, чтобы потом их использовали в правительственных операциях?

— Не знал, что ты был в особой тюрьме, — Диггер затравленно посмотрел на Мика, но было уже поздно. Теперь на него с любопытством пялилась вся компания, кроме Лена, который ещё ошивался где-то на кухне, громыхая крышками кастрюль в поисках еды. — Оттуда же вроде не сбегают?

— Не сбегали. Раньше, — буркнул Диггер, раздражённо перетасовывая колоду. — Мы играть будем, или как?

— Раздавай, — кивнул Мик.

— И как мы должны ему верить? — Марк снова вперил в него подозрительный взгляд. — Попал в суперсекретную тюрьму, из которой нельзя сбежать, а потом вдруг оказался на свободе и чисто случайно внедрился в нашу банду? Ха. Я ничуть не удивлюсь, если он окажется двойным агентом.

— Мэрдон, — сказал Мик, изучая свои карты. — Ты долбанный параноик.

— Может, расскажешь им, как сбежал? — предложил Рой, снова так же спокойно и будто бы невзначай, но Диггер готов был поспорить, что ублюдок это всё спланировал. Не обязательно снимать очки и сверкать глазами, чтобы люди плясали под твою дудочку, достаточно знать, что, как и когда говорить. Диггер умел уважать это в людях, но не сегодня и не в этом конкретном засранце. — Знаешь, в качестве жеста доброй воли, чтобы Марк не волновался.

— Только если ты расскажешь первым, — Диггер изобразил улыбку, больше похожую на акулий оскал. Краем глаза он видел, как Мик тянет карту из рукава. Ничего страшного, это был особый, негодяйский покер. Здесь положено было жульничать.

— Без проблем! — мерзкий маленький манипулятор просиял, будто только этого и ждал. — Они выпустили меня сами. Извинялись, плакали. Пытались дать с собой коробку печенья.

— Да ну нахрен, — Марк бросил карты на стол. — Ты врёшь. Как?!

— Видите ли, когда сидишь круглые сутки в одной и той же камере без доступа к телевидению и интернету, остаётся не так много развлечений... так что я начал тренировать свои силы. Я подозревал, что, если постараться, я смогу вызывать в людях и другие эмоции... например, сострадание, — он снова снял очки, его глаза слабо засветились сиреневым, и Диггер вдруг испытал рвущее душу желание обнять его и защитить от большого жестокого мира. Не он один, судя по тому, как задрожали вдруг губы у Марка и как Мик пододвинул к Рою своё пиво; к счастью, Диггер был слишком на него зол, чтобы опозориться чем-нибудь сопливым — и Рой это, очевидно, понял, потому что уставился прямо на него.

— Что насчёт тебя, Джордж? — невинно спросил он, а потом вместо сиреневого его глаза полыхнули льдисто-голубым, и голову словно заволокло изнутри туманом. «Честность — не эмоция, а черта характера, — сквозь вату в ушах услышал он, — а вот искренность...». Кто-то одобрительно хмыкнул, кто-то ещё пробормотал «давно пора»… нет, всё-таки надо было убить ублюдка с молниями, но даже эта привычная мысль мгновенно потухла на фоне того, как смотрел сейчас Рой.

— Эти пиздюки все до одного слишком высокомерны, чтобы договориться между собой и устроить побег, — сказал Диггер. Рассказать Рою правду казалось жизненно важным, и он говорил, быстро и невнятно, наплевав на все орущие в голове тревожные сирены, от волнения сбиваясь на такой ужасный акцент, что остальные его едва понимали. — Поэтому возможность того, что кто-то поможет кому-то сбежать при строительстве тюрьмы просто не учитывали. Но я... в некотором роде... договорился о помощи. Я достал Слэйда так, что тот был только рад меня вышвырнуть... и я разжалобил Дэдшота грустной историей... историей о том, как... — что-то болезненно натянулось внутри, и тоненький голосок в глубине души так и кричал: не смей, не смей ему проболтаться, да приди же в себя, тряпка!

Рой вскрикнул и уткнулся лбом в стол, посланный вперёд мощным подзатыльником, выпавшие из его руки очки треснули у Лена под ногой, а Диггер захватал ртом воздух, ошарашенный тем, как громко вдруг зазвучали его собственные мысли, теперь, когда никакая дурная сила не пыталась их заглушить.

— Я сказал уже — на своих не пробовать, мать твою, — не церемонясь, Лен сдёрнул Роя с места за шиворот и толкнул на пол. Кажется, сопляк всхлипывал, и на лбу у него вспух приличных размеров синяк. — Диггер?

За любое «ты в порядке» он пересчитал бы Лену зубы, но тот только протянул ему бутылку пива, и Диггер послушно её взял и сделал пару глотков, абсолютно не чувствуя вкуса.

— Так, значит, разжалобил Дэдшота? Серьёзно? — Марк перебегал взглядом от Роя к Диггеру и обратно. — И это всё? Что такого можно рассказать, чтобы Дэдшот помог сбежать из тюрьмы?

— Сказал ему, что давно и безнадёжно влюблён в твою тощую задницу, — просипел Диггер. Он бы пнул для верности Роя под рёбра, но побаивался, что ноги его подведут, если он рискнёт встать. Провал был так близко, аж волосы на затылке вставали дыбом.

— Да кончайте уже, — Лен недовольно поморщился. — Диггер, раздавай и на меня. Рой — это было предупреждение. Возвращайся, как починишь очки, и больше их в нашем присутствии не снимай. Усёк?

***

На взгляд Диггера, в Централ-Сити постоянно было сыро и прохладно. Как оказалось, на взгляд Мика тут был просто мороз.

— Привет, — как-то растерянно улыбнулся тот. Диггер наткнулся на него совершенно случайно, он вообще-то на базе обычно не ночевал, у них у всех были свои берлоги в разных частях города, даже Лена пригревали на ночь случайные проститутки, но сегодня под вечер зарядил настоящий ураган, и Диггер решил, что проще будет пересидеть его тут. Видимо, не он один. — А я тут. Вот.

— Ага. Вижу, — пробормотал Диггер, прикидывая, что с ним сделает Лен, если он вызовет пожарных на адрес тайного убежища.

— Не бойся, — Мик правильно расценил его взгляд и совсем сник. — Ситуация полностью контролируется.

— Ты разжёг костёр на полу в гостиной. Это слабо похоже на контролируемую ситуацию, — осторожно ответил Диггер, на глаз замеряя расстояние от себя до двери. Может, проще будет вырубить Мика и выбежать на улицу. Лучше сдохнуть под ураганным ветром, чем в пожаре, правда же?

— Да он же маленький совсем, — Мик подтянул повыше одеяло, в которое завернулся на манер буррито, и протянул ладонь к огню. Диггера слегка затошнило от того, как языки пламени касались пальцев, оставляя чёрные мазки копоти. Мик, напротив, заулыбался. — Там просто холодно так.

— Холодно, — повторил Диггер. В его вселенной «холодно» совсем не означало, что в доме можно устроить свой маленький филиал лондонского пожара. У Мика на этот счёт явно было другое мнение.

— Угу. Я твой свитер взял, ты же не против? — Диггер только сейчас понял, что Мик такой круглый не сам по себе и не из-за плотного ужина, а потому что на нём надеты как минимум три кофты, и, вообще-то, он был против, ему нравился этот свитер, а после того, как его поносит Мик, его впору будет использовать как платье, но он только вздохнул и провёл ладонью по колючим волосам.

— Пойду принесу зефир. И виски, — решил он. Мик замычал что-то одобрительное.

— Не люблю холод. Никогда не любил, — сообщил Мик позже, когда они прикончили на двоих половину супер-секретного похмельного запаса Лена, наплевав на неминуемое возмездие командира.

— Тебе нужно перебраться в Австралию, — ответил Диггер. — Там летом такая жара, что столбы со знаками дорожного движения плавятся на месте. Сам видел.

