[tenok]

Название: Hell break
Автор: Тёнка
Фэндом: Побег (Американская версия)
Персонажи: Майкл Скофилд, Линкольн Барроуз
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, AU
Размер: ~1300 слов
Описание: Во что ты ввязался на этот раз, Линк, хочет спросить Майкл, но вряд ли ошметки тела на холодном столе ему ответят.
Примечания автора: не думаю, что идея оригинальна, но я не мог устоять xD Кроссовер с СПНом, конечно же.

Майки, говорит срывающийся, насквозь пропитый, сиплый голос. Майки, братишка, я по тебе соскучился, давай увидимся как-нибудь, завтра, нет, лучше сегодня, давай я зайду, или ты заедешь, Майки — честное слово, я не собираюсь опять у тебя занимать, я просто хочу тебя увидеть, веришь, Майки?

Это последнее, что Линк говорит ему, пока жив, и Майкл прокручивает сообщение на автоответчике снова и снова, по разу в день до похорон и почти без перерыва после, и думает, думает, думает — если бы он взял трубку, если бы согласился на встречу, пришел, увидел, спросил, в чём дело, что было бы тогда?

Был бы Линк жив?

***

Детские страхи не приходят к Майклу, пока ему не исполняется пять. Потом он внезапно начинает бояться всего — темноты в углах и шорохов в шкафу, и только большой сильный Линк рядом помогает уснуть, но Линк не всегда есть, когда нужен, у него свои взрослые дела, и Майку страшно, страшно, страшно...

Линк ставит на его тумбочку солонку.

— Если какая-то тварь к тебе полезет, швырни в неё пригоршню, — уверенно говорит он. Почему-то это безумно успокаивает; много лет спустя Майкл рассказывает об этом эпизоде своему психотерапевту, и тот соглашается, что Линк придумал оригинальный способ бороться со страхами.

— Он говорил, его научил отец, — вспоминает Майкл.

Он редко говорит про отца на сессиях, так что психотерапевт делает пометку в блокноте.

***

Линк словно срывается, когда Майклу исполняется восемнадцать, и он получает свой золотой билет — стипендию в колледж. Какое-то время Майкл думает, что тот завидует, и даже чувствует вину, ведь самому Линку, парню доброму и по-своему умному, но пребывающему не в ладах с образовательной системой, подобное не светит; вины хватает ровно до конца колледжа и ещё на год стажировки, потом Майклу надоедает вытягивать Линка из неприятностей, запоев и борделей.

— Повзрослей, — отвечает он, когда Линк появляется на пороге и просит чего-то, то ли денег, то ли ночлега. — Мы уже не подростки, Линк. Нужно думать о завтрашнем дне.

Линк бормочет что-то невнятное и в итоге засыпает у Майкла на диване. Утром он готовит блинчики с черникой; Майкл говорит «спасибо» и всё равно его выгоняет.

***

Пожилой патологоанатом просто разводит руками, потом нервно поправляет на переносице очки.

— В первый раз такое вижу, — бормочет он. — Я написал в отчете, что его зарезали, меня попросили, понимаете, но на самом деле... не смейтесь, пожалуйста, но его, кажется, затравили собаками. Прямо в квартире.

Во что ты ввязался на этот раз, Линк, хочет спросить Майкл, но вряд ли ошметки тела на холодном столе ему ответят.

***

У Майкла есть одна татуировка, маленькая и незаметная, пятиконечная звезда в круге, набитая под мышкой слева — очередная пьяная выходка Линка, эй, братишка, давай сделаем парные татушки, будет круто, тебе понравится, а? Майкл протрезвел и пожалел, но психовать было поздно; зато это стало ему уроком, и больше он в компании Линка не пил.

Он смутно помнит, как в детстве Линк рисовал на его теле шариковой ручкой те же круги и звёзды, и колотил его, если он стирал синие линии слюнявым пальцем. Психотерапевту он об этом не говорит.

***

Линк бросает Веронику, когда Майкл заканчивает второй курс. Он готовится к экзаменам, одновременно утешая рыдающую подругу, и ненавидит Линка в этот момент всей душой.

Так будет лучше для неё, говорит Линк. Я камень, говорит Линк. Я утащу её на дно, я не создан для обязательств, я живу одним днём, не оглядываюсь назад и не смотрю вперёд. Я люблю её, Майкл, я так её люблю, я не могу её в это втягивать, ты понимаешь?

