Пейринг, случившийся в моей голове внезапно, зато с фейерверками х) Спасибо Табаки, который вообще-то заказывал баттл между Эдом и Джервисом, именно благодаря этому вбросу я вообще раскурил Изабеллу как персонажа. Неисповедимы пути и все такое :ok:
Название: Ты нашёл себе девочку
Автор: Тёнка
Бета: Собака серая
Размер: драббл, 574 слова
Пейринг/Персонажи: Джервис Тетч/Алиса Тетч, Джервис Тетч/Изабелла
Категория: гет
Жанр: AU, романс
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание:
Cкачать Халдейка Ты нашел себе девочку бесплатно на pleer.com
Примечание/Предупреждения: отсылки к инцесту, романтизация абьюза и сталкинга; написано для WTF Gotham TV 2017
читать дальше
У него глаза больные — безумные, да, но ещё красные, опухшие, со слипшимися мокрыми ресницами. Алиса приходит ко мне во снах, говорит он, Алиса зовёт меня, она хочет, чтобы я нашёл её, моя бедная маленькая девочка — даже если она сама этого не знает.
Изабелла никогда не видела Алису, но Джервис описывал её столько раз, что она наверняка смогла бы узнать её в толпе — хрупкую куколку с большими синими глазами, с розовыми губками бантиком, с тяжёлыми светлыми локонами, вьющимися на концах. Изабелла поднимает голову каждый раз, когда звенит колокольчик над дверью библиотеки, как будто ждёт, что она войдёт — впорхнёт, лёгкая, как птичка, втанцует, как балерина; но входят школьники с томиками Шекспира, студенты с ноутбуками, грязные извращенцы со свёрнутыми в трубочку неприличными журналами.
Нет Алисы, пропала она, нырнула в кроличью нору и осталась королевой в Зазеркалье. Иногда у сказок бывает вот такой вот грустный конец. Изабелла находит в газетах заметки, соединяет ниточки одну с другой, утыкается в последний узелок — сгоревший недавно бар. Выживших нет, написано в статье.
Изабелла ничего не говорит, Изабелла вкладывает газету в файл, файл — в папку, папку — в стопку других таких же в архиве. Джервис смотрит больными глазами и говорит, что он совсем близко, он чувствует её, родная кровь поет; Изабелла гладит его по спутанным немытым волосам, поправляет ему бабочку, застёгивает запонки на манжетах, целует воздух у его щеки, благословляя на безнадежный квест.
Джервис ищет её, свою Алису, кружит по городу, как гончая с напрочь отбитым нюхом, а Изабелла кружит по маленькой съёмной квартире, смотрится во все зеркала одновременно и ждёт, ждёт, ждёт.
— Изабелла? — зовёт Джервис. Голос у него надтреснутый, будто он не выступал на сцене, а кричал во всю глотку, ау-ау, я тебя найду. Он вступает в комнату, постукивая по полу тростью, и замирает, как жена Лота, как каждый несчастный воин, взглянувший Медузе Горгоне в лицо.
— Алиса, — говорит — нет, выдыхает он.
Изабелла делает шаг вперёд, скромно опускает в пол глаза. На ней голубое атласное платье с пышным молочно-белым подъюбником, с огромным бантом на поясе; на ней гольфы и лаковые туфельки, и её светлые волосы лежат аккуратными волнами, слегка завиваясь на концах.
Джервис берет её за руку — её белые пальцы поверх чёрной кожи его перчаток, — тянет к себе, и Изабелла проворачивается легко, как в танце, и пышная юбка покачивается волнами вокруг её бедер. Сильные руки ловят её за талию; они с Джервисом почти одного роста, они смотрят друг другу в глаза — у него тёмные, почти чёрные. Совсем больные, особенно сейчас.
— Я нашёл тебя, — говорит он и трогает большим пальцем приоткрытые губы Изабеллы. — Я поймал тебя, — добавляет он, и обнимает так крепко, что становится трудно дышать. Но Изабелла знает лучше, Изабелла не пытается вырваться — он уже потерял её один раз, он боится, что наступит второй.
Боже, и как же он дрожит!