— Класс, — восхитился Мик. У него в глазах отражался костёр, но это перестало Диггера пугать где-то после второго бокала. — Так ты правда из Австралии?

— А ты думал, я изображаю акцент, чтобы клеить девчонок? — Диггер пьяно ухмыльнулся, но, судя по взгляду Мика, именно так он и думал. Идиот. — Настоящий австралиец, — Диггер воинственно ткнул себя пальцем в грудь. — Вырос в резервации. Вот этими вот бумерангами добывал себе и мамке пропитание, с тех пор, как научился ходить, как положено настоящему мужику. Не то что... — он пробормотал несколько довольно специфических австралийских ругательств, смысл которых американцу было не понять, и обнял себя за плечи. Он терпеть не мог дыру, в которой вырос, и всё, что с ней связано. Это не мешало иногда по ней скучать.

— И что ты забыл в нашей славной свободной стране? — хмыкнув, поинтересовался Мик. Диггер подумал было сказать ему, где он видел свободные идеалы этой страны, и ещё чтобы не садился к огню так близко, но было лень.

— Искал отца, — буркнул он.

— И как? — вяло поинтересовался Мик. У Диггера было смутное чувство, что огонь волнует его намного больше, чем ответ на вопрос, но он хотя бы пытался изобразить интерес, и это уже чего-то стоило.

— Нашёл, — сказал Диггер. Правую кисть снова свело, как всегда на погоду, будь трижды неладен Стрела, и он стал рассеянно её разминать здоровой рукой.

— А теперь? — продолжения Диггер не ожидал и потому озадаченно моргнул. — Теперь ты тут что делаешь?

— Снова ищу, — пробормотал он. — Кое-кого другого.

— Полицейские архивы, — вспомнил Мик. — Ты там...

— Да, — обрубил его Диггер. Дальше он развивать эту тему не хотел, даже по пьяни и под уютный треск костра.

— Понятно, — ничуть не обиделся Мик. Он прекрасно чувствовал, когда стоит приставать с расспросами, а когда за упорство можно и в нос получить.

Ещё несколько минут они молчали, по очереди протягивая к огню руки и палочки с нанизанными на них зефиринками. Потом слабо потянуло палёным.

— Мик, — сонно сказал Диггер. Кричать и шевелиться ему было слишком лень. — По-моему, ты горишь.

— Ага, — сказал Мик. Диггер решил, что свою задачу выполнил, закрыл глаза и с чистой совестью уснул.

***

Ещё два дела они провернули удачно. На четвёртом последним, что увидел Диггер, был красный кулак, несущийся ему в лицо на скорости в несколько сотен миль в час, а потом он открыл глаза уже в участке, бессмысленно разглядывая серый потолок камеры.

— Стреле уже сообщили. Он заберёт тебя к вечеру, — ухмыляясь, сообщил паренёк, карауливший его по ту сторону решётки. Слишком тощий для охранника и не в полицейской форме — какая-нибудь лабораторная крыса или вообще чей-то сынок, заглянувший посмотреть, как работает папка. Внутри от этой мысли болезненно стянуло. Нельзя назад в тюрьму, очень отчётливо понял Диггер. Слишком много незаконченных дел.

— Если будет, кого забирать, — буркнул он и демонстративно надвинул на глаза вязаную шапочку. Увы, молодёжь в эти дни совершенно не разучилась понимать намёки.

— Негодяи не бросают своих, да? — процитировал паренёк. Откуда только узнал, спрашивается? Лен теперь распространяет буклеты? — Ну, мне жаль тебя расстраивать, но Тепловая Волна и Капитан Холод сидят сейчас каждый в своей камере и ждут суда, как хорошие мальчики, а Призма и Погодный Волшебник у нас, ну, в смысле, у Флэша в тюрьме для мет, как им и положено. Тебя некому вытащить, приятель, так что смирись с неизбежным.

— Как будто мне нужно, чтобы меня вытаскивали, — хмыкнул Диггер. Сорок лет до этого как-то справлялся сам. С каких пор он стал рассчитывать на то, что его задницу прикроют? — Отвали, мелочь. Дай человеку сдохнуть в тишине.

Паренёк надулся, но покорно отошёл. Не то что бы от этого стало легче — на камеру всё ещё было направлено две видеокамеры, а за углом дежурил охранник, только шевельнись неправильно, тут же набегут и нацепят наручники. Диггер прошёлся по всем своим карманам и тайникам, но его слишком хорошо обыскали — ни единой бомбочки, никакого даже самого простенького бумеранга. Всё это сейчас наверняка лежало среди других вещдоков, а значит, даже если он выберется, прости-прощай, кровью и потом добытая экипировка, придётся собирать арсенал по-новой. Хорошо хоть карточку он с собой на дело не взял, хотя была такая сентиментальная мысль. Интересно, Стрела даст собрать вещи, прежде чем утащит на остров?

— Боже, я думал, этот придурок проторчит тут весь день, — сказало зеркало. Диггер моргнул и понял, что все недавние удары по голове не прошли зря, и его и без того дурные мозги окончательно навернулись, потому что зеркало не только говорило (такое случалось после жестоких пьянок, ничего нового), но ещё и подмигивало. — Эй, Джордж? Меня слышно?

— Может быть, я симулирую невменяемость, и он запрёт меня в психушке вместо острова, — задумчиво сказал Диггер, потому что почему бы не поговорить с собой, раз уж шарики всё равно зашли за ролики?

— Хорошая попытка, — рассмеялось зеркало. — Эй, да ладно. Это же я. Ну?

Диггер поднял голову с койки и посмотрел на зеркало внимательнее. Довольная физиономия, отражавшаяся на поверхности, принадлежала точно не ему. Слишком хорошая укладка.

— Сэм, — не то что бы это что-то прояснило. — Почему мои галлюцинации выглядят, как ты?

— Потому что это и есть я, идиот. Ты хочешь отсюда выбраться или нет? — зеркало-Сэм явно начинал терять терпение.

— Ты можешь меня вытащить? — Диггер быстро потерял интерес ко всему остальному. Шизофрения так шизофрения, какая разница, если это станет ключом к свободе. — Через зеркало?

— Конечно, нет, дубина. Оно же маленькое. Даже если бы я умел перетаскивать людей сквозь зеркала, твоя толстая задница сюда бы просто не влезла, — Сэм раздражённо фыркнул, изображение пошло рябью, а потом зеркало стало излучать свет. Ничего странного, обычный день в Централ-Сити. Подумаешь. — Вот так, теперь этот малыш будет проецировать на койку твоё изображение, а тебя самого скрывать от чужих взглядов. Неплохо, а?

— Шикарно, приятель, — Диггер неуверенно встал с койки, отошёл, повернулся и увидел себя. — Ну и дерьмово же я выгляжу. А нельзя как-то...

— Я не буду фотошопить твои шрамы, — фыркнул Сэм. — Ищи способ выбраться, я сделал, что мог, и твоё счастье, что я смотрел новости, когда вас повязали, придурок.

— Стой, — брякнул Диггер, прежде чем изображение исчезло с зеркала. — Ты можешь провернуть такую же штуку ещё раз?

— Теоретически — столько раз, сколько понадобится. А что?

— Холод и Тепловая Волна где-то в этом же здании, — неловко пробормотал Диггер. Главное, чтобы эти лузеры не решили потом, что это был акт чистого альтруизма. Они нужны были Диггеру, чтобы он мог и дальше относительно беспроблемно существовать в Централ-Сити, такая вот своеобразная дымовая завеса из идиотских планов и беготни с Флэшем, прикрывающая действительно важное дело. — И ещё парочку Флэш утащил в свою супер-тюрьму, но я понятия не имею, где она находится.

— Посмотрим, что я смогу сделать, — Сэм понятливо кивнул и задумчиво потёр подбородок. — Услуга за услугу — после этого ты представишь меня Негодяям. Я видел вас в новостях, Джордж. Думаю, мы сработаемся.

