По поводу спнаСлушайте, а я что-то не догоняю две вещи: 1) Как Дин убил Захарию в 5х18? А как же байда про "убить ангела может только другй ангел, бла-бла-бла"? Оо 2) Э... а чего Дин ломается-то с этим "да" Михаилу? Ведь все те, кто погибнет, включая Сэма, вроде же в рай попадут - а там, кажется, очень даже неплохо?.. Нет, чегой-то я все таки не догоняю(
Наконец-то по заявке Водяница: читатьПро Винчестеров. Точнее, про школьные годы, но чтобы их было трое, то есть Дин, Сэм, Адам. По идее, оно должно быть раза в два длиннее, ибо я туда не вместила еще уйму всего, но... увы. И еще тут не получились не школьные будни, но... *см. выше* Ну и как обычно - возможен оос, бред, три - нет, сорри, два часа ночи и т.д. За ловлю блох спасибо veliri читать? В этом году Дин ведет в школу двух мелких. Сэм, независимо засунув руки в карманы, шагает чуть впереди. Адам цепко обхватил широкую ладонь старшего брата двумя своими и настороженно озирается по сторонам: он все еще шарахается от незнакомых людей, боится спать без света и кричит по ночам, но, по крайней мере, больше не впадает в истерику, услышав слово "мама". Дин считает, что для шестилетки, три месяца назад выдернутого из-под носа разъяренного гуля, это уже значительный прогресс. - О, народ, смотрите, многодетный мать! - ржет какой-то тип с лошадиной физиономией. Через пару минут визжащий типчик с разбитым носом под сочувственные охи-ахи друзей отправляется в медпункт, а Дин еще раз быстро осматривает обоих братьев. Портфели-сменка-завтраки, шнурки завязаны, носы вытерты, вроде все в порядке. - Ну, бывайте! - он машинально проводит рукой по стриженой рыжеватой макушке Адама и подталкивает его в сторону кабинета. Сэм от ласки уклоняется и вприпрыжку уносится дальше по коридору.
*** Мальчик сидит в кресле - взъерошенный, грязный, весь какой-то помятый, с перебинтованной ногой и по подбородок закутанный в папину куртку. Джон тоже здесь - стоит у окна и смотрит на улицу, задумчиво колупая подсыхающую кровь на длинной царапине, украсившей руку от локтя до запястья. А Дин смотрит на них обоих и пытается как-то уложить в голове новости. У папы была девушка? У папы есть еще один сын? Мальчика зовут Адам - ну скажите, какой идиот назовет сына дурацким именем "Адам"? Маму мальчика из мести - господи-боже, из мести, подумать только! - загрызли гули? Мальчик - сирота, и в приют его сдавать Джон не намерен?.. Кроме новостей в голове еще есть вопросы. Их тоже много, но лидируют три: "ты серьезно?", "как ты мог?" и "а моим мнением ты для начала поинтересоваться не хочешь?". Дин облизывает губы и спрашивает: - Это тебя гуль покорябал? Джон вздрагивает, словно от удара, пару секунд смотрит на Дина шальными глазами, потом взгляд проясняется, и он с удивлением, словно первый раз такое видит, начинает разглядывать рану. - Это? Неет, это меня вон... боец. Представляетшь, малявка малявкой, а бравому охотнику чуть руку не оттяпал! Голос у него нарочито веселый, и Дину хочется закричать: "кого ты этим пытаешься обмануть?", но он молчит и пристально разглядывает Адама. Тощий, костлявый, нос прямой, подбородок ровный, губы тонкие, волосы тусклые, какие-то рыжевато-мышиные. Винчестеровские в нем только зеленые глаза. И еще взгляд - взгляд раненого волчонка, загнанного в угол и собирающегося дорого продать свою жизнь... не должно быть у ребенка такого взгляда. Еще он привычно отмечает, что бинт уже посерел, надо бы сменить, пятки у пацана чернющие - срочно в ванную, а драную футболку можно заменить на старую сэмову, которая тому уже мала... чертов комплекс старшего брата. *** Отец уходит куда-то - то ли оформлять бумаги на усыновление, то ли надираться в ближайшем баре. Дин будит Сэма и проясняет ситуацию, однако вместо ожидаемой истерики получает гробовое молчание. Сэм не говорит вообще ничего, но Дин буквально физически чувствует, как у него в голове крутятся эти его сэмовы шестеренки. Ну и фиг с ними, пусть