[tenok]

Название: Братик Джим (7/?)
Авторы:  Танцующая меломанка и  Тёнка.
Жанр: флафф, драма, юмор, крэк, джен, фэмили, АУ, kid!fic, х/к.
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Шерлок, Майкрофт, мистер и миссис Холмс, Джим Мориарти, Грегори Лестрейд, Джон Уотсон.
Размер: 2800 слов.
Саммари: кто там ждал тяжелое деццтво, деревянные игрушки?.. хD
От автора № 2: за идею огромное спасибо  Illi

главы 1-6

1 глава
2 глава
3 глава
4 глава
5 глава
6 глава

Шерлок Холмс с самого детства не переносил "телячьих нежностей", чем, между прочим, в тайне весьма гордился. Об этой его особенности (одной из многих) знали все в его ближайшем окружении и уже давно, хоть и нехотя - кудряшки так и норовили притянуть к себе чьи-нибудь ладони, - смирились. Мама, конечно, порой все-таки тискала его самым возмутительным образом, но это случалось редко и подобные всплески любви он мужественно пережидал, а Майкрофт благоразумно не заходил дальше благосклонного похлопывания по плечу (разве что иногда, в особых случаях, прибегал к запрещенному приему, используя для усмирения надоевшего младшенького щекотку). Шерлок полагал, что это следствие высокой функциональности его мозга - в отличии от его ровесников, он достаточно хорошо понимал слова и потому вербальную оценку (предпочтительно восторженную) своих способностей ценил больше ее физического эквивалента. А если людям так хочется поощрить его чем-то материальным - отлично, деньги никогда не бывают лишними. Но "обнимашки"? Нет, увольте.
На основе проведенных им наблюдений он искренне полагал, что они с Джимом полностью совпадают во взглядах на этот вопрос. Джим не только не любил неожиданных объятий - более того, от любого несанкционированного физического контакта он отшатывался, сжимаясь в комок, и по-волчьи сверкал глазами на нарушителя личного пространства. Исключением была, пожалуй, разве что миссис Холмс - той, в виду ее статуса, было позволено брать его за руку и ерошить волосы, но и от этого он каменел, всем своим существом выражая активный невидимый протест. Шерлок находил это свойство Джима весьма очаровательным и заслуживающим уважения и потому, в виде исключения, проявлял внимание к одной из мелочей, обеспечивающих комфорт его нового брата - например, если они сидели на одном диване и Джим вдруг оказывался слишком близко, Шерлок великодушно отодвигался первым, до того, как близость перерастет в полноценный физический контакт и создаст смущающую ситуацию. Джим, конечно, замечал это и каждый раз отвечал взглядом, полным... ну, Шерлок решил классифицировать это как благодарность, потому что ну что же еще это могло быть?
Потому реакция Джима на Джона стала для Шерлока полной неожиданностью и обеспечила ужасающий крах устоявшихся взглядов.

После той, первой встречи, включавшей в себя истерику и последующее успокоение разбушевавшегося Джима, Джон стал частью их маленькой компании, на удивление быстро и крайне органично в нее вписавшись (Шерлок полагал, что это врожденная особенность Джона - возможно, что-то, связанное с феромонами). И, разумеется, взаимодействие с Джимом было неотъемлемой частью этого общения. Сперва, конечно, не обходилось без некоторых трений, включавших в себя подложенных в портфель пауков, "нечаянно" залитых чаем тетрадей и восьмиклассников, почему-то решивших, что это Джон разрисовал дверцы их шкафчиков оранжевыми смайлами (доказать, что это сделал Джим, Шерлок не смог, зато он убедил их в том, что это, между прочим, смотрится "прикольно" и "круто" - смысла этих слов он не понимал, но они подействовали). Апогеем стал тот день, когда Джим с совершенно честным лицом свалил на Джона вину за их с Шерлоком проделку в библиотеке. Шерлок потерял дар речи от такой наглости, а Джон только пробормотал "извините, мисс", "больше не повторится, мисс" и "я все исправлю, мисс". От этого дар речи потерял уже Джим.