— Как хочешь, старина, — Диггер пожал плечами. Кто он такой, чтобы мешать кому-то набивать себе шишки? Если Сэм хочет связаться с кучкой неудачников, его право. — Решать всё равно будет Холод, имей в виду.

— Тогда тем более в моих интересах помочь ему выбраться из тюрьмы, — Сэм коротко рассмеялся и снова посерьезнел. — Ты нашёл его, Джордж?

Диггер хотел бы верить, что Сэм спрашивал про Лена или способ выбраться из камеры, но озабоченный взгляд Сэма говорил совсем другое, и он только неловко дёрнул плечами и отвернулся, проверяя на прочность прутья решётки.

— Может, да, а может, и нет, — буркнул он. Наверное, Сэм хотел бы спросить что-то ещё; именно поэтому Диггер уткнулся в решётку, всем своим видом показывая, что жутко занят, и зеркало за его спиной вздохнуло, а потом в камере снова стало тихо.

***

У Флэша были проблемы, и для разнообразия не по их вине.

— Я даже немного ревную, — сообщил Рой. Они все торчали на базе и смотрели сразу три канала новостей и ещё прямую трансляцию происходящего на улице через зеркало (спасибо Сэму и его умению подключиться к любой зеркальной поверхности, включая лужи и витрины магазинов). Мик по такому случаю приготовил попкорн, хотя, по мнению Диггера, его самого интересовала не столько еда, сколько возможность поторчать у горящей плиты.

— Потому что ты идиот, — сказал Диггер, просто потому, что он был Диггером, хотя в глубине души он мог пацана понять. Флэшик носился по всему городу, пытаясь расправиться с бандой панков в сине-жёлтой кричащей форме, и выглядел даже более взбешённым, чем когда арестовывал их в банке — наверное, потому что панки швырялись в него шариками с краской и липкой розовой массой, напоминающей огромные жвачки, и это выглядело не так солидно и героично, как борьба со льдом, огнём и бумерангами. И всё равно. Как смели какие-то сопляки доставлять Флэшу больше неудобств, чем серьёзные гангстеры вроде них?

Впрочем, лично Диггеру это было только на руку. Панков было много, веселье было в самом разгаре — если повезёт, красненького задержат ещё часа на два. Негодяи решили залечь на дно после последней неудачи, подождать немного, пока по новостным каналам не перестанут показывать их портреты и всё такое — но пока главный супергерой города занят, бояться нечего и некого: от полиции Диггер мог бы уйти даже пьяным и с завязанными глазами.

Центральный парк не входил в число тех мест, которые Диггер регулярно посещал. Слишком далеко от баров, банков и мест сбычи краденного — вокруг сплошные дома, школы и библиотеки. Унылая жизнь с белыми заборчиками и золотыми лабрадорами. Даже отзвуки борьбы панков с Флэшем сюда не долетали, и дети бесстрашно слонялись по газонам с табличками «не ходить», играя в старые добрые догонялки и прятки. Диггер в окружение категорически не вписывался, редкие мамаши с колясками, попадающиеся на пути, провожали небритого мужика в пальто не по погоде подозрительными взглядами — Диггер не обижался и всё понимал, он же ходячий образец дяденьки, у которого нельзя брать конфеты.

Для наблюдений он давно облюбовал лавочку недалеко от местного прудика. Его... цель обычно появлялась там после ланча, прямо с портфелем, который немедленно летел в кусты, чтобы не мешаться. Дети, в отличие от мамаш, его совсем не замечали. Подумаешь, сидит человек с газетой — не орёт, не гоняет с травы, как местный садовник, и ладно.

— Ууу! — восторженно завопили мальчишки, и Диггер машинально пригнулся. Тарелка-фрисби чуть не чиркнула его по голове, потом по широкой дуге развернулась к прудику, и мальчишки снова завопили, на этот раз испуганно, но Диггер был быстрее и успел схватить игрушку до того, как она плюхнулась в воду.

— Спасибо, — запыхавшийся владелец тарелки подбежал к нему, щербато улыбнулся и протянул руку. У Диггера ёкнуло что-то внутри, и он выдавил ответную улыбку, что было, вообще-то, плохой идеей, потому что его улыбка обычно больше напоминала оскал и могла деморализовать врагов одним своим появлением. Ему повезло, мальчишка не удрал, только озадаченно моргнул, как будто пытался что-то в этой улыбке разглядеть.

— У тебя сильный замах, — сказал ему Диггер, не торопясь отдавать диск. — Но ты неправильно выкручиваешь запястье. Давай покажу...

— Ага, — сказал пацан, внимательно наблюдая за его действиями. Глаза у него были большие и серо-зелёные. На карточке, которую сделал Диггеру Сэм, они были голубыми, но Сэм предупреждал, что реконструкция по младенческим фото — штука не точная, а голубые глаза у младенцев часто меняют цвет с возрастом. — Ага, я понял. Спасибо, мистер!

Диггер проводил его взглядом и постоял немного в тени, глядя на то, как мальчик хвастается перед друзьями новым умением — фрисби, со свистом рассекая воздух, послушно возвращался в руку после броска. Такому, вообще-то, учатся годами, но у некоторых это в крови.

Сердце больно колотилось об рёбра. Диггер потёр грудь, поморщился и решил, что на сегодня с него хватит.

— Эй, мистер! — снова раздалось за спиной, когда он вышел из парка. Диггер вздрогнул и только потом понял, что голос не такой звонкий, как у мальчика. Этот, сиплый и ломкий, скорее, принадлежал подростку. — Мистер, вы же из Негодяев, а?

— Ты обознался, пацан, — буркнул Диггер и быстро пошёл в противоположную базе сторону. Ещё не хватало — привести за собой хвост. Марк же засмеёт, скотина.

— Да ладно вам, мистер, — надоедливый маленький поганец не отставал. Диггер старательно не поворачивался, но всё равно видел его краем глаза — сине-жёлтая футболка, выбритая половина головы, кроссовки с огромными платформами, выбрасывающие искры на ходу. Один из панков, чудом избежавший поимки красненьким? — Эй, вы же видели, какую трёпку задали мои парни Флэшу! Я могу быть полезным! Ну куда вы? Эй, мистер! Возьмите хотя бы мою визитку!

«Нет уж», — решительно подумал Диггер, ныряя в подворотню. Никаких детей даже близко возле их чокнутой команды. Он неспроста оставался в этом парке анонимом, чёрт возьми.

***

Сэм вписался в команду хорошо. Даже слишком хорошо, на взгляд Диггера. Марк просто тёк от того, что тут «наконец-то появился образованный человек» (Диггер порывался напомнить, что пару месяцев назад он психовал просто от того, что кое-кто имел наглость с Сэмом общаться, но это было совсем уж ребячество, даже по его меркам), Рой пытался понять, как совместить изобретения Сэма с его супер-силами, Мик просто радовался, что в покер теперь играет на одного человека больше.

— Мы превращаемся в пятничный кружок по интересам, — мрачно сообщил Диггер. Он говорил это в пустоту и ответа не ждал, но Лен всё равно уселся на диван рядом с ним, как будто слова Диггера стали для него приглашением.

— Дай парням немного расслабиться, — Лен махнул рукой. — Всё равно пока нечем заняться.

Диггер проворчал нечто совсем невнятное, о том, что Флэшик может забежать сейчас сюда и их всех повязать, и они даже не заметят. Лен только хмыкнул, глотнул пива, помолчал немного и без перехода сообщил:

— У меня есть сестра.

— Рад за тебя, — после паузы сказал Диггер, потому что а что ещё он мог сказать?

— Её зовут Лиза, — Лен полез в карман и вытащил помятую карточку, на которой смотрели в камеру два подростка: хмурый и невысокий парень и светлая, улыбчивая девочка, которую он обнимал за плечи. — Один мерзкий комментарий о том, какая она хорошенькая, и эта бутылка окажется у тебя в...