Майкл понимает восемь лет спустя; в тот вечер он разбивает телефон об стену и идёт в магазин за коньяком и мороженым.

***

Он ловит Эл Джея с ведром красной краски и чёрным петухом в одном заброшенном доме с дурной славой.

— Кто-то должен что-то сделать, — шипит мальчишка, и на мгновение Майклу кажется, что он опоздал, потому что люди не должны, не могут говорить таким тоном. — Он в аду, он в грёбанном аду и его не должно там быть! Я вытащу его! Я сделаю это!

— Я сделаю это, — отвечает Майкл. — У меня есть план. А тебе всучили курицу вместо петуха, и ты даже не заметил.

***

У отца седые волосы и столько шрамов на одном только лице, что Майклу становится неловко.

— Он говорил, что я алкоголик и бросил семью, да? — от взгляда Майклу тоже неуютно, и у него с носа всё ещё капает святая вода, которой его окатили на входе, что не добавляет добродушия. — Я его не виню.

— Их называют адские гончие. Что ты про них знаешь? — Майклу ужасно не хочется обсуждать с этим человеком личные темы, он помнит о нём только смутное ощущение щетины под ладонью и то, какие были у Линка синяки, если тот задерживался поиграть на улице до темноты.

Отец меняется в лице, и Майклу это совсем не нравится.

— Ох, сынок, — говорит он. — Всё сложнее, чем тебе кажется.

***

Уходят месяцы на то, чтобы собрать по древним книгам на мертвых языках нужную информацию; ещё два месяца на то, чтобы нанести её на свою кожу, слово за словом, буква за буквой. Научиться читать это вслух без ошибок нереально и за годы, а для Линка даже минуты тянутся как дни, так что на эскизах Майкл рисует транскрипции.

— Первый раз такое вижу, — говорит мастер, жужжа над ухом машинкой для тату. — Сера в чернилах, мальчик, чем ты только думаешь? Эта штука тебя убьёт.

— Не успеет, — улыбается Майкл.

***

— Ты правда думал, это была стипендия? — Вероника слабо улыбается, но улыбка быстро угасает, когда она видит непонимание на его лице. — Майкл, серьёзно? Он вообще ничего тебе не рассказывал? Даже про контракт?

— Какой контракт? — Майкл непонимающе хмурится, в голове напряжённо трещит и раскачивается привычная стройная картина мира, что-то не так, что-то в неё не укладывается, и он не знает, что с этим делать.

— Майкл, милый, — говорит Вероника и кладёт ладонь ему на грудь, а губы кривит так, словно сейчас заплачет. — Я всегда говорила, что он слишком тебя оберегает.

***

Майклу семь, и мама умерла два дня назад, и ему кажется, что ничего в мире уже не будет хорошо.

— Доверься мне, — говорит Линк, потом кладёт руку ему на плечо; это не утешает, но Майкл почему-то верит.

***

Коробочка готова выскользнуть из влажной ладони в любой момент. Майкл заставляет себя не нервничать, упорно разрывает стоптанную до камня землю маленькой лопаткой, потом долго всё красиво укладывает, засыпает, разравнивает. Операция должна пройти идеально, второго шанса не будет.

— Вопросы есть, малёк? — спрашивает демон; он в теле пацана чуть старше Эл Джея, на вид похож на обычного нагловатого уличного мальчишку, даже говорит с такими же интонациями. Майклу немного неловко его целовать. — У тебя будет десять лет. Потом...

Майклу почему-то казалось, что при продаже души должны быть какие-то неприятные ощущения, но у него только немного зудят татуировки, да ещё затылок чешется.

— Мне хватит одного дня, спасибо, — он улыбается. Демон широко распахивает глаза от удивления — даже давно умершая и почерневшая душа помнит о рефлексах тела.

— Ты уверен, малёк? Увольнительных не будет, — на всякий случай говорит тот, как будто его правда заботит, что Майкл хочет так быстро распрощаться с жизнью.

— Уверен, — отвечает Майкл.

Где-то под его ногами скребут землю ада гончие, которые пойдут по его следу и уволокут вниз, к Линкольну.

Майкл спокоен. У него есть план.

Он вытащит брата.