крутятся, лишь бы не учудил чего. Он неуверенно - пока не ясно, какой он, этот пришелец, и как себя с ним вести, - подходит к креслу и осторожно спрашивает: - Эй, ты... Адам. Есть будешь? Мальчик не отвечает. Дин смелеет, берет его плечо, легонько трясет, пытается снять с кресла... это ему удается. Адам пару минут, шатаясь и осоловело моргая, стоит на ногах, а потом вдруг валится на спину и начинает кричать: громко, пронзительно, на одной ноте, как плохая сигнализация. Дин неожиданно теряется. Он крутится вокруг мальчика, пытается его потрясти, поднять, посадить, что-то неуклюже бормочет, пытаясь его утешить. В дверь начинают тарабанить разъяренные соседи, что спокойствия тоже как-то не добавляет. Вспоминается что-то про воду, и Дин, схватив стакан, убегает в ванную. Он успевает вернуться как раз к тому моменту, когда Сэм, словно очухавшись от анабиоза и что-то для себя уяснив, подходит к по-прежнему лежащему и орущему Адаму и со всех своих десятилетних сил залепляет тому пощечину. Адам на пару секунд замирает, а потом начинает реветь, но это уже не страшно, это привычно, с этим Дин может справиться... Сэм хмурится и теребит рукав пижамы. *** - Ба, ко мне приехал детский сад имени Джона Любвеобильного! - Бобби улыбается, вытирает перепачканные машинным маслом руки об грязнющую тряпку, размашистым шагом подходит ближе и наклоняется, упираясь ладонями в колени и пытаясь заглянуть в глаза младшему из мальчиков. - Значит, ты - Адам Винчестер, да? - Миллиган. Я Адам Миллиган. - упрямо кусая нижнюю губу, чеканит в ответ ребенок. - Он еще не отошел, - шепчет Джон, и Бобби, крякнув, скребет затылок под мятой кепкой. Адам напряжен и взъерошен, он хмуро глядит исподлобья, и Сингер вдруг вспоминает, как точно так же здесь когда-то стоял Дин - маленький, но не по-детски серьезный... когда это было? Лет десять назад?.. - Ничего, оклемается, - вздыхает Бобби, - Он же Винчестер. И, знаешь, мне так кажется, что не только по документам. *** Дин не выходит проводить папу. Из окна своей комнаты - второй этаж, каморка со скошенной стеной и продавленой кроватью, но все равно это лучше, чем одинаково прилизанные мотельные номера, - он наблюдает за тем, как Импала, вздымая за собой клубы дыма, красиво уезжает в закат. Порой ему хочется, чтобы однажды Импала просто не приехала обратно, и они остались у Бобби навсегда, потому что у Бобби - это почти дома, и еще тут не нужно постоянно быть старшим, и можно не только отрабатывать приемы боя и заучивать экзорцизмы, но и возиться с поломанными тачками и смотреть по кабельному дурацкие фильмы... Конечно, он отгоняет от себя такие мысли и на всякий случай сплевывает через левое плечо - не то что бы он был суеверен, но лучше перестраховаться. Но иногда, когда папа отчебучивает что-нибудь совсем уж из ряда вон выходящее, эти мысли словно крепнут и нагло маячат на краю сознания, заставляя злиться на себя, папу, Бобби и вообще все вокруг. Так вот, нежданно нарисовавшийся брат - это не просто "из ряда вон", это форменный пиздец, уж поверьте. - Не хандри, парень, он сказал, через пару дней заскочит навестить, - заглядывает в комнату Бобби. Дин хмурится и закусывает губу. *** Первые две недели Адам не разговаривает ни с кем, следующий месяц - только с отцом. В конце концов после одной особо тяжелой охоты Джон выходит из себя и кричит: - Черт возьми, я тебе жизнь спас, имей уважение, паршивец! - Спас?! А где ты был, когда эти твари ели мою маму?! - кричит в ответ Адам, а потом срывается с места и, звучно хлопнув дверью, вылетает на улицу. Дин тянется за курткой, чтобы пойти следом и успокоить пацаненка, но его опережает Сэм. Старший Винчестер провожает его удивленным взглядом, пожимает плечами и поворачивается к отцу. Тот неподвижно сидит в кресле, выпрямившись и глядя куда-то в сторону. - Паап... - осторожно говорит Дин. Отец молчит, и парень, нервно почесав ладонь, продолжает: - Паап... просто, пожалуйста, в