- Тебе что, духу не хватило возмутиться? - проворчал Джим, когда после уроков вместе с Шерлоком помогал Джону наводить в библиотеке порядок (Лестрейд в спектакль не поверил ни на секунду и за уши оттащил их обоих отбывать наказание вместе с невинной жертвой).
- А я думал, таков план, - моргнул Джон.
- План? - Джим чуть не выронил книгу, которую держал в руках.
- Ну да. Вы же собирались снова сходить на свалку, пока там не сменили охрану, и ты говорил, что сегодня последний день, и я думал, ты специально, ну, в смысле, там вы без меня справитесь, а если бы вас отправили на отработку, вы бы не успели, и... - растерянно ответил Джон.
Шерлок встряхнул головой, переводя эти отрывочные фразы в понятные ему логические выкладки (Джону не хватало умения структурировать свою речь, но, с другой стороны, Шерлок не мог не отметить ее образность и выразительность: чего стоило одно сравнение мистера Хэмсворда с печальным пьяным птеродактилем - Шерлоку и в голову не приходило что-то оригинальнее "лысой лошади". Джон говорил, это от того, что он читает художественную литературу, а не только заумные справочники. Шерлок отвечал, что они ничуть не заумные, если только твой айкью не на уровне лягушки, и на этом споры обычно заканчивались.).
Так вот за этими выкладками следовал вывод о том, что Джон предполагал, будто они намеренно подставили его под удар (что было, по сути, верно, только подставил его один Джим), и принял это безропотно, надеясь таким образом им помочь.
Шерлок не знал, рассмеяться ему или врезать Джону по носу, чтобы тот больше так не делал.
Глупый. Благородный, но глупый.
Джим, очевидно, тоже это отметил, и смущенно замялся, решая, как реагировать на это заявление. В итоге он только многозначительно хмыкнул и полез наверх по шаткой стремянке, чтобы поставить книгу на место.
Вот тут и прозвенел первый звоночек, да Шерлок, на свою беду, его проигнорировал.
Ну придержал Джон Джима за талию, и что? С его-то гиперзаботливостью это было вполне нормально. А то, что Джим не отшатнулся, как от других - так кому придет в голову, балансируя на верхней ступеньке крайне неустойчивой конструкции, совершать сложные телодвижения? Исключая самоубийц и эквилибристов.
Но дальше было больше.
Джим и Джон сталкивались, проходя в двери, соприкасались плечами, склонившись вместе над столом с разложенными на нем тетрадями или уставившись в монитор компьютера, пожимали руки при встрече и "давали пять" - что за глупая традиция?! - в случае успеха. Это уже не получалось считать простыми случайностями, и Шерлок отказывался верить своим глазам, потому что те пытались убедить его в том, что Джон беспрестанно касается Джима - ласково гладит по голове, смахивает с лица оставшиеся после ланча крошки, приобнимает за плечи, когда тот сворачивается в клубочек на диване у него под боком, - а Джим этому вроде как... не сопротивляется.
Нет, не так.
Ему это нравится.
Более того, Джим со временем сам стал липнуть к Джону. Сначала он делал это неловко, неумело, отчаянно пытаясь придумать причину для каждого лишнего прикосновения, а потом, словно поняв, что ему за это ничего не будет, окончательно осмелел и стал настоящим тактильным вампиром. Казалось, дай ему волю - и он вцепится в Джона, как обезьяна в пальму, обхватив его руками, ногами и метафорическим хвостом.
Чувствуя себя обманутым, Шерлок отмел все прежние свои построения и стал собирать факты по-новой, придирчиво проводя их сравнительный анализ.
Выводы его несколько утешили. Нет, происходящее никак не умаляло гениальность Джима. Всему виной был возраст. Возраст, в котором все нормальные дети отличаются особой привязанностью к большим плюшевым зверушкам, которых социум советует тискать и брать с собой в кровать. Шерлок, будучи акселератом во всем, эту стадию перепрыгнул, а вот Джиму, очевидно, не так повезло - но и позволить себе опуститься до умилительно-пушистых товаров из детских отделов супермаркетов он не мог во имя сохранения своего достоинства... потому и нашел себе подсознательно замену.