— Я понял, — проворчал Диггер несколько оскорблённо. Он, конечно, был уродом и большинство приличных людей тошнило от его шуточек, но даже у него были свои стандарты, и то, что сестра друга — запретная территория, к ним относилось.

Друга, ха.

— У Марка был брат, — продолжил Лен, пока Диггер разглядывал фото. — Погиб в прошлом году. Несчастный случай при задержании, так написали в отчётах. Марк ещё не оправился, дико боится потерять кого-то ещё.

— Бу-ху, я сейчас заплачу, — буркнул Диггер.

— А Мик свою семью спалил, — игнорируя его выпад, закончил Лен. — Но это не значит, что он их не любил. Просто иногда... ну, дерьмо случается, знаешь.

— Угу, — «знаю лучше, чем хотелось бы», мог бы сказать Диггер. Вместо этого он отобрал у Лена бутылку и сделал глоток.

Пару минут они молчали, глядя на то, как Сэм использует сложную систему зеркал, чтобы заглянуть в карты Мика, а Мик, пользуясь тем, что Рой восторженно пялится на это чудо технической мысли, тянет из его руки нужные ему тузы.

— Как его зовут? — спросил Лен, когда у них обоих кончилось пиво.

— А? — Диггер вздрогнул, и сквозь приятный алкогольный туман прорезалась знакомая подозрительность. Он подобрался, готовясь... он не мог сказать, к чему — то ли драться, то ли врать, то ли бежать. Может, всё сразу или по очереди.

— Ты не так хорошо скрываешься, как тебе кажется. Так как его зовут? — повторил Лен. Он спрашивал без нажима, и, наверное, если бы Диггер промолчал, ушёл бы к ребятам резаться в покер, или ещё за пивом, или сменил бы тему и больше не поднимал, но что-то подсказывало, что лучше ответить, даже если, протрезвев, он сильно об этом пожалеет.

— Оуэн, — выдавил Диггер. Ощущения были... странные. Он ещё не произносил его имя вслух — даже когда рассказывал историю Дэдшоту, пуская для надёжности слезу, даже когда описывал Сэму свою просьбу. Обходился местоимениями. Имя — это всё-таки опасно, по нему и выследить можно, было бы желание. Такие козыри кому попало не раздают. — Оуэн Мерсер.

— Мило, — прокомментировал Лен. — Сколько ему?

— Должно исполниться десять через месяц, — пробормотал Диггер. Может, он себя переоценил и переборщил с выпивкой. Может, запивать виски пивом было плохой идеей. Может, ему это всё мерещится, и только потому он всё ещё продолжает говорить. — Маленький рыжий засранец, прям как я. Глазищами только в мамашу пошёл.

— Главное чтобы характером пошёл не в тебя, — Лен широко ухмыльнулся. — Двух таких говнюков Централ-Сити не выдержит.

— Ты просто завидуешь моему шарму, — привычно ответил Диггер.

— Аж три раза. Так ты с ним встречался? — Лен с удовлетворением наблюдал, как Марк, недовольный проигрышем, заливает стол дождевой водой. Они заламинировали карты после того, как это случилось в третий раз, потому что им надоело перед каждой игрой покупать новую колоду (те, которые не заливал Марк, имел привычку сжигать Мик).

— Видел пару раз, — кратко ответил Диггер. Его общение с Оуэном больше напоминало сталкерство, он это знал и не желал выслушивать мораль от сопляка, возомнившего себя крутым мафиози, но Лен не стал вытягивать из него детали.

— Круто, — сказал он, и на этом всё.

— Ага, — отозвался Диггер. Потом он замолчал, не зная, что ещё интересует Лена, но больше Лен ничего не спрашивал, и ещё минут через десять, устав ждать, Диггер отрубился на диване, и утром очень об этом пожалел, потому что шею больно ломило, а какая-то сука подрисовала ему несмываемым маркером усы и синяк под глазом.

Ни о чём другом он не жалел.

@темы: фанатское, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

Название: These are the days that bind us together
Автор: Тёнка
Фэндом: Флэш
Пэйринг или персонажи: Лен Снарт (Капитан Холод)|Мик Рори (Тепловая Волна); Барри Аллен, Кейтлин Сноу и другие в эпизодах
Рейтинг: PG-13
Жанры: френдшип, фэмили, флафф, фуфайка юмор, АУ
Размер: ~4500 слов
Описание: Это уже потом Лен узнает, почему Мик так не любит его пушку, и его холодильник с пивом, и вообще всё, что связано с холодом (узнает не очень приятным образом, между прочим). На тот момент он только закрыл дуло пушки ладонью, надулся и прошептал «не слушай его, милая».

Мика Лен встретил в тюрьме. Он тогда был совсем зелёный — попался ужасно глупо на первом же ограблении и был твёрдо уверен, что больше с ним такая хуйня не случится; впрочем, уже тогда он знал, что главное — с первого дня показать, кто тут главный, поэтому первым делом он подошёл к соседу по камере и сказал очень, как ему казалось, командирским тоном, который никогда раньше не подводил его в тёмных переулках и при встрече с парнями из других банд на его территории:

— Слышь, дай прикурить.

— Не курю, — довольно миролюбиво отозвался сосед. Он был выше и шире в плечах, но Лен с детства привык отбиваться от тех, кто крупнее и сильнее, и это его не пугало.

— Ну да, — сказал он и выхватил у соседа из кармана блестящий металлический прямоугольник. Демонстративно чиркнул, полюбовался пляшущим синеватым огоньком, ухмыльнулся самой гадкой своей ухмылочкой и приготовился доминировать и унижать: — Зажигалку ты с собой таскаешь для красоты, не иначе. Дай мне сигарету, приятель, и я сделаю вид...

— Послушай, приятель... — сосед поднял голову и посмотрел на Лена так, что тому резко стало крайне неуютно. Так как реагировать на любые негативные эмоции Лен тогда умел только одним способом, он пошире развернул плечи и крепко стиснул кулаки, готовясь бить.

Это его не спасло.

На то, чтобы его скрутить, у Мика ушло меньше минуты. Это уже потом Лен привыкнет к тому, что мягкий, спокойный и неповоротливый на вид Мик может двигаться плавно и быстро, как змея или какой-нибудь там грёбанный тигр; тогда он просто охренел.

— Курение убивает, — наставительно сказал Мик ему на ухо, возвращая себе зажигалку. — Хватание чужих вещей без спроса тоже.

Они потом поладили, честно.

***

Лен не любил неожиданности. Особенно во время дела. Так что после первого испытания пушки он загнал бриллиант задёшево, на вырученные деньги снял неплохую квартирку взамен своего подвала, забил холодильник пивом и закопался в чертежи.

— Прикинь, она умеет понижать температуру до абсолютного нуля, — с нежностью сообщил он Мику, поглаживая новую любимицу по хромированному дулу. Он собирался разобрать её до последнего винтика, собрать снова и повторять это до тех пор, пока не научится делать это с закрытыми глазами. Никогда не знаешь, когда придётся чинить оборудование в полевых условиях при помощи изоленты и ругательств, пока над головой свистят пули особо нервных копов.

— Как и любая стерва, — неприязненно ответил Мик. У него на тот момент были проблемы с личной жизнью, деньгами и головой (если конкретно, то проблемы с головой вызвали проблемы с личной жизнью и деньгами, потому что девушкам не нравится, когда им поджигают ковры, и они из-за таких мелочей склонны звонить в полицию), так что он протирал диван Лена своей ленивой задницей и выматывал ему нервы.

Это уже потом Лен узнает, почему Мик так не любит его пушку, и его холодильник с пивом, и вообще всё, что связано с холодом (узнает не очень приятным образом, между прочим). На тот момент он только закрыл дуло пушки ладонью, надулся и прошептал «не слушай его, милая».