Глупая Алиса, маленькая бунтарка, зачем она бросила Джервиса? Как она могла? Как можно было — отказаться от такой любви? Изабелла не знает, но это ничего — теперь у Джервиса есть она, и она способна оценить. Пока он любит её, она будет любить его. Так же сильно. Так же больно.
Джервис проводит носом вдоль её шеи, нежно касается губами кожи под ухом, прихватывает мочку с жемчужным шариком серёжки; ведёт губами вдоль челюсти, ладонями — по складкам юбки. Скользит под неё, оглаживает бёдра, забирается под кружевные полоски подвязок, у Изабеллы дрожат колени, у Джервиса — пальцы и губы. Он закрывает глаза, и его ресницы трепещут — Изабелла видит, Изабелла хочет смотреть.
— Здравствуй, сестрица, — мурлычет Джервис ей в губы.
Никуда-то ему от меня теперь не деться, думает Изабелла. И впускает его язык.
Изабелла никогда не видела Алису, но Джервис описывал её столько раз, что она наверняка смогла бы узнать её в толпе — хрупкую куколку с большими синими глазами, с розовыми губками бантиком, с тяжёлыми светлыми локонами, вьющимися на концах. Изабелла поднимает голову каждый раз, когда звенит колокольчик над дверью библиотеки, как будто ждёт, что она войдёт — впорхнёт, лёгкая, как птичка, втанцует, как балерина; но входят школьники с томиками Шекспира, студенты с ноутбуками, грязные извращенцы со свёрнутыми в трубочку неприличными журналами.
Нет Алисы, пропала она, нырнула в кроличью нору и осталась королевой в Зазеркалье. Иногда у сказок бывает вот такой вот грустный конец. Изабелла находит в газетах заметки, соединяет ниточки одну с другой, утыкается в последний узелок — сгоревший недавно бар. Выживших нет, написано в статье.
Изабелла ничего не говорит, Изабелла вкладывает газету в файл, файл — в папку, папку — в стопку других таких же в архиве. Джервис смотрит больными глазами и говорит, что он совсем близко, он чувствует её, родная кровь поет; Изабелла гладит его по спутанным немытым волосам, поправляет ему бабочку, застёгивает запонки на манжетах, целует воздух у его щеки, благословляя на безнадежный квест.
Джервис ищет её, свою Алису, кружит по городу, как гончая с напрочь отбитым нюхом, а Изабелла кружит по маленькой съёмной квартире, смотрится во все зеркала одновременно и ждёт, ждёт, ждёт.
— Изабелла? — зовёт Джервис. Голос у него надтреснутый, будто он не выступал на сцене, а кричал во всю глотку, ау-ау, я тебя найду. Он вступает в комнату, постукивая по полу тростью, и замирает, как жена Лота, как каждый несчастный воин, взглянувший Медузе Горгоне в лицо.
— Алиса, — говорит — нет, выдыхает он.
Изабелла делает шаг вперёд, скромно опускает в пол глаза. На ней голубое атласное платье с пышным молочно-белым подъюбником, с огромным бантом на поясе; на ней гольфы и лаковые туфельки, и её светлые волосы лежат аккуратными волнами, слегка завиваясь на концах.
Джервис берет её за руку — её белые пальцы поверх чёрной кожи его перчаток, — тянет к себе, и Изабелла проворачивается легко, как в танце, и пышная юбка покачивается волнами вокруг её бедер. Сильные руки ловят её за талию; они с Джервисом почти одного роста, они смотрят друг другу в глаза — у него тёмные, почти чёрные. Совсем больные, особенно сейчас.
— Я нашёл тебя, — говорит он и трогает большим пальцем приоткрытые губы Изабеллы. — Я поймал тебя, — добавляет он, и обнимает так крепко, что становится трудно дышать. Но Изабелла знает лучше, Изабелла не пытается вырваться — он уже потерял её один раз, он боится, что наступит второй.
Боже, и как же он дрожит!
Глупая Алиса, маленькая бунтарка, зачем она бросила Джервиса? Как она могла? Как можно было — отказаться от такой любви? Изабелла не знает, но это ничего — теперь у Джервиса есть она, и она способна оценить. Пока он любит её, она будет любить его. Так же сильно. Так же больно.