следующий раз пользуйся резинкой, а? Вот ей-богу, проблем меньше будет... Джон закрывает лицо руками и хохочет. Его смех очень похож на всхлипывания, но Дин деликатно не обращает на это внимания. *** В семь утра сонно трущий глаза Сэм выползает на кухню. Адам сидит за столом и молча уплетает яичницу с беконом. - А что, Дин уже встал? - неудержимо зевая, спрашивает Сэм. - Нет. - А... а кто тогда готовил? Бобби? - Я. - Адам наконец неохотно отрывает взгляд от тарелки и смотрит на Сэма, - А что, тебя до сих пор брат завтраками кормит? В его голосе нет сарказма, только удивление. Сэм не отвечает, хмурится и смотрит в окно. На следующий день он встает в шесть и варит на всех овсянку. Она получается картонная, подгорелая и, кажется, он переборщил с солью, но Дин съедает всю тарелку и говорит "спасибо". *** Первый раз Сэм и Адам дерутся на следующий день после того, как папа закидывает их к Бобби. Дин уже не помнит, с чего все началось, но помнит, как пытался их разнять - забыть не дают два синяка и длинная царапина на щеке. Дерется Адам, конечно, ужасно, зато здорово кусается и не ревет даже когда Сэм разбивает ему нос. Больше Дин к ним не лезет и Бобби советует поступить так же. - И правильно, - кивает тот, подтачивая любимый охотничий нож, - нехай сами разбираются. *** У Бобби они живут пару месяцев, пока папа мечется из штата в штат, вымещая злость на всех попадающихся под руку тварях, и заскакивает навестить сыновей только на пару часов раз в неделю. Дин, пользуясь внезапно образовавшейся бездной свободного времени, каждый вечер таскает Сэма на задний двор, заставляя палить из дробовика по жестянкам. Сэм недовольно сопит, но тренируется - он с куда большим удовольствием почитал бы те дремучие трактаты про сверхъестественному, которые лежат у Бобби повсюду, но Дин говорит, что сначала практика, потом теория, а с теми, кто выше тебя в два раза, спорить нелогично. Однажды вместе с ними на улицу выходит и Адам. Он пару минут наблюдает за братьями (от пристального взгляда у Сэма начинает чесаться между лопатками), а потом подходит ближе и, заглядывая в глаза Дину, требует: - Научи. Я тоже хочу уметь защищаться. - Нет, - выпаливает Дин прежде, чем успевает задуматься, почему, собственно, отказывает. Адам, вопреки его ожиданиям, не начинает ныть и упрашивать, он плотно сжимает губы, глядя на брата, как на какого-нибудь монстра, и, развернувшись на пятках, уходит в дом. Сэм смотрит ему вслед задумчиво и с явным сочувствием. Наткнувшись следующим утром на Сэма, шепотом объясняющего Адаму, как правильно заряжать дробовик, Дин почти не удивляется, вот только ощущение неправильности всего происходящего больно отдается где-то внутри. - Слишком долго, - говорит он с лестницы, и заговорщики подпрыгивают на месте, - Пока ты будешь копаться, тварь тебя успеет трижды зажарить и подать с гарниром. Этим вечером они идут стрелять втроем. *** - Латынь скучная, - говорит Дин и кидает в Сэма крекером. Вообще-то он целил в Адама, но так, пожалуй, даже лучше. Сэм недовольно поднимает от книги лохматую макушку и с вызовом отвечает: - Вовсе нет, это просто ты тупой! Адам согласно кивает. - Зануды, - вздыхает Дин. Мелкие переглядываются, хватают с дивана подушки и с редким для них единодушием кидаются к старшему брату. Тот взвизгивает и удирает, легко перепрыгивая через стол. - Спасите-помогите, ботаны атакуют! - он пытается спрятаться за хохочущим Бобби. Адам показывает Дину язык. Сэм смеется, роняя подушку. *** Однажды Джон вваливается в дом Бобби среди ночи. Дин бесшумным - не разбудить мелких! - вихрем несется вниз и на секунду замирает на лестнице, увидев, что отец весь в грязи и крови - господи, пожалуйста, пусть это будет чужая кровь, потому что для одного Джона ее слишком много... Еще от отца несет виски - так, что это чувствуется даже на лестнице. Впрочем, он не выглядит ни раненым, ни особо пьяным, и Дин неловко переминается с ноги на ногу, пытаясь