— Ты больной фетишист, — сообщил ему Мик.

— Сказал мне пироман, — не остался в долгу Лен. Мик на это хмыкнул и чиркнул спичкой: с зажигалкой ему Лен к дивану подходить не разрешал. Ему нравился этот диван.

***

Глядя на Лена, люди обычно априори считали его тупым качком — даже если он пытался нацепить на себя костюм (который всё равно сидел на нём хуже, чем тюремная роба, а тюремная роба сидит ужасно на всех). Лен в общем-то не спорил. Он не был умником вроде тех ботанов, которые собрали его пушку, но он не был и конченым идиотом, и прекрасно понимал, что знания — это сила. Просто... не те знания, которые дают в школе (тем более что школу он всё равно бросил задолго до выпускного класса).

Другое дело интернет.

— Этот город кишит мутантами, — сообщил он Мику. На этот раз он протирал его диван, потому что прошлую квартиру накрыли копы, и они чудом успели слинять, собрав только оружие и ценную технику.

— Вау. Обязательно позвони Санте и Пасхальному Кролику и поделись с ними этой новостью, — лениво отозвался Мик. Он колдовал над ужином на кухне — вообще-то, Лен тоже умел готовить, но его кулинарные навыки были скорее из области «как накормить себя и трёхлетнюю сестру, если в холодильнике есть папино пиво, банка кильки и прошлогодний сыр», а вот Мик, типа, реально готовил, так что всю готовку Лен спихнул на него. Мик даже не особо возражал, потому что это был единственный вариант, при котором Лен готов был подпустить его к огню.

— Ты придурок, — сказал ему Лен, правда, не очень обидным тоном, чтобы Мик не надулся и не перестал возиться с этим охренительно пахнущим супчиком. — В новостях пишут про стального человека, и ещё про парня, который растворялся, как туман...

— Ещё в новостях пишут, что землёй управляют ящеры. А гороскоп на завтра вообще обещает мне удачу во всех делах, кроме интимных. Как думаешь, может, мне баллотироваться в президенты? Грех упускать такой шанс!

Твердолобый мудак. Если уж упёрся во что-то, то с места асфальтовым катком не сдвинешь.

— Я лично уделал парня в трико, который бегал со скоростью звука, — вяло возмутился Лен, уже чувствуя, что в этом споре ему не победить. И кто тут, спрашивается, мозг организации?

— Может, он просто, типа, олимпийский чемпион, — предположил Мик. — Есть же чуваки, способные пробежать стометровку за пару секунд?

— Его окружали молнии! Это, по-твоему, нормальный спецэффект при беге?

— Статическое электричество. От трения об воздух, — глубокомысленно сказал Мик и голыми руками взялся за кастрюлю, снимая её с плиты. Лена перекосило от одного вида, а Мику хоть бы хны — переставил дымящийся суп на стол и заворковал над горящей конфоркой, извиняясь перед «маленьким» за то, что придётся его потушить. Больной, совершенно больной придурок.

Это уже потом Мик смирится с существованием в городе настоящих мутантов и суперлюдей — когда он лично первый раз столкнётся с Флэшем и тот надерёт его зад, когда к ним в команду придёт парень, сводящий людей с ума взглядом, и другой, поднимающий ураган взмахом руки, когда им придётся драться вместе с красненьким против грёбанной разумной гориллы, в конце концов. В тот момент Лен мог только трагично вздохнуть, жалея, что приходится работать с таким ограниченным идиотом.

— Жрать иди, супермен, — крикнул с кухни Мик. — А то за твою порцию примется человек-невидимка.

***

С именем Лену конкретно так не повезло. Нет, наверное, бывали имена похуже; например, некоторые люди были достаточно жестоки, чтобы назвать своего ребёнка Диком. Но «Леонард» хорошим именем назвать было сложно, а уж в комплекте с фамилией «Снарт»... пффф. Стоило ли удивляться, что ему приходилось так много драться с самого детства.

В общем, он не любил своё имя.

— Ты Снарт, — сказал ему парень. — Леонард Снарт. Вот чёрт.

— Я предпочитаю Капитан Холод, — проворчал Лен, чувствуя себя ужасно неловко. Он вообще-то не имел привычки разговаривать с незнакомыми людьми (и со знакомыми тоже, он вообще не обладал репутацией общительного человека), просто этот парень подскользнулся на льду и запутался в своих длинных ногах, а он проходил мимо и поймал его за шиворот совершенно инстинктивным жестом, а парень посмотрел ему в лицо и выпалил его имя, и, ну. Может, всякие знаменитости и привыкли к тому, что их узнают на улице. Для Лена это всё ещё, во-первых, было в новинку, и, во-вторых, обещало неприятности.

Парень совершенно по-дурацки просиял.

— Капитан Холод? Тебе нравится? Серьёзно? В смысле, да, я слышал, ха. Ну, что тебе дали кодовое имя в Стар — то есть, команда супергероев. Супергероев, помогающих Флэшу, ну, ты же их видел. То есть, я не знаю, видел ты их или нет, но если ты встречался с Флэшем — а ты встречался...

Лен вздохнул и сделал вывод, что нарвался на психа.

— Откуда ты меня знаешь, мелочь? — поинтересовался он, легонько тряхнув парня за шкирку. Он не планировал его бить, но припугнуть будет полезно. Нечего ходить по улицам и узнавать в лицо преступников.

— Ты в новостях, Леонард, — ответил парень совершенно спокойно, как будто не болтался над землёй в руках у разыскиваемого преступника (ну, не совсем над землёй, он был длинным, этот придурок, выше Лена на пол головы, он бы его так не поднял — но пытался). — Фото в анфас и в профиль, имя, дата рождения и прочие интимные детали. Думаю, ты должен был заранее подумать об этом моменте, когда крал тот бриллиант, если так не любишь своё имя. Теперь его знает весь город.

— Имя и дата рождения, значит. Не забудь поздравить, — Лен фыркнул и поставил парня на землю. Тот захлопал ресницами и стал смешно переминаться с ноги на ногу, как будто в любой момент готов был убежать. — Не называй меня Леонардом, бестолочь. В следующий раз нос разобью.

— Как скажешь, Капитан, — хмыкнул парень. Лену не нравилась его улыбка, слишком уж широкая и яркая, кулаки так и чесались её стереть, но Мик ждал его в точке сбора, и он уже порядком опаздывал, так что пришлось махнуть рукой и уйти.

В точку сбора он не попал — за углом его догнал Флэш, у сукина сына не иначе как радар на него был настроен, уже преступление спокойно спланировать не давал, и Лен чудом ушёл от него, петляя дворами; только много-много месяцев спустя он сопоставит эту погоню и ту встречу с длинноногим неуклюжим парнем, и ещё много позже узнает, что у этого парня были не менее чокнутые предки, чем у него, которые наградили его имечком ещё похуже, и даже испытает некоторую солидарность. Но в тот раз он ни о чём таком не думал — только о том, как бы добраться до базы (Мик спалил их прошлую квартиру, пришлось переехать и всё-таки взять на себя готовку) и рухнуть на диван.

— Схватка Капитана Холод с Флэшем гремела сегодня на улицах Централ-Сити, — гнусавым голосом, пародирующим ведущего новостей, сообщил Мик, открывая ему дверь. — Смотрите спец-выпуск на нашем канале! Как насчёт интервью?

— Пошёл ты, — ответил Лен, по кривой траектории пытаясь добраться до душа. — Мог бы и помочь, урод.

— Я наблюдал и делал выводы, — с достоинством ответил Мик. Зная его, реально наблюдал и даже подбросит потом пару дельных мыслей, но легче от этого как-то не становилось. — Ещё я придумал себе кодовое имя.

— Кодовые имена так не работают, мудила. Их не придумывают себе. Кто-то должен тебе его дать, — возмутился Лен, сбрасывая по пути изодранную одежду. С этим Флэшем гардероб приходилось обновлять каждую неделю. Лен всерьёз подумывал узнать, у какого портного он достал себе своё неубиваемое красное трико, и разжиться похожим.