Логично же?
Шерлок полагал, что да.
Ну и, конечно, если с одной стороны поставить нескладное костлявое чудовище с вечно холодными руками и торчащими коленками, а с другой - во всех смыслах мягкого и теплого любителя вязаных свитеров и фланелевых рубашек, выбор кандидата на роль плюшевого мишки будет очевиден.
И черт с ними, раз это ко взаимному удовольствию (а до невозможного гордая улыбка Джона, сияющая на его физиономии при каждом контакте с Джимом, инициированном им по собственному желанию, вопросов по этому поводу не оставляла).
А Шерлоку Холмсу эти нежности не нужны, спасибо большое.

Со временем обнаружились и другие отличия Джима от Шерлока.
Например, как выяснилось в самом начале его пребывания в доме Холмсов, он отнюдь не считал свою спальню самым безопасным местом в мире, как всю свою сознательную жизнь делал Шерлок. Осознание того факта, что никто - даже Шерлок, - не посмеет войти к нему, предварительно не постучав и не получив разрешение, вызвало у него острую вспышку недоверия, утихшую только после нескольких практических демонстраций.
Беспокоили его и размеры комнаты.
- Она больше всей моей прежней квартиры, вместе взятой, - нервно пояснил он Шерлоку как-то раз в ответ на уже не имеющий значения вопрос. - У меня начинается что-то вроде агорафобии, когда я об этом вспоминаю.
Шерлок с трудом укладывал это в своей голове: все комнаты, - не считая одной больничной палаты, в которой он находился после той неприятной истории с розеткой, - в каких ему на протяжении жизни доводилось ночевать, были такими же по размеру, да и какое значение это могло иметь? Больше комната - больше пространства для экспериментов!
Впрочем, Джим и не пытался что-то ему объяснить.
Или вот, например, темнота. Ну с чего бы здравомыслящему человеку, которым Шерлок считал Джима, бояться отсутствия света? Однако, как показала практика, попытка оставить Джима одного в темной комнате приводила только к очередной истерике - да, Шерлоку здорово влетело за ту продиктованную искренним человеколюбием попытку вылечить брата от этой смешной фобии методом "клин клином".
- Ты никогда не поймешь, "чего бояться", потому что у тебя нет воображения, - заявил Джим в ответ на последовавшие недоуменные расспросы Шерлока, который в последнее время активно интересовался всем, что его касалось, с целью заполнить касающиеся его пробелы в знаниях. Данное утверждение, разумеется, послужило поводом для начала еще одной яростной схватки, после чего вопрос был временно закрыт.
Еще Джим категорически не любил овсянку (однако исправно ее съедал и просил добавки, как и в случае с любым другим предложенным ему блюдом), испытывал совершенно необъяснимую (во всяком случае, без проведения дополнительного расследования) антипатию к крысам, которые, как обоснованно считал Шерлок, были лучшими друзьями любого ученого, и забавно вздрагивал от громких шумов. Нет, последнее не было связано с наличием у него суперслуха - а жаль, Шерлок успел придумать массу возможностей для использования подобной способности.
Первая ночевка Джона в доме Холмсов выявила и еще одну ранее им незамеченную особенность Джима.

- В твоей, - коротко ответил Шерлок на не заданный вопрос.
- Почему это? - для порядка возмутился Джим, помогая Шерлоку вытаскивать из кладовки раскладушку.
- В моей пахнет сероводородом, - пояснил Шерлок. - Сильно пахнет, Джон, не стоит проверять.
Джон послушно отпрянул от двери.
Комната Майкрофта всегда казалась Шерлоку до неправильного идеальной. И с момента заселения в нее Джима ничего, кроме разве что учебников на полках, в ней особо не изменилось: все те же образцовые чистота и порядок. Впрочем, на фоне спальни Шерлока любое помещение, хотя бы десять процентов горизонтальных поверхностей которого были пригодны для размещения на них людей, казалось бы достойным обложки журнала "Идеальная домохозяйка".