понять, нужна ли папе его помощь или лучше не соваться под горячую руку. Прежде чем он успевает определиться, из своей спальни выходит Бобби - в пижаме и неизменной кепке. - Марш спать, - зло бросает он Дину, и тот поспешно отправляется к себе в комнату. Позже, уже свернувшись калачиком под одеялом и грея руками замерзшие ступни, он напряженно вслушивается в происходящее внизу. Вот что-то кричит папа. А теперь - Бобби. Что-то падает и, похоже, разбивается. А теперь такой звук, будто кого-то приложили головой об стол, да еще и не один раз. Снова кричит Бобби, так громко, что его четко слышно даже на втором этаже: "Они тебе дети или шавки приблудные, черт тебя побери?!". Журчит вода... скрипит лестница. Дин на всякий случай закрывает глаза и очень натурально похрапывает. - Дин, ты спишь? - шепотом спрашивает Джон, и парень расслабляется. - Не... - голос получается убедительно-сонный. Джон не включает лампу, подходит к кровати, поскрипывая половицами, неловко мнется пару секунд и, наконец, осторожно садится на краешек. Дин, прищурившись, пытается разглядеть его лицо в неясном лунном свете: побрит, умыт, причесан, а под глазом - здоровый лиловый синяк, которого точно не было, когда отец только пришел. - Знаешь, Дин, мы с Бобби тут немного... поговорили, да, и... короче, хм, как бы тебе сказать... ну, у него абсолютно случайно оказалось четыре лишних билета на бейсбол, и он решил отдать их мне. Как ты посмотришь на то, что мы все вместе, ну, то есть я, ты, Сэм и Адам, сходим на матч, а?.. Сердце, кажется, пропускает пару ударов. - Мм... А почему бы и нет? - небрежно отвечает Дин. Глаза у него широко открыты, но ничего не видно - не из-за темноты, а потому что перед ними плавают большие радужные круги. - Отлично! - радуется папа, - Тогда я пошел, да? Разбудишь завтра пораньше, чтобы мы успели собраться? - Да без проблем. Скрипит кровать, скрипит пол, скрипит дверь, и только когда начинает скрипеть лестница, Дин переворачивает подушку, утыкается в нее лицом и вопит что-то невразумительно-счастливое. *** Вещи упакованы в багажник, Джон еще раз благодарит Бобби - в открытое окно слышны только обрывки фраз: "если бы не ты...", "ужасное времечко...", "я могу что-нибудь для тебя?.." и "ну ты помнишь мой номер...". Сегодня тридцать первое августа, завтра будет осень, новый город, мотель, охота, школа, но пока что мир сжался до размеров раскаленной на солнце машины, наполненной тягучим летним зноем. Дин сидит на переднем пассажирском, Сэм и Адам делят заднее. Пользуясь положением, старший Винчестер находит рок-станцию и врубает радио на полную мощность. Сэм затыкает уши, Адам морщится, тянется через коробку передач и переключает на другую волну. - Чувааак, это же попса! Кто тебя только воспитывал?! - в притворном ужасе воет Дин и быстро переключает обратно. Адам хмурится и настырно лезет повторить операцию. Дин перехватывает его запястье, и пару секунд они увлеченно борются. Джон садится в машину и мгновенно оценивает обстановку: - А ну цыц! Раз не можете договориться - будем слушать новости! - Да, сэр... - недовольно бубнят Дин и Адам, одинаково скрещивая руки на груди и обиженно выпячивая нижнюю губу. Сэм хихикает. Адам толкает его локтем. - Что там такое? - интересуется Джон, пытаясь разглядеть происходящее в лобовое зеркало. - Драка, - пожимает плечами Дин. - Мм... а может, нужно вмешаться? - неуверенно предлагает отец. - Попробуй, может, у тебя получится... - серьезно кивает в ответ парень. ***
Адам подходит к двери своего класса, еще раз оглядывается на Дина и неуверенно стучится. - Войдите! Урок уже начался, так что на Адама с интересом, как на редкое насекомое, смотрит, кажется, тысяча пар глаз. Или миллион. - Ты кто, малыш? - ласково спрашивает молодая симпатичная учительница. - Я н-новенький. - Новенький, таааак... - она быстро листает журнал, - Как тебя зовут? - Я... Меня... Адам... - он нервно облизывает губы, - Адам Винчестер.