— Называй меня Тепловая Волна, — важно объявил Мик.

— Хер тебе, Мик, — Лен захлопнул за собой дверь душа, не желая его слушать и немного завидуя, потому что кодовое имя он придумал клёвое. Хотя Капитан Холод всё ещё было круче.

***

С супергероем им, в общем-то, ещё повезло. Лен даже немного гордился тем, что их парень — настоящий мета-человек, а они всё равно умудряются надрать ему зад, но дело было не только в этом. Флэш был... придурком. Но придурком в хорошем смысле слова. Ну, то есть, в плохом, но — в общем, он был нормальным (для парня в красном трико, бегающего со скоростью небольшого самолёта).

Лен слышал истории про супергероев из других мест — те появлялись, как грибы после дождя, то там, то тут, всегда в крупных городах, потому что кому нужен герой в деревне на три дома? Люди рассказывали всякое — про парня в костюме летучей мыши и другого, который умеет летать и стрелять лазерами из глаз, про чувака, который что-то типа морского короля, и ещё про того, который со стрелами, и про потрясную женщину с лассо и огромной грудью...

Парня-со-стрелами Лен как-то раз даже повстречал лично.

— Ты больной, что ли?! — проорал он, пытаясь выдернуть из ноги стрелу, хотя скудные знания анатомии в голове настаивали на том, что попавший в рану объект лучше в ране и оставить, а то истечёшь к чертям кровью. Стрела, впрочем, была с зазубренным наконечником и выдёргиваться не желала. Бегать с ней тоже не получалось.

Парень-со-стрелами подошёл ближе и молча защёлкнул на нём наручники.

— Псих ёбнутый! Кто тебе позволил бегать по улицам и палить в людей из лука?! Ты Робин Гуда в детстве обсмотрелся? Где Флэш?! — Лен, может, и был обездвижен, но орать ему это не мешало. Парень-со-стрелами тоже явно об этом подумал, так что ухмыльнулся и занёс кулак, милосердно дав Лену время осознать и зажмуриться, готовясь к неизбежному.

— Флэш в отпуске. Сегодня я за него, — сообщил он, а потом врезал ему так крепко, что Лена вырубило почти на час, и проснулся он только в участке.

Мик вытащил его к утру, организовав в участке небольшой пожар, и потом ещё три недели над ним всячески измывался, например, не давая мешать пиво с обезболивающими и вставать с кровати даже к туалету. Лен в отместку не менее трёх раз в день рассказывал ему трагичную историю о своей встрече со Стрелой, каждый раз добавляя всё более мрачные детали к образу этого психопата.

Это уже потом он узнает, с какими преступниками борются Парень-со-стрелами, и тот, который маскируется под летучую мышь, и все остальные тоже, и поймёт, что супергерои подстраиваются под своих противников, и ещё поймёт, что не хочет, чтобы их парень стал таким, и чтобы он сам стал похож на тех психов, за которыми приходится гоняться со стрелами, так что в их маленькой (на тот момент всего три человека и ещё один на испытательном сроке) компании появятся маленькие, но строгие правила, нарушение которых будет караться очень сурово — и возможность играть с красненьким честно будет того стоить.

На тот момент ему просто хотелось отморозить Стреле яйца.

***

— Я, блядь, в душе не ебу, какого хуя с ним происходит! — рявкнул Лен, и даже в маске было видно, что Флэша перекосило, потому что ах-как-нехорошо-вот-так-ругаться-что-сказала-бы-твоя-мама. Лену было плевать. Он был в панике.

Мик тоже был в панике. Или в шоке. Или в ёбаной коме, хотя в коме люди не должны так орать, кажется — а он орал, свернувшись в клубок прямо на асфальте и закрыв голову руками.

— Просто он твой друг, и я подумал... — Флэш заморгал и развёл руками, и Лену очень захотелось ему врезать, но Мик сейчас был важнее, так что он бухнулся перед ним на колени и попытался его осмотреть.

— Нихуя он мне не друг! Мы работаем вместе, это другое! — огрызнулся он на всякий случай, быстро ощупывая Мика со всех сторон. Он думал, что к чертям отморозил Мику что-нибудь жизненно важное, и уже представил того с протезом вместо ноги, руки или носа (он бы достал ему запчасти от роботов и сделал его киборгом, Мик бы оценил), но луч пушки задел его на излёте и по касательной, и только немного присыпал инеем волосы и уши. Ничего, блядь, такого, из-за чего стоило бы падать на землю и орать!

— Отойди, — раздался над ухом женский голос. Лен смутно узнал дамочку — та, кажется, была с остальными придурками из свиты Флэша, когда они пытались надуть его, выдав пылесос за пушку. — Ты делаешь только хуже, ты мешаешь ему дышать, отойди, говорю! Вот так... у твоего друга криофобия?

— Чего у него крио? И он мне не друг, — Лен отполз в сторонку, давая дамочке заняться делом. Ограбили, блядь, банк. Круто.

— Дай парку, — скомандовала дамочка, и сказала она это как-то так, что у Лена даже мысли не возникло не повиноваться, так что он послушно стянул куртку и отдал ей. Та накрыла курткой Мика, и Лен с лёгким шоком уставился на то, как огромный Мик свернулся под этой курткой в крохотный клубок. — Ему нужно в больницу. У него паническая атака, и я так понимаю, не первая. Это... требует вмешательства, иначе будет хуже.

— Тепловая Волна не любит больницы, — буркнул Лен. Мик рассказывал как-то, что это даже хуже, чем тюрьма, потому что в тюрьме за драку запрут в одиночке, а в больнице — накачают какой-нибудь хернёй, от которой имя своё забудешь, и ещё всё белое, как в долбанном холодильнике (Лен любил холодильники, а вот Мик не очень, и надо было раньше об этом задуматься, чёрт). — Эй, приятель. Ты ещё долго собираешься реветь?

— Не надо... — дамочка поджала губы, явно собираясь его отчитать, но под курткой активно завозились и, наконец, шмыгнули носом.

— Пошёл ты, — буркнул Мик, а потом высунул из-под куртки руку, чтобы сложить из пальцев жест, объясняющий Лену, куда именно пойти.

— Как тебе не стыдно, — Лен поцокал языком. — Тут женщины и дети, вообще-то.

— Эй! — возмутился Флэш, но дамочка махнула на него рукой.

— Побудь полезным и принеси горячий напиток, — скомандовала она.

— А может, лучше горячительный? — с надеждой спросили из-под куртки. — Кстати, я Мик, а у вас очень красивые коленки. Всё остальное тоже красивое, наверное. Просто мне не видно.

— Вылезь и посмотри, — предложил Лен, чувствуя, как сердце, ещё минуту назад пытавшееся выпрыгнуть из груди, постепенно замедляется до нормального темпа.

— Хер тебе, — отозвался Мик. — Не получишь парку, пока не поставишь на эту дрянь предохранитель.

Это потом Лен научится распознавать подступающую паническую атаку не хуже, чем приступ пиромании, и накрепко запомнит, что делать и с теми, и с другими, и будет знать, что зимой Мика лучше не пускать одного на улицу, а в доме нужно иметь как минимум один обогреватель с запасным генератором. Тем вечером он мог только торжественно продемонстрировать Мику собственноручно сшитый чехол для пушки, наглухо закрывающий дуло — и только тогда Мик согласился спать с этим в одной комнате.

— Ты псих, — всё равно сказал ему Лен. Флэш отпустил их с миром, потому что, технически, стрелять из ледяной пушки по супергероям не незаконно, а стащить они ничего не успели. Дамочка — Кейтлин — дала Мику свой телефон, но не для свидания, а чтобы «звонил, если что». Мик клялся, что всё равно раскрутит её хотя бы на кино, и Лен кивал и делал вид, что верит.

