sexual attraction? in this economy?
Драббл вдогонку клипу.
Еще добра можно найти здесь.
1Есть вещи, которые нельзя говорить своему врагу.
Нельзя говорить про планы секретных убежищ Агентства, схемы новейших видов оружия, явки, пароли, имена членов верхушки шпионской сети, адреса политиков, способных повернуть мир к эре благополучия.
Нельзя позволять себе просьбы отпустить тебя, потому что тебе страшно, у тебя затекли руки и от сообщения, которое ты должен доставить в срок, зависит не только экономическая обстановка в мире, но само существование земли.
Нельзя его злить. Нельзя говорить, что план провалится просто потому что это закон жанра и злодеи всегда оказываются в дураках.
Нельзя говорить...
Как тебе нравится цвет его глаз — костюм его выгодно подчеркивает.
Как глупо растрачивать такой интеллект на такие бездарные попытки уничтожить мир, захватить мир, расплатиться с миром за обиду многолетней давности.
Как ты был бы рад помочь залечить следы этой обиды. Во всех смыслах. Поцелую и пройдет, вы слышали когда-нибудь эту присказку, Профессор? Неужели настоящий ученый сможет устоять перед проверкой?
Нельзя, нельзя говорить плохие пикап-фразы.
Нельзя спорить, когда ты захвачен в плен, это первое правило общения с террористами. Нельзя не соглашаться с сумасшедшим.
Нельзя говорить, что ты уверен, что он не сумасшедший, и что вам есть в чем согласиться, и что если бы он послушал...
Нельзя говорить, что всю жизнь мечтал учить трехлетних детей балету, а не висеть над ямами с пираньями и крокодилами.
Говорить о природе? Ладно, это технически можно. Пока не сравниваешь небо с — серьезно, что у этого человека с глазами, это незаконно, он должен быть арестован.
(плохие пикап-фразы, они уже были в этом списке)
Нельзя говорить с врагом о работе.
Тем более нельзя говорить с ним о личном. Этому учит шпионский мануал, глава первая, пункт четвертый, самые распространенные ошибки молодых агентов.
В мануале не сказано, можно ли с врагом танцевать; ответ на этот вопрос можно оставить своему воображению.
***
2Он начинает подозревать неладное уже когда выходит на нужный автомобиль. Суперзлодеи — они предпочитают лимузины, иногда оборудованные секретными пулеметами и почти всегда — внутренними минибарами.
У этого, оказывается, есть минивэн.
И все же задание есть задание, так что он сосредоточенно возится с замком на двери — удивительно простой для суперзлодейского автомобиля, любой угонщик откроет такой простой проволокой, но, может, в этом и смысл? отвлечение внимания, никто даже не подумает, что за облупившимся синим боком прячется пуленепробиваемая броня, защищающая одного из самых эффективных суперзлодеев мира? И он вскрывает этот замок, и аккуратно открывает дверцу, и встречает вместо пустого салона — потому что цель на совещании, он точно знает, он проверил — два прелюбопытнейших синих взгляда.
— Ох, — говорит он, потому что что еще он может сказать? Похищение детей никогда не было в списке злодеяний Профессора, и пока он пытается уложить новую информацию в голове и пообещать детям, что их доставят домой и бояться тут нечего, в глубине души он начинает понимать — на уровне инстинктов: эти дети и так едут домой.
— Вы за папой? — любознательно спрашивает светловолосый мальчик. Наверное, у Профессора была такая же золотистая шапка в юности, отвлеченно думает он, и вытирает об штаны взмокшие ладони. — Или за мамой?
— Я буду кричать, — авторитетно говорит девочка. У нее слишком тугие косички с неудобными красными бантами и очень серьезный взгляд. Сомнений в том, что она правда будет кричать, и с большим удовольствием, не возникает.
— А что, если у него бомба, активирующаяся криком?
— Не бывает таких, — девочка закатывает глаза.
— А мама говорит, бывают, и у нас дома такая есть, и если мы будем слишком шуметь...
— А папа говорит, больше слушай маму!
— А я и слушаю!
Ощущение сюрреалистичное. Он почему-то отдельно отмечает, что оба ребенка сидят в надежных детских креслах, и что тонированные стекла немного приспущены — как раз настолько, чтобы в машину проникал свежий воздух.
— Вы не скажете... папе, если я оставлю тут жучок? — спрашивает он почти безнадежно.
— А маме говорить можно? — уточняет девочка. Понять по ее лицу, издевается она или всерьез, сложно, и почему-то не возникает сомнений и в том, от кого она подцепила такую манеру — он достаточно сталкивался с Профессором тет-а-тет, чтобы угадывать наклон головы и блеск во взгляде.
— Оставляйте хоть десять, — любезно предлагает мальчик. — Папа отдает их мне разбирать, когда находит.
— Тогда просто передайте, что я заходил, — он вздыхает и почему-то тянется завязать распустившийся у мальчика шнурок. До конца конференции еще десять минут — как раз чтобы успеть испариться до возвращения Профессора, связаться с куратором и передать ему информацию о провале миссии.
Очень, очень хорошо отредактированную информацию. Пусть будет, скажем... «машина хорошо охранялась двумя вооруженными агентами».
Еще добра можно найти здесь.
1Есть вещи, которые нельзя говорить своему врагу.