Что касательно 5х18 - она восхуительна подробнее напишу вечером когда голова соображать будет. Но серия... ЮПД А фиг с ним, напишу сейчас спойлеры, доо?Начало с Захарией в баре - это жесть вообще на пару минут мне стало его жалко! Дин - балбес *нежно*. А братья Винчестеры открыли для себя великую силу дихлофоса и потихоньку начинают травить своих тараканов! Тараканы, конечно, сопротивляются и пишут жалобы в гринпис, но все же появляется надежда на то, что в конце-концов у них будут нормальные отношения, а не "патологическая зависимость" друг от друга (а слова "эротическая" там не было, там было слово "неустойчивая", бебебе, винцестники! ). Сэм в этом плане вообще всю серию радовал. И еще понравился Бобби на моменте "я держусь, потому что обещал тебе не сдаваться" - я прониклась =) А Дин все равно балбес *еще более нежно* Адам. Заечко, солнышко, свет очей моих! И нет, он не сопливый сиротинушка, скачуший вокруг братиков со счастливой миной (так что у меня в драббле не оос выходит, ура!), он вполне себе адекватный взрослый парень с чисто винчестеровским комплексом бурундучка-спасателя! И пиво с гамбургерами в зеленой комнате - ыыыы Упрямый занудик вроде Сэма с Диновскими замашками! А вообще жалко парня, да. Джон, сцуко, ну что тебе, денег на резинку не хватило?!.. Кас - это... ну... я посекундно тормозила и облизывала экран. Как он разобрался с ангелами вначале! Как он разобрался с ангелами в конце! Дин, я в тебя не верю, но я тебя спасу! Мой герой *___* *тонет в соплях* Ну и драка, да - давно пора хД "Напомни мне больше не злить ангелов-ботаников"! Да, кстати, Дин, прикованный наручниками к кровати - кажется, я начинаю верить в Кас!топ И... Кас без рубашкииии!!! Выносите тело... В общем вот. Буду страдать, обкусывать ногти и надеяться на скорое спасение Каса и Адама а можно в их спасении поучаствует Гейб, можноможноможно?! Что еще вспомню при повторном просмотре - допишу.
По заявке veliri: миуесли сможешь...то мне Чака, влюблённого в Дина. Чтобы до крышесноса, но сплошная платоника. читать? Он знает о нем все. Первый поцелуй. Первый секс. Первая охота. Кошмары, которые снились ему в детстве и кошмары, которые он стал видеть в преддверии ада. Сколько сахара он сыпет в кофе, сколько шрамов у него на спине... Иногда ему кажется, что он может подсчитать точное количество веснушек у него на переносице. Это странно и ненормально - так зацикливаться на вымышленном персонаже; поначалу Чак успокаивает себя тем, что автор должен чувствовать своих героев, как живых, но все равно с каждым вечером все сильнее напивается. Книги выходят одна за другой, число фанатов растет, соответственно, растут и гонорары, но Чак продолжает писать не ради прибыли: он пишет, потому что про Дина нельзя не писать. Он пытается его рисовать, надеясь хоть так выбить из головы это наваждение: ручкой на салфетке, карандашом в альбоме, акварелью на холсте, - вот только рисовать он никогда не умел и теперь явно поздновато учиться, да и не может рисунок передать сияние его улыбки, завораживающую глубину глаз и всю ту энергетику, которая снова и снова манит, притягивает, а потом сбивает с ног, словно взрывная волна... Ворох набросков отправляется на растопку камина, а Чак выписывает портрет Дина как может - словами. Конечно, он уделяет место и Сэму - в конце концов, он брат Дина и тоже играет немалую роль в сюжете; но когда он узнает, что у младшего Винчестера фанаток больше, чем у старшего, в нем просыпается что-то, весьма похожее на ревность. В следующей книге Сэма много бьют. Очень много. Так продолжается несколько лет: Чак пишет, пьет, думает о Дине, снова пьет и снова пишет. Друзей становится все меньше, девушка уходит, заявив напоследок, что не хочет делить своего парня с другим, пусть и ненастоящим. В принципе, Чак даже рад - теперь ничто не отвлекает от творчества; он полностью замыкается в своем воображаемом мирке, состоящем из странных снов, пива и экрана монитора. Отныне все контакты с внешним миром сводятся к заказыванию пиццы и редким беседам с издателем.
