[tenok]

Фэндом: Легенда №17
Название: Не курю.
Пейринг: Валера|Тарасов
Жанр: пре-пре-слэш
Рейтинг: PG-13
Саммари:
Размер: ~950 слов.
Примечание: гифки с курящим Меньшиковым сломали немало судеб.

Спортсмены есть лицо советской страны, особенно — выездные, особенно — теперешние хоккеисты-победители, по которым сходят с ума и на которых равняются все мальчишки и за которых мечтают выскочить все девчонки.

Это значит, что за ними не должно водиться никаких грешков.

А это, в свою очередь, значит всего лишь — всегда значило! — что нужно уметь не попадаться.

— Анатольвладимирч?

А он — попался. Черт. И тянет спрятать сигарету в кулаке детско-стыдным жестом, но Тарасов останавливает себя раньше, чем, и встречает взгляд Валеры с некоторым вызовом.

Темные эти глазищи, распахнуты шире возможного, рот — влажной круглой буквой «о». О, говорит это лицо — Тарасов! Или — о: охренел?

На хоккеистов равняется страна, а хоккеисты равняются на своего тренера. Они в равном положении, можно сказать.

— Ну? — спрашивает Тарасов.

Валера просто молчит — смотрит. Моргает медленно. Валера вообще быстрый преимущественно на поле, а как доходит до жизни — стоит вот так столбом и хлопает ресницами. Тарасов бурчит себе что-то под нос — неласковое — облизывает мгновенно сохнущие губы.

Не облизывал бы — не сохли бы. Хорошая истина, применимая ко многим вещам в жизни Тарасова, и разве учит его это чему-то?

— Вас искали, — спохватывается Валера. — Там.

Кто искал? Где «там»? Зачем бы Тарасову детали, и правда, он только качает со вздохом головой и возвращает сигарету на полагающееся ей место.

Закуток для курения возле стадиона не то что бы секретный, но явно не публичный. Знают его только курильщики со стажем, случайные люди в эту дыру заглядывают редко — Валера или знал, куда смотреть, или кто-то растолковал ему, как сюда дойти. Его появление здесь — нонсенс, Тарсову проще представить его у себя в гостях над вазочкой печенья, чем меж двух пошарпанных стен арены с сигареткой в кулаке. Но всякое же бывает?

Курить под взглядом Валеры кажется почти неприличным, что делает сигарету вкуснее в разы.

— Подождут, — говорит Тарасов невозмутимо, привычно шевеля губами так, чтобы сигарета не вывалилась. Валера смотрит на нее неотрывно, словно все еще не верит своим глазам. Тарасов может его понять, он как-то так чувствовал себя, когда ему было десять и он впервые задумался о том, что учителя не ночуют в школе и у них есть свои дети.

На солнце есть пятна, у кумиров — жизнь и вредные привычки. Привыкай, Валера, никто не идеален.

— Ну, — говорит он еще раз, когда пауза совсем затягивается. — Будешь?

Валера моргает. Тарасов вынимает изо рта сигарету, показывает Валере с намеком, а когда тот все еще не расщедривается на ответ — лезет в карман, достает оттуда пачку.

— Ну? — повторяет он уже раздраженно. Харламов, не каждый день такое бывает, решайся!

— А, — говорит Валера. Медленно, потом — словно спохватываясь — вслух и громко: — А-а! Так я не курю, Анатольвладимирч.

Вот же... хоккеист Харламов. Тарасов снова качает головой, из груди рвется тихий смешок. Вроде здоровенные лбы, всем за двадцать, а нет-нет да становятся снова неуклюжими школьниками, того и гляди — будут прятать дневники с двойками, чтоб не заругались.

Я не брал. Я не трогал. Не я первый начал... старые, как мир, отговорки.

— Так я тоже, — говорит он Валере. — Не курю.

Тянет подмигнуть, совершенно по-мальчишечьи, хотя зачем? Он и так уже — дурень дурнем, посмотрите, подбивает на непотребства младенцев. Подопечных! Лицо советского хоккея!

Валера заглядывает ему в глаза — тянется. Берет сигарету, зажимает в губах: хорошо отпечатывается, как примялась мягкая нижняя. Тарасов встает ближе, закрывая от ветра. Валера немного склоняет к нему голову — высокий, самый мелкий в команде и все равно высокий, выше Тарасова на полголовы. Тарасов щелкает колесиком зажигалки, они с Валерой оба поднимают ладони, закрывая огонек. Кончик сигареты начинает медленно тлеть.

Мгновение, другое. Валера делает затяжку, с мгновение стоит неподвижно, словно думает себе что-то — стоп? так он говорит? — и вдруг — принимается кашлять.

— Ч-черт! — до слез на глазах. — Ну и гадость!

— Вале-ра! — Тарасов даже пугается в первый момент, роняет свою недокуренную, ловит за плечи согнувшегося Валеру. — Твою мать! Ты чего, правда что ли? Не куришь?

— Ну я же сказал... — он сипит слегка, вытирает с глаз влагу, разгибается — снова выше, руки Тарасова — все еще на его плечах, требуется лишняя секунда, чтобы заставить себя отпустить дурня.

— Так какого хера взял тогда! — рычит Тарасов.

— Да я просто... — Валера мнется, вздыхает, отводит взгляд. Сигарета дотлевает у него в руке, Тарасов забирает ее — молча, крутит в пальцах нервным жестом. Покурил, блять. Успокоился.

— Он просто, — передразнивает Тарасов. В ушах все еще постукивает от пережитого волнения, чтоб тебя, Валерка. — Иди отсюда. Иди, кому говорю! Нечего некурящим дышать тут... всяким. Иди. Скажи — «там», что Тарасов скоро будет. Кыш!

Он делает жесты руками, буквально прогоняя Валеру с пятачка курилки. Выдыхает нервно. Смотрит на — уже потухшую — сигарету в руке. Думает — если это можно так назвать.

Чего добру пропадать? Сигарета отправляется в рот, он снова лезет за зажигалкой...

— Хоккеист Харламов! Я кому сказал — пош-шел?!

Ему даже не нужно смотреть в ту сторону, чтобы знать — Валерку, замешкавшегося дольше нужного, застрявшего с одной ему понятной целью, этим окриком сдувает напрочь.

Вот и хорошо.