Джервис проводит носом вдоль её шеи, нежно касается губами кожи под ухом, прихватывает мочку с жемчужным шариком серёжки; ведёт губами вдоль челюсти, ладонями — по складкам юбки. Скользит под неё, оглаживает бёдра, забирается под кружевные полоски подвязок, у Изабеллы дрожат колени, у Джервиса — пальцы и губы. Он закрывает глаза, и его ресницы трепещут — Изабелла видит, Изабелла хочет смотреть.
— Здравствуй, сестрица, — мурлычет Джервис ей в губы.
Никуда-то ему от меня теперь не деться, думает Изабелла. И впускает его язык.
Я задумывал этот текст как определенного рода КРИПОТУ, но все читатели сошлись на том, что это мимими Не то что бы я был сильно против, но лично у меня этот текст при написании вызывал холодные мурашки х)
Название: Нравится?
Автор: Тёнка
Бета: Собака серая
Размер: драббл, 543 слова
Пейринг: Кристин Крингл/Изабелла, упоминается Эдвард Нигма
Категория: фемслэш
Жанр: флафф или триллер, как посмотреть
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Кристин любит библиотеки — в них она всегда чувствовала себя в безопасности.
Примечание/Предупреждения: AU; написано для WTF Gotham TV 2017
читать дальше
Кристин любит библиотеки — в них она всегда чувствовала себя в безопасности.
Ещё маленькой девочкой, говорит она; за окном льёт дождь, в библиотеке пусто — пятничный вечер, полчаса до закрытия, они с Изабеллой сидят вдвоём, пьют из пузатых чашек горячий чай. Кристин рассказывает про маленький городок, про школу — одну на все классы, и библиотеку в три книжных шкафа. Про то, каким прекрасным казался Готэм из той глуши.
Так всегда получается, что говорит в основном она, а Изабелла — слушает, кивает. Кристин решила бы, что ей неинтересно, но Изабелла клянётся, что у неё просто нет интересных историй из жизни, все её истории — в книгах, Кристин может прочитать сама. Кристин иногда читает — вслух, и тогда Изабелла снимает туфли, кладёт голову ей на колени и смотрит снизу вверх ей в лицо.
Она стала носить очки — говорит, глаза устают от контактов. Кристин сочувствует, приносит ей капли, делает компрессы из чайных пакетиков, массирует прохладными пальцами пахнущие цветочными духами виски — у них с Изабеллой совпадает вкус в парфюмерии.
Они вообще — совпадают. Похожие, как сёстры. Когда Кристин увидела её впервые — думала, что смотрится в странное зеркало, выронила книги, не нашлась, что сказать.
— Он очень странный, — говорит Кристин, согревая о чашку пальцы. — По-своему милый, но надоедливый. И он пугает — не сильно, но... знаешь, я хочу спокойно работать, без того, чтобы находить у себя в столе кексы с пулями.
Изабелла качает головой, осуждает Эда Нигму вместе с Кристин. Мужчины, которые считают, что им должны просто потому, что они ведут себя по-людски. Большое достижение. Он в шаге от судебного запрета! Ну, ну, смеётся Кристин; не слишком ли категорично?
Изабелла поджимает губы, возвращается к пыльным карточкам: здесь дремучая система, никаких электронных носителей. Возможно, Кристин самую малость понимает желание Нигмы переделать всё под себя.
— Новый браслет? — замечает Кристин. Изабелла смущается, опускает голову — очки сползают с переносицы, угрожающе повисают на краю. Кристин тянется поправить, думает о том, чтобы поцеловать этот розовеющий кончик носа. Может быть, однажды — когда целовать своё отражение будет не так странно.
— Нравится? — Изабелла показывает запястье с тонкой золотой цепочкой, на цепочке — крохотное сердечко; Кристин неосознанным жестом тянется нащупать свой, с гравировкой: мамин подарок на выпускной. — Я увидела у тебя такой и тоже захотела. Ты же не против?
Нет, конечно, с чего бы Кристин быть против чужих украшений? Она смеётся, называет Изабеллу — глупышкой, а браслет — красивым. Говорит, что Изабелле очень идёт.