Джон одобрительно улыбнулся, и Джим самодовольно засиял.
Ну и подумаешь.
Раскладушку они сообща установили - точнее, установил Джон, потому что Шерлок отвлекся, пытаясь начертить раскладушку усовершенствованной модели, а Джим отвлекся, пытаясь не дать ему делать это на обоях. Потом, хохоча и путаясь в простынях (Джим изображал призрака, а Джон сквозь слезы пытался объяснить надувшемуся Шерлоку, кто такие привидения), кое-как ее застелили. Потом они попытались уговорить Шерлока тоже лечь на раскладушку, или хотя бы в спальный мешок, расписывая ему ужасы ночевки на голом полу - безуспешно, Шерлок на пути экспериментаторства был неостановим. Потом Джон заставил их прочитать заданную на завтра историю, напомнив, что если они завтра завалят тест, больше его к ним после уроков не пустят, пока они не исправят оценки, и лично трижды убедился в том, что Шерлок не выкинул из головы ничего "лишнего". Потом как-то неожиданно наступила ночь, и миссис Холмс пригрозила отключить электричество во всем доме, если они немедленно не обесточат комнату сами.
В итоге все трое оказались на своих спальных местах, а единственным источником света в комнате остался ночник на тумбочке Джима.
Сам Джим между тем завернулся в одеяло, как в кокон, так, что наружу выглядывали только блестящие черные глаза и, иногда, острый носик.
Это при том, что изнывающий от жары Джон спустя пять минут возни на раскладушке извинился и стянул промокшую футболку.
Шерлок прикусил губу и проследил взгляд Джима. Тот, не мигая, гипнотизировал стоящий в углу шкаф.
Ну шкаф и шкаф, чего такого?
Шерлок хмыкнул и поерзал. Джим тут же с визгом взвился на кровати; вспугнутый им Джон, чертыхнувшись, свалился с кушетки - разумеется, на Шерлока. Образовав ворчащую кучу-малу, они кое-как поднялись и уставились на Джима одинаково недобрыми взглядами.
- Объяснения? - поднял брови Шерлок.
- Я забыл, что на полу спишь ты, - пояснил Джим и с ехидной ухмылочкой добавил: - подумал, крыса.
Джон фыркнул.
- Угу. А выбралась она, по твоему мнению, из того шкафа? - Шерлок скрестил руки на груди и кивнул головой в сторону оного.
Джим посерел и снова забился в угол кровати.
Шерлок покачал головой. Нет, он, конечно, знал о том, что некоторые дети боятся глупостей вроде бабаек, бугименов и всяких чудовищ в шкафу, но его рациональный мозг эта участь миновала, и того же он ожидал от Джима.
- Рискни заикнуться о том, что там никого нет, и весь следующий месяц сероводород будет оказываться у тебя в чае, - ласково предупредил Джим. - Я это не хуже тебя знаю.
- Не помогает? - сочувственно спросил Джон. Он сам в раннем детстве искренне верил, что вешалка на стене по ночам превращается в жаждущий его крови скелет, но пара ночевок в маминой кровати и отправка данного предмета интерьера на помойку с предварительным его сожжением ситуацию исправили.
Джим гордо и независимо упал обратно на подушку и снова натянул одеяло на макушку.
Шерлок презрительно фыркнул, развернулся на пятках и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Джон сердито поджал губы, запомнив, что надо будет провести ему лекцию о детской психике, травмах и кошмарах, а так же их иррациональности, и робко кашлянул.
- Я в порядке, - глухо отозвался одеяльный кокон.
- Не сомневаюсь, - ответил Джон и смущенно замялся. - Я о другом. Я... слушай, эта ваша раскладушка... это невыносимо! У меня уже болит спина, а что будет к утру?
Кокон, казалось, перестал дышать.
- И что?
- Можно я лягу к тебе? - слезно взмолился Джон. - Кровать большая, места хватит, я не пинаюсь и одеяло мне не нужно... я в следующий раз со своим спальником приду, честно!