— Я в курсе, — сказал Мик, и на этом они закрыли тему.

***

Лену очень не везло в любви. С самой грёбанной начальной школы, когда он влюбился в свою учительницу, а та оставила его в дураках и пошла на свидание с библиотекаршей. Потом были школьные стервы, и просто стервы, и кинозвёзды, с которыми у него не было никаких шансов, и в свои двадцать с хвостиком он всерьёз подумывал махнуть рукой на попытки устроить личную жизнь и довольствоваться проститутками до тех пор, пока Лен-младший будет функционировать.

Конечно, с его счастьем он просто обязан был сразу после этой мысли снова по уши втрескаться.

— Она клёвая, — сказал он Мику, валяясь на диване и глядя в потолок.

— Ты её ни разу не видел, — ответил Мик, листая газету. — Может, она страшная.

— Фигня. У нас духовная связь. Это важнее внешности, — упрямо сказал Лен.

— Даже если она — это бородатый мужик с пивным брюшком? — ехидно спросил Мик, и Лен мужественно задумался, решая, простирается ли его беззаветная любовь так далеко.

— Тогда мы будем корешами, — решил он в итоге. — Но она не может быть бородатым мужиком. Она прекрасна. Я в этом уверен.

— Тогда я тебе сочувствую. Мы оба знаем, что с прекрасными девушками тебе ничего не светит.

Лен запустил в него банкой пива. Мик поймал её на лету, открыл и издевательски отсалютовал.

— За твою будущую бывшую любовь, Ленни.

— На этот раз всё будет не так, — Лен оскорбился до глубины души. — Я ей нравлюсь. Я знаю. Мы общались по сети!

— Если девушка не убежала от тебя с криками в первые пять минут знакомства, это ещё не значит, что ты ей нравишься, — вздохнул Мик.

— Она написала про меня статью, — напомнил Лен, не желая сдавать позиции.

— Чувак, она ведёт блог, посвящённый аномалиям этого города. Там есть статьи даже про рыб с двумя хвостами, — Мик сделал длинный глоток и ехидно закончил: — А у Флэша там отдельный тег, на котором... напомни, сколько записей?

— Статья про меня хорошая, — буркнул Лен и затих. Да что толку доказывать что-то Мику? Как будто этот чурбан может его понять!

Уже потом Лен наберётся смелости и рискнёт встретиться с девушкой, скрывающейся за ником «Искательница_правды», и, конечно, встреча будет испорчена появлением Флэша, и ему придётся взять её — Айрис, какое красивое имя! — в заложники, чтобы уйти, и она, конечно, ударит его в пах коленом и скажет больше не писать, и он решит, что она не очень-то ему нравилась и пусть катится к своему Флэшу, раз так сильно хочет. Но тот вечер он провёл, мучительные полтора часа подбирая слова для комментария к статье «Капитан Холод: Миф, Мета или Мошенник?».

— Ты ещё распечатай и на стенку повесь, — заявил Мик, когда у него кончились пиво и газета, и ему снова стало скучно.

— И повешу, а ты будешь смотреть и завидовать, — проворчал Лен.

***

— Я сжёг свою семью, — как-то раз сказал ему Мик. Они тогда конкретно нажрались, празднуя удачное дело, Мик был чуточку (примерно на ящик пива) пьянее, чем Лен, и Лен, как более здравомыслящий человек, решил, что у того белая горячка и галлюцинации.

— Ага, — сказал он, потому что смутно помнил, что с психами не спорят.

— Нет, типа, реально сжёг, — Мик упрямо покачал головой и задумчиво поводил рукой перед глазами, как будто был очень удивлён наличию у него конечностей. — Мне тогда восемь было. Я хотел посмотреть огонёчки, а потом как-то. Чёрт. Ну, я-то снаружи был, а вот им жопа.

— Ага, — снова сказал Лен и устроился поудобнее на ковре. Мик немного двоился у него в глазах, но он не жмурился и силился не уснуть, потому что Мик в кои-то веки рассказывал что-то интересное, и ему не хотелось это пропустить. — И что дальше?

— Ну. Потом я сжёг ещё пару домов. И цирк, — Мик ненадолго замолчал. — Но их не так жалко. Вот семью да.

— Дерьмово, — сказал Лен. Он не очень умел утешать, ну если только Лизу, и то когда она была маленькая, и так как Мика не возьмёшь на руки и не укачаешь, этот вариант отпадал.

— Ага, — кивнул Мик и тоже растянулся на ковре. — А твоя?

— Что? — Лен сонно моргнул.

— Семья.

— А, — Лен перестал бороться с собой и закрыл глаза. — Она фигуристка. В смысле, сестра. Спортсменка. Она хорошая. Я высылаю ей деньги. Анонимно. Не хочу, чтобы... ну, ты понял. Она, наверное, думает, что я ещё в тюрьме. Или нет. Может, ей просто пофиг.

— И всё? — Мик звучал почти разочарованно, как будто вместо стейка ему подсунули салат «Здоровье» для худеющих. Ммм, стейк. Лен бы сейчас не отказался от стейка.

— А что ещё тебе надо? — проворчал Лен, сворачиваясь в клубок на боку. Он хотел бы думать о стейках и о будущих преступлениях, а не о своей так называемой семье, так что Мику лучше было бы заткнуться.

— Ничего, — сказал Мик. И заткнулся. И Лену почему-то стало тошно, но не так, как от похмелья.

Пройдёт ещё много времени, прежде чем Лен скажет Мику «сожги его», прямо так, без объяснений, упрямо глядя в глаза, и Мик ответит на это только «ага», не задавая никаких лишних вопросов, и они оба будут смотреть, как корчится, догорая, Снарт-старший, а потом Лена долго будет рвать в мусорное ведро и трясти в истерике, а Мик будет держать его за плечи и обещать, что всё будет хорошо. Сегодня Лен лежал на боку, пытаясь уснуть, и медленно обдумывал угасающим, мутным от алкоголя сознанием, что семья — штука такая, трудноописуемая, и что в ней бывают такие люди, которых лучше бы никогда не было, а ещё бывают такие люди, которых могло бы никогда не быть, но они есть, только им очень сложно об этом сказать, особенно если ты пьян и жутко устал после драки с грёбанным Флэшем — а потом мысль стала слишком тяжёлой, и он уснул, придавленный к полу её весом, и утром уже не вспомнил, озабоченный более насущными вопросами, вроде похмелья и необходимости сбыть награбленное.

Они провели то утро, просматривая выступления Лизы с соревнований — им обоим, в общем-то, было плевать на фигурное катание, но это всё же было лучше, чем пялиться в потолок и по очереди бегать к унитазу.

— Твоя сестра — горячая штучка, — сказал Мик. — Если ей не позвонишь ты, позвоню я. Вдруг повезёт?

И подвигал бровями так пакостно, что у Лена просто не осталось другого выбора, кроме как взяться за трубку.

***

У Гродда было просто охуенное для гориллы самомнение.

— Его эго больше, чем твоё. Я думал, это физически невозможно, — крикнул Лен, оттаскивая Мика в сторону от падающего дерева: мартышка была довольно крупная и легко использовала такие штуки, как машины и деревья, как метательные снаряды. Это было похоже на аркаду вроде тех, которые в его детстве были на игровых автоматах, только в реальном времени и с реальным ущербом для здоровья.

Мик ответил нецензурно и пальнул огнём в воздух. Раньше Лен обязательно заботливо спросил бы, он головой ударился или по жизни такой мазила, но сейчас всё было иначе, потому что он знал, что за их спинами торчит Погодный Волшебник, который подхватит этот огонь своим ветром, скрутит в комок и швырнёт в макаку. Не поджарит, так хоть опалит немножко, хоть какой-то вклад — и вот, пожалуйста, горилла, получив огнём в морду, заголосила и принялась забрасывать их всяким хламом с утроенной силой. Так как бонусных жизней в реальном мире не полагалось, пришлось срочно падать на четвереньки и отползать в укрытие.