Нельзя говорить про планы секретных убежищ Агентства, схемы новейших видов оружия, явки, пароли, имена членов верхушки шпионской сети, адреса политиков, способных повернуть мир к эре благополучия.
Нельзя позволять себе просьбы отпустить тебя, потому что тебе страшно, у тебя затекли руки и от сообщения, которое ты должен доставить в срок, зависит не только экономическая обстановка в мире, но само существование земли.
Нельзя его злить. Нельзя говорить, что план провалится просто потому что это закон жанра и злодеи всегда оказываются в дураках.
Нельзя говорить...
Как тебе нравится цвет его глаз — костюм его выгодно подчеркивает.
Как глупо растрачивать такой интеллект на такие бездарные попытки уничтожить мир, захватить мир, расплатиться с миром за обиду многолетней давности.
Как ты был бы рад помочь залечить следы этой обиды. Во всех смыслах. Поцелую и пройдет, вы слышали когда-нибудь эту присказку, Профессор? Неужели настоящий ученый сможет устоять перед проверкой?
Нельзя, нельзя говорить плохие пикап-фразы.
Нельзя спорить, когда ты захвачен в плен, это первое правило общения с террористами. Нельзя не соглашаться с сумасшедшим.
Нельзя говорить, что ты уверен, что он не сумасшедший, и что вам есть в чем согласиться, и что если бы он послушал...
Нельзя говорить, что всю жизнь мечтал учить трехлетних детей балету, а не висеть над ямами с пираньями и крокодилами.
Говорить о природе? Ладно, это технически можно. Пока не сравниваешь небо с — серьезно, что у этого человека с глазами, это незаконно, он должен быть арестован.
(плохие пикап-фразы, они уже были в этом списке)
Нельзя говорить с врагом о работе.
Тем более нельзя говорить с ним о личном. Этому учит шпионский мануал, глава первая, пункт четвертый, самые распространенные ошибки молодых агентов.
В мануале не сказано, можно ли с врагом танцевать; ответ на этот вопрос можно оставить своему воображению.
***
2Он начинает подозревать неладное уже когда выходит на нужный автомобиль. Суперзлодеи — они предпочитают лимузины, иногда оборудованные секретными пулеметами и почти всегда — внутренними минибарами.
У этого, оказывается, есть минивэн.
И все же задание есть задание, так что он сосредоточенно возится с замком на двери — удивительно простой для суперзлодейского автомобиля, любой угонщик откроет такой простой проволокой, но, может, в этом и смысл? отвлечение внимания, никто даже не подумает, что за облупившимся синим боком прячется пуленепробиваемая броня, защищающая одного из самых эффективных суперзлодеев мира? И он вскрывает этот замок, и аккуратно открывает дверцу, и встречает вместо пустого салона — потому что цель на совещании, он точно знает, он проверил — два прелюбопытнейших синих взгляда.
— Ох, — говорит он, потому что что еще он может сказать? Похищение детей никогда не было в списке злодеяний Профессора, и пока он пытается уложить новую информацию в голове и пообещать детям, что их доставят домой и бояться тут нечего, в глубине души он начинает понимать — на уровне инстинктов: эти дети и так едут домой.
— Вы за папой? — любознательно спрашивает светловолосый мальчик. Наверное, у Профессора была такая же золотистая шапка в юности, отвлеченно думает он, и вытирает об штаны взмокшие ладони. — Или за мамой?
— Я буду кричать, — авторитетно говорит девочка. У нее слишком тугие косички с неудобными красными бантами и очень серьезный взгляд. Сомнений в том, что она правда будет кричать, и с большим удовольствием, не возникает.
— А что, если у него бомба, активирующаяся криком?
— Не бывает таких, — девочка закатывает глаза.
— А мама говорит, бывают, и у нас дома такая есть, и если мы будем слишком шуметь...
— А папа говорит, больше слушай маму!
— А я и слушаю!
Ощущение сюрреалистичное. Он почему-то отдельно отмечает, что оба ребенка сидят в надежных детских креслах, и что тонированные стекла немного приспущены — как раз настолько, чтобы в машину проникал свежий воздух.
— Вы не скажете... папе, если я оставлю тут жучок? — спрашивает он почти безнадежно.
— А маме говорить можно? — уточняет девочка. Понять по ее лицу, издевается она или всерьез, сложно, и почему-то не возникает сомнений и в том, от кого она подцепила такую манеру — он достаточно сталкивался с Профессором тет-а-тет, чтобы угадывать наклон головы и блеск во взгляде.
— Оставляйте хоть десять, — любезно предлагает мальчик. — Папа отдает их мне разбирать, когда находит.
— Тогда просто передайте, что я заходил, — он вздыхает и почему-то тянется завязать распустившийся у мальчика шнурок. До конца конференции еще десять минут — как раз чтобы успеть испариться до возвращения Профессора, связаться с куратором и передать ему информацию о провале миссии.
Очень, очень хорошо отредактированную информацию. Пусть будет, скажем... «машина хорошо охранялась двумя вооруженными агентами».
@темы: фанатское, crazy world, обо мне, любимой, мои кривые ручки
-
-
02.02.2016 в 00:07-
-
02.02.2016 в 00:09/медленно сгорел/
-
-
02.02.2016 в 10:36Вы не скажете... папе, если я оставлю тут жучок?
Пусть будет, скажем... «машина хорошо охранялась двумя вооруженными агентами».
ыыыыыыыыыы!