Потом Дин попадает в ад, и Чак уходит в запой на месяц. Писать дальше нет никакого желания. По ночам продолжает что-то сниться - Сэм, Руби, охота, Лиллит, демонская кровь... он не запоминает и не записывает: хватит, его книги умерли вместе с Дином. Фанаты негодуют, издатель рвет и мечет, телефон звонит так часто, что Чак не выдерживает и разбивает его об стену, а потом медленно опускается на пол, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону.
Его депрессия будет длиться еще три месяца, до тех пор, пока однажды он, пьяный, взъерошенный и по горло замотанный в одеяло, не упадет с кровати, услышав в своей голове громогласное "Дин Винчестер спасен!". Еще полгода спустя, увидев его на своем пороге, он подумает, что эти чертовы месяцы того стоили. Еще через некоторое время, уже осознав реальность происходящего и свою роль во всем этом, он встретится с Бекки, и она будет первой, кого не удивит его безнадежная влюбленность в Дина - кому, как не ей, завесившей постерами с Сэмом всю квартиру, понять запутавшегося автора? И уже спустя почти год он, наконец, привыкнет, смирится и начнет почти нормальную - насколько это возможно в условиях апокалипсиса, - жизнь.
А пока что он лежит на ковре, сжавшись в маленький дрожащий комочек, и беззвучно оплакивает Своего Любимого Героя.
○ Как бы так потактичнее объяснить предкам, что если у меня стоит будильник на девять утра, ко мне не нужно начиная с полвосьмого каждые пятнадцать минут заглядывать в комнату и заботливо спрашивать "а ты точно не опоздаешь, если выйдешь в полдесятого, солнышко?". И потом ведь еще удивляются, чегой-то я с утра такая злая и всех кусаю >.< ○ С тех пор, как в наш суровый край заглянули весна и солнышко, на улицах появилось сильно много симпатичных особей обоих полов. Это они из зимних своих берлог повылазили или у меня !внезапно начался март? Оо ○ Спать. Хочу спать. Сейчас. Немедленно. Нет, не хочу учить химию, хочу спать!
Офигенная штука, а сколько там этих тем - меня разрывает на сотню маленьких хомячков, потому что я хочу как минимум треть из них, и при этом одновременно!
Такая штука прикольная, я там подвисла на полчаса ))) Нашла себе персону с Винчестерами, довольная, как слон ))) Там куча всего, начиная от тошнотворных Сумерек и заканчивая Стар Треком и Криминальным чтивом )))
По заявке veliri, страдающей в неравной борьбе со сценарием для последнего звонка: читать!внезапно Аластор/Дин. Твой охерренный сюрреалистичный ад и церебральная НЦа. т.е. джен.) Предупреждения: ругательства, пытки (думаю, господин великий инквизитор был куда изобретательнее, но я-то скромное фиялочко, так что вышло то, что вышло) и оооочень сонный автор. Первая половина драббла писалась под "Садо-мазо" Несчастного случая, вторая - под "Опиум" Агаты Кристи З.Ы. чувак, про Чака я все равно пишу, да! А это само вылезло хД читать? Зеленый туман и цепи надоедают Аластару к исходу второй недели. - Как ты посмотришь на смену интерьера, милый? - мурлычет он, аккуратно подрезая Дину сухожилия. Дин запрокидывает голову и хрипло кричит, мстительно надеясь, что чертов сукин сын оглохнет от его воплей. *** - Я знал, что тебе понравится! - демон радостно хлопает в ладоши, пока Дин недоуменно озирается по сторонам. Песок, море, пальмы, солнышко и свежий ветерок - не хватает только красоток в бикини. - Это что... Калифорния?! У меня каникулы, или ты окончательно повредил головку? Аластар не отвечает, только улыбается, и у парня появляется нехорошее предчувствие. Спустя пару часов, когда глаза начинают слепнуть от бесконечно-обжигающего света, в раны с ветром снова и снова попадают жгучие соленые капли, а от противного мелкого (и, сука, горячего!) песка чешется абсолютно все, он начинает понимать, что у Аластара куда более изощренная фантазия, чем он себе представлял. А красоток в бикини все равно здорово не хватает. *** - Все еще не надумал осчастливить