— Где поддержка с воздуха? — мрачно спросил Лен в пространство, не надеясь на ответ: Трикстер не любил крупные заварушки, и если не мог перевести неприятности в шутку, предпочитал спасаться бегством.

— Мы тут! — к его удивлению, немедленно раздался звонкий голос. Лен прищурился и разглядел за взвесью пыли и золы в воздухе две макушки, белобрысую и чернявую, склонившиеся над какими-то железяками. — Циско пытается совместить свою пушку с моими бомбочками! Будет круто!

— Мы обречены, — глухо подытожил Лен.

— Падите ниц перед Великим Гроддом, и Великий Гродд вас пощадит! — прогремел согласный рёв. Лен высунулся из-за лавочки, которую выбрал в качестве временного укрытия, и показал ему знаменитый жест, понятный даже обезьянам. Гродд взревел и прицельно метнул в него кусок асфальта, и Лен рухнул плашмя на землю, чтобы ему не снесло к чертям голову, но асфальт рассыпался в мелкое крошево, не успев до него долететь.

— Дэвид сказал, в городе беспорядки, — застенчиво сказал Крысолов, натягивая длинные рукава толстовки на пальцы. — Я хотел помочь.

И уставился, мерцая огромными стёклами очков, как будто Лен должен был придумать, что ему делать и чем помогать. Охуенно.

— Где красненький, бля? — крикнул Лен в ту сторону, где его чокнутый гений возился с чокнутым гением вражеской-но-не-настолько-вражеской-как-макака-пытающаяся-захватить-мир стороны.

Циско посмотрел на него, потом на Трикси, потом что-то зашептал Трикси на ухо, а тот закивал и стал быстро двигать в воздухе пальцами.

— Они говорят, Флэш ищет способ отключить генератор, при помощи которого Гродд контролирует людей, — бойко перевёл Крысолов. — Но Гродду нельзя об этом знать, поэтому мы должны устроить... эээ... феерический пиздец, чтобы Гродду... эээ... жизнь мёдом не казалась.

— Феерический пиздец, значит, — Лен утомлённо вздохнул и потёр пальцами виски — голову начинало ломить от рычания гориллы, криков гражданских и грохота разрушаемого города. Когда-то давно его жизнь была намного проще. В ней было меньше людей, меньше правил, меньше супергероев, меньше идиотских событий вроде драк с гигантскими обезьянами. Это были хорошие времена: он выбирал цель, строил план, устраивал ограбление, напивался, чтобы отметить результат, каким бы он ни был, и повторял всё по необходимости. То, что было сейчас...

— И что будем делать? — хмуро спросил Мик, переползая к нему от мусорного бака, за которым прятался от снарядов; где-то в начале боя мартышка оторвала его кислородный баллон, и он чувствовал себя неуютно в повреждённом костюме, от чего постоянно поправлял огнемёт и защитную маску.

— Что-что, — вздохнул Лен, снова высовываясь из укрытия и оценивая обстановку. — На счёт три... жги, Тепловая Волна. Раз... два...

Места в музее славы Флэша они получат уже потом (и будут, между прочим, очень недовольны, потому что восковые фигуры окажутся нихрена на них не похожи, а модели оружия сделают из папье-маше, так что забрасывать этот музей яйцами пару раз в год станет их традиционной забавой). Но это потом — а сегодня они по большей части будут много бегать, много стрелять и много материться, и получать от всего этого удовольствие.

@темы: фанатское, Ай нид э хиро, мои кривые ручки

---

А, ну и главная новость часа - посмотрите, кто тут котик и добрался до пирсинг-салона

@темы: crazy world, обо мне, любимой, картинГофлуд

---

Сохраните Институт коррекционной педагогики и остановите объединение с другими институтами
Чуваки, не пройдите мимо, подпишите, будьте друзьями Не то что бы я особо верил в силу петиций, но жалко будет, если угробят ИКП.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Флэшмоб хороших новостей я не заполнял, потому что готовился к ОДНОЙ БОЛЬШОЙ ХОРОШЕЙ НОВОСТИ.
В общем, чуваки, я в Питере на ближайшие две недели, если кому-то интересно, можете меня заобщать и всё такое

@темы: позитив, обо мне, любимой

---

Мисс Саммерс осалила меня флэшмобом. Когда-то я делал такую штуку без флэшмоба и по доброй воле

Суть в том, чтобы на протяжении 7 дней постить каждый день по три хороших новости из своей жизни. Что-то, что вас порадовало: приятная покупка, интересная и добрая ситуация с людьми на улице, сериальные события дня, да что угодно. Обязательно осаливаете мобом френдов.

предыдущие дни

Среда:
1. Меня НЕ ОТЧИСЛИЛИ. Учитывая, что разбудили меня звонком с новостями об отчислении, это было дохуя приятно.
2. Я приготовил вкусную курочку, я молодец.
3. У меня попросили на озвучку фик! "Пять раз, когда все ошибались в чувствах Нила и один, когда были правы", не могу сказать, что безумно его люблю Но приятно

Четверг:
1. Договорился пойти на практику вместе с Кириллом (я предвкушаю, это будет весело )
2. Накупил всякой прикольной поебени *_*
3. Пил вкусный кофе и лопал вкусный чизкейк.

Половина ленты уже обзавелась таким, так что я даже не знаю хд Кайя Нори, Девочка-Бред, Санастезис Нёкл, -Прищепка-, ну и все остальные по желанию))

запись создана: 24.09.2014 в 17:38

@темы: обычный жизненный бред, тесты/опросы/мобы, crazy world, друзья

---

В целях борьбы с неписцом тащу к себе вы мне цифру и героев, я вам однострочник если конечно не забуду и не забью
Фэндомы - гляка, Р5, моцарт, ДА2, ДС9, !внезапно белый воротничок, !внезапно [2] Флэш&Негодяи Флэша, Бэт-фэмили (последние два - на свой страх и риск, я по ним ищо не писал ). Если пиздецхотитенеможете другой фэндом и знаете, что я по нему писал - можете рискнуть.

1. Soulmates au
2. Childhood best friends au
3. Teacher/student au
4. Teacher/single parent au
5. One night stand and falling pregnant au
6. Meeting at a coffee shop au
7. Fake relationship au
8. Roommates au
9. Meeting online au
10. High school popular kid/nerd au
11. Partners in crime au
12. Writer and editor au
13. Co-stars au
14. Ab partners au штоэта Оо
15. Meeting in the E.R/AE& au штоэта Оо 2
16. Brand new neighbours au
17. Meeting at a party whilst drunk au
18. Waking up with amnesia au
19. Parents meeting when they take their kids to class au
20. Dysfunctional relationship au
21. Best friends sibling au
22. Two miserable people meeting at a wedding au
23. Meeting on a train ride au
24. Literally bumping into each other au
25. Librarian/avid reader au
26. Sitting on the same park bench au
27. Meeting at a support group au
28. Knocking on the wrong door au
29. Going away to war au
30. Tourist/ knowledgeable local au
31. Prostitute/client au
32. Doctor/companion au
33. Celebrity/fan au
34. Meeting at a masquerade ball au
35. One of them trying to get the other one off of drugs au
36. Living in a society where their love is taboo au
37. Meeting in prison au
38. Cop/person getting a speeding ticket au
39. Long distance relationship au
40. Exes meeting again after not speaking for years au
41. Ghost/living person au
42. Star-crossed lovers au
43. Falling in love with their best friend’s partner au
44. One of them being diagnosed with a terminal illness au
45. Pretending to hate each other au
46. Nanny/single parent au
47. Meeting at a festival au
48. Meeting again at a high school reunion au
49. Boss/intern au
50. Going through a divorce au

@темы: натырено в сети, тесты/опросы/мобы, мои кривые ручки