Изабелла заканчивает инвентаризацию, со скрежетом задвигает бесчисленные ящики каталогов, секции — фантастика, учебники, исторический эпос. Кристин в детстве любила книги о девочках, которые уезжали в большой город и там добивались своей мечты, Изабелла — романы про красивую любовь, где храбрые рыцари были действительно храбрыми, а прекрасные дамы — прекрасными. Иногда эти жанры пересекаются, иногда мечта и про красивую любовь тоже, иногда любовь — достойная исполнения мечта.
— Пойдём? — щёлкают выключатели, один за другим гаснут гудящие потолочные светильники, оставляя их в пятачке света у стойки регистрации. Кристин тянется выключить настольную лампу, машинально подбирает с чистого, вылизанного до блеска стола стопку бумажек — и они раскрываются гармошкой.
Длинная череда держащихся за ручки человечков. Человечки — в очках и юбках, на груди у них нарисованы розовые карандашные сердечки, волосы покрашены по очереди: жёлтый, рыжий, жёлтый, рыжий, жёлтый.
— Что это? — спрашивает Кристин, и Изабелла смеётся, забирая гирлянду у неё из рук.
— Занятия с младшеклассниками. Скоро день матери, — скомканные бумажки отправляются в мусорное ведро, пальцы Изабеллы сплетаются с пальцами Кристин. — Расскажи мне ещё про работу. Были интересные дела?
Ещё маленькой девочкой, говорит она; за окном льёт дождь, в библиотеке пусто — пятничный вечер, полчаса до закрытия, они с Изабеллой сидят вдвоём, пьют из пузатых чашек горячий чай. Кристин рассказывает про маленький городок, про школу — одну на все классы, и библиотеку в три книжных шкафа. Про то, каким прекрасным казался Готэм из той глуши.
Так всегда получается, что говорит в основном она, а Изабелла — слушает, кивает. Кристин решила бы, что ей неинтересно, но Изабелла клянётся, что у неё просто нет интересных историй из жизни, все её истории — в книгах, Кристин может прочитать сама. Кристин иногда читает — вслух, и тогда Изабелла снимает туфли, кладёт голову ей на колени и смотрит снизу вверх ей в лицо.
Она стала носить очки — говорит, глаза устают от контактов. Кристин сочувствует, приносит ей капли, делает компрессы из чайных пакетиков, массирует прохладными пальцами пахнущие цветочными духами виски — у них с Изабеллой совпадает вкус в парфюмерии.
Они вообще — совпадают. Похожие, как сёстры. Когда Кристин увидела её впервые — думала, что смотрится в странное зеркало, выронила книги, не нашлась, что сказать.
— Он очень странный, — говорит Кристин, согревая о чашку пальцы. — По-своему милый, но надоедливый. И он пугает — не сильно, но... знаешь, я хочу спокойно работать, без того, чтобы находить у себя в столе кексы с пулями.
Изабелла качает головой, осуждает Эда Нигму вместе с Кристин. Мужчины, которые считают, что им должны просто потому, что они ведут себя по-людски. Большое достижение. Он в шаге от судебного запрета! Ну, ну, смеётся Кристин; не слишком ли категорично?
Изабелла поджимает губы, возвращается к пыльным карточкам: здесь дремучая система, никаких электронных носителей. Возможно, Кристин самую малость понимает желание Нигмы переделать всё под себя.
— Новый браслет? — замечает Кристин. Изабелла смущается, опускает голову — очки сползают с переносицы, угрожающе повисают на краю. Кристин тянется поправить, думает о том, чтобы поцеловать этот розовеющий кончик носа. Может быть, однажды — когда целовать своё отражение будет не так странно.
— Нравится? — Изабелла показывает запястье с тонкой золотой цепочкой, на цепочке — крохотное сердечко; Кристин неосознанным жестом тянется нащупать свой, с гравировкой: мамин подарок на выпускной. — Я увидела у тебя такой и тоже захотела. Ты же не против?
Нет, конечно, с чего бы Кристин быть против чужих украшений? Она смеётся, называет Изабеллу — глупышкой, а браслет — красивым. Говорит, что Изабелле очень идёт.