Кокон зашевелился, принимая решение, потом неохотно распался, являя миру темноволосую макушку.
- Ладно. Неженка.
Джон радостно забрался на кровать и растянулся рядом с Джимом. Заворачиваться обратно в одеяло тот не спешил, а минут через десять робко придвинулся на пару сантиметров, так, чтобы едва-едва касаться Джона острыми коленками. "Завтра буду весь в синяках", - предсказал Джон, придвигаясь в ответ и осторожно приобнимая Джима одной рукой. Тот неуверенно потерся носом об его плечо.
- Можешь не приносить, - тихонько выдохнул Джим еще через несколько минут.
- А?
- Спальник. В следующий раз можешь не приносить. Кровать большая и все такое... - голос Джима, и без того неуверенный, к концу совсем заглох.
- А. Ага. Хорошо.
Джон улыбнулся в потолок.

Шерлок вернулся через двадцать минут. Под неодобрительным взглядом Джона, яростно оберегавшего хрупкий покой едва уснувшего Джима, прошлепал босыми пятками к шкафу. Рухнул перед ним на колени, брякнул на пол что-то тяжелое и железное. Засопел, заворчал, заерзал, потом что-то адски затрещало, потом снова и снова.
- Какого черта? - печально спросил Джим, поднимаясь с подушки и являя миру розовый отпечаток на щеке и растрепанные волосы.
- Мама не разрешила заколотить, - пояснил Шерлок, продолжая сопеть и трещать.
- Что заколотить? - не понял Джон.
- Шкаф. Пришлось искать другой вариант.
- Вариант чего? - Джим помотал головой.
Шерлок не удостоил его ответом, вскочил на ноги и довольно оглядел результат своих трудов.
- Половицы! - радостно воскликнул он.
- Что с половицами?! - отчаянно пытаясь понять хоть что-то, взвыл Джон.
- Я их расшатал! - Шерлок прыгнул вперед, покачался немного, и по комнате разнесся ужасающий звук. - Теперь они скрипят. Понимаешь?
Глаза Джима под пушистыми ресницами снова блеснули обожанием.
- И теперь, если оттуда...
- ...ночью кто-то полезет...
- ...я услышу...
- ...закричишь, и я примчусь! С вот этим! - Шерлок гордо продемонстрировал небольшой ломик, которым он совершал акт вандализма.
- Тебе от мамы не влетит? - подозрительно уточнил Джон.
- Не-а. Она сказала, цитата: "Шерлок Томас Холмс, не смей причинять вред антикварному шкафу, доставшемуся нам от прабабушки!". Про пол она ничего не говорила. И все равно это комната Джима, так что... - Шерлок пожал плечами и склонил голову на бок. - А зачем ты в его кровати?
- У него спина болит от раскладушки, - сердито объяснил Джим, придвигаясь еще ближе к Джону, словно Шерлок собирался его отобрать.
- А. А у меня от пола тоже, кстати, - вспомнил Шерлок, роняя ломик на пол и целеустремленно продвигаясь к кровати по прямой, то есть через кофейный столик, свое одеяло и раскладушку Джона. - Да-да, знаю, вы мне говорили и все такое. Потеснитесь! Хм, интересно, а если я лягу ногами на подушку, приток крови к мозгу в течении ночи...
- Шерлок, если ты не заткнешься, ты ляжешь спать лицом под подушку. И я не обещаю, что ты проснешься, - сообщил Джим.
- Но..! - Шерлок возмущенно взбрыкнул конечностями.
- Шерлок, его комната - его правила, - вмешался Джон.
- В следующий раз спим у меня, - немедленно обиделся Шерлок, прижимаясь к Джону с другой стороны и беззастенчиво складывая на него руки, ноги и голову.
- Тогда позаботься о том, чтобы там не пахло серой, - пропыхтел Джон, уже предвкушая ночь, заполненную чужими локтями, коленями и лезущими в рот волосами.
- Сероводородом! - хором поправили его с двух сторон.
- Спокойной ночи, - вздохнул, сдаваясь, Джон.