Изабелла заканчивает инвентаризацию, со скрежетом задвигает бесчисленные ящики каталогов, секции — фантастика, учебники, исторический эпос. Кристин в детстве любила книги о девочках, которые уезжали в большой город и там добивались своей мечты, Изабелла — романы про красивую любовь, где храбрые рыцари были действительно храбрыми, а прекрасные дамы — прекрасными. Иногда эти жанры пересекаются, иногда мечта и про красивую любовь тоже, иногда любовь — достойная исполнения мечта.
— Пойдём? — щёлкают выключатели, один за другим гаснут гудящие потолочные светильники, оставляя их в пятачке света у стойки регистрации. Кристин тянется выключить настольную лампу, машинально подбирает с чистого, вылизанного до блеска стола стопку бумажек — и они раскрываются гармошкой.
Длинная череда держащихся за ручки человечков. Человечки — в очках и юбках, на груди у них нарисованы розовые карандашные сердечки, волосы покрашены по очереди: жёлтый, рыжий, жёлтый, рыжий, жёлтый.
— Что это? — спрашивает Кристин, и Изабелла смеётся, забирая гирлянду у неё из рук.
— Занятия с младшеклассниками. Скоро день матери, — скомканные бумажки отправляются в мусорное ведро, пальцы Изабеллы сплетаются с пальцами Кристин. — Расскажи мне ещё про работу. Были интересные дела?
Это гет? Это фем? Это странный джен? КТО ЗНАЕТ :|
Название: love immortal just like mine
Автор: Тёнка
Бета: Собака серая
Размер: драббл, 856 слов
Пейринг/Персонажи: Изабелла, Кристин Крингл/Эд Нигма
Категория: гет, фемслэш
Жанр: PWP
Рейтинг: R
Краткое содержание: Изабелле не впервой прибегать к силе своего воображения, чтобы чуточку исправить реальность.
Примечание/Предупреждения: романтизация абьюза, смерть персонажа; написано для WTF Gotham TV 2017
читать дальшеВ газете — фото из тех, которые делают в первый рабочий день для пропуска: на синем фоне, с прикушенной губой и полуприкрытыми глазами, как у человека, моргнувшего в самый неподходящий момент.
Изабелла недолго гадает, почему взяли именно этот снимок. Неужели не нашлось родни с пухлыми фотоальбомами, с сотнями снимков, где Кристин Крингл смеётся, улыбается, обнимает друзей, держит на коленях кота — выглядит молодой и полной жизни, чтобы каждый, кто читает статью, проникся ненавистью к её убийце? Это фото совсем не подходит, не выражает — не позволяет проникнуться.
Изабелле не впервой прибегать к силе своего воображения, чтобы чуточку исправить реальность.
Они с Кристин похожи — Изабелла может понять, почему Эд смотрел так, словно увидел призрака. Различия в самых тонких, почти незаметных деталях: цвет волос, укладка, которую Изабелла никогда бы не стала делать, губы чуть тоньше, нет бледных веснушек на носу. Рост — Кристин чуть ниже, вес — Кристин чуть шире. На Кристин очки и юбка-карандаш вместо элегантного платья и контактных линз. Кристин кажется слабой, беззащитной и безобидной.
Она — как Элизабет, и Анджелика, и Белла; словом, как каждая хрупкая, нежная женщина из книг, которых так много в библиотеке Изабеллы. И её конец — он грустный, грязный, но по-своему возвышенный. Можно много говорить о мотивах убийцы, о его психическом состоянии, о его предыдущих и последующих убийствах, подставах, тонких махинациях, но Изабелла знает — годы опыта, сотни прожитых через книги жизней не врут. Икары всегда сгорают, подлетая слишком близко к солнцу. Если бы Джульетта дожила до конца пьесы, разве была бы та история — о любви? Эта смерть ужасна и трагична, но она правильная, она нужная — без неё картина не будет полной, никакой автор не потерпит такого. Кристин, возможно, могла бы оценить — даже поблагодарить, если бы у неё был шанс посмотреть на всё... под другим углом.
У Кристин тонкая длинная шея. Изабелла может представить её с пятнами синяков от тяжёлой мужской руки — но она может представить и другое. Тонкую цепочку с крестиком. Жёсткий белый воротничок. Капельку духов, чтобы оставить на весь день тонкий аромат. Закрывая глаза, она представляет себе Кристин не мёртвой, трагичной жертвой, а живой. Дышащей. Творящей историю каждым жестом, каждым взглядом. Женщина, достойная любви — такой сильной, что она повлекла за собой смерть. Елена из архивов полицейского участка.
Изабелла представляет её такой, какой её видели те, кто её любил — какой её видел Эд. Представляет себе ступни в лаковых туфельках с бантами. Представляет свитера с монограммами. Представляет лёгкие, почти незаметные веснушки, и как они спускаются с лица на шею, а с шеи — на небольшую упругую грудь. Представляет мягкий животик и тонкие запястья, одно — с золотой цепочкой браслета, другое — с фиолетовыми синяками от чужой грубой лапы. Дама в беде.
Изабелла представляет, как сухие губы бережно целуют её синяки, и вздрагивает. Мурашки бегают под кожей, поднимают дыбом волоски на руках.
Она думает о больших оленьих глазах — как Кристин смотрит со спокойствием бессмертного эльфа, под которым плещется мольба о помощи, которую не заметит случайный человек. Она думает о мягкой коже, которая ранится так легко — можно позволить себе только самые нежные, самые лёгкие прикосновения, пальцами к запястью, губами к тонко бьющейся венке. Она думает, как испуганно вздохнула бы Кристин, если бы её подхватили на руки и уложили на большую мягкую кровать — как она замерла бы, тяжело вздымая грудь дыханием, дрожа светлыми рыжими ресницами.
Изабелла тоже дышит тяжело.
В её мыслях нет даже Эда — только смутный образ некоего героя, без возраста, и роста, и отличительных черт. Он неважен сейчас, он нужен, только чтобы расстёгивать жемчужные пуговки на блузке Кристин, чтобы целовать впадинку у неё на животе, чтобы бережным движением раздвигать ей ноги, затянутые в белые кружевные чулки. Изабелла представляет, как чьи-то пальцы рисуют на бёдрах Кристин нежные круги, и её собственные пальцы пробираются ей под юбку, под кружевную ткань трусиков — они не такие нежные, Изабелла закусывает губу, трогает мягкие складки, задевает ногтями, вздрагивая от тонкого привкуса боли.
Кристин — она больше, чем просто женщина. Она сошла со страниц романа, романа эпичного, и трагичного, и пробирающего до самых тёмных глубин души; Кристин — это идея, это недостижимый романтичный идеал, героиня собственной любовной баллады, и каждая героиня заслуживает своей сцены любви на шёлковых простынях. Изабелла, можно сказать, воздаёт почести её образу, представляя, как герой входит в нежное женское нутро. Пальцы Кристин цепляются за простыни, сжимают их в сладкой агонии; пальцы Изабеллы влажные, ноет неудобно вывернутое запястье, но разве это имеет значение — если Кристин целуют мочки ушей, целуют напряжённые соски, целуют губы, приоткрытые в тихом стоне, красные от волшебной неразмазываемой помады, какой отличаются героини любовных романов и романтических фильмов.
Изабелла видит её раскрасневшиеся щеки, почти чувствует сбившееся, сладкое — у героинь не бывает другого — дыхание. Капельки пота блестят на нежной коже, и их смазывают уверенные чужие руки. Они оглаживают крупные круглые бёдра, трогают аккуратные груди, подушечками пальцев обводят по кругу соски; ложатся на шею.
Кристин испуганно раскрывает глаза.
Изабелла кусает себя за губу до крови, сдерживая стон, и дрожит, переживая, переживая и переживая длинную жаркую волну.
У Кристин было всё, чего нет у Изабеллы. Насыщенная жизнь, кружащие голову романы, взгляд раненой лани, идеально закрученные локоны — совсем как в старом кино; и конец, который увековечил и зацементировал её историю для потомков. Жизнь, которая стала сказкой. Шанс из тех, что один на миллион.
Изабелла откидывается на спинку кресла, откладывает в сторону газету, медленно приходит в себя.
На следующий день она покупает очки.