меня своим согласием? - вздыхает Аластар. Времени как такового в аду нет, но Дин приноровился отмерять его по пыткам: один сеанс - один день. Сейчас, по его подсчетам, идет примерно третий месяц. - Ебал я тебя и твое согласие, понял? - Ай-яй-яй, как грубо, - укоризненно качает головой демон. В следующий миг Дин вдруг падает, и падает, и падает куда-то вниз, а вокруг - сплошное синее небо и никакой земли... Неужели когда-то он боялся самолетов? Идиот. В самолетах, по крайней мере, выдают парашюты. *** На этот раз все тривиально: пламя, сковородки, дыбы, и Дин готов поклясться, что краем глаза заметил у стены ярко-красного типа с рогами, хвостом и вилами. - Откуда спиздили идею? - Таким ты представлял себе ад, - отвечает Аластар. - Не бреши, в моем воображаемом аду были блэкджек и шлюхи! - ухмыляться, когда тебе вырвали с корнями все зубы, сложно, но если очень постараться... - В детстве, - уточняет демон, - а не в подростковых порно-фантазиях. Хотя вообще-то тот вариант мне тоже нравится. На следующий день его пытает сексапильная - черт возьми, Дин, она ненастоящая, помни об этом! - брюнеточка в латексном костюме, а Аластар сидит рядом на режиссерском стульчике и через громкоговоритель руководит процессом. Честно говоря, особой разницы Дин не замечает, разве что в этот раз, когда палач целует его на прощание, не приходится зажмуриваться и вспоминать обложку "Больших азиатских сисек", чтобы не блевануть. *** - Завтра юбилей, Винчестер! Десять лет в аду - это вам не хуры-муры, будем отмечать, и я уж приготовлю для тебя что-нибудь особенное, обещаю! Тем кусочком своего сознания, который не агонизирует от боли, Дин удивляется: надо же, как время-то летит... интересно, как там Сэмми? Мысль о брате, как обычно, здорово успокаивает, отвлекает, и Дин ее развивает: наверное, он бросил охоту, у него уже есть своя адвокатская контора, дом и семья, симпатичная жена (обязательно блондинка), и трое детишек, два мальчика и девочка, Джон, Дин и Мэри, умненькие и озорные - все, как в рекламе медовых хлопьев... Аластар уходит тихо, даже без обычного прощального поцелуя. Утром он возвращается в облике Сэма, шепча "я же говорил - это будет грандиозно!", и Дин даже забывает выматериться, когда тот лезет в карман Сэмовых джинсов за ножом. *** - Знаешь, как ты мне надоел? - жалуется Аластар в конце очередного рабочего дня. Дин и рад бы съязвить в ответ, но ему только что отрезали язык, поэтому он только собирает волю в кулак и показывает демону средний палец. - Я серьезно, - обижается палач, - Понимаешь, для меня пытки - это искусство, а любое искусство, если его сделать рутинным, превращается в ремесло... Ты убиваешь во мне художника, Дин, и от этого мне почти так же больно, как тебе! "Но не там, где мне, папочка", - вспоминает Винчестер старый анекдот, и у него даже получается чуточку улыбнуться. *** Раньше Дин думал, что это лишь образное выражение, но руки Аластара действительно в крови по локоть - в его, Дина, крови. Демон подходит, проводит пальцем жирную красную полосу по груди Винчестера, и лицо у него уморительно сосредоточенное, как у дошколенка, рисующего мамин портрет на обоях в прихожей. Аластар наклоняется ближе, вглядывается в свое "полотно", и к первой полосе добавляется еще одна, потом какая-то спираль или волна - сложно понять, а увидеть не получается, стриженая макушка демона закрывает обзор. Наконец рисунок закончен, и довольный Аластар отходит на пару шагов, чтобы полюбоваться, а потом возвращается с бритвой. Не слишком страшно и почти привычно, Дин даже не дергается, когда палач начинает аккуратно вырезать свой шедевр у него на коже. - Все еще не надумал сказать "да"? Дин отрывисто мотает головой, и демон ухмыляется, а потом словно из ниоткуда налетает огромный рой жирных черных жужжащих мух, и они облепляют порезы на теле парня. "Ну откуда в аду возьмутся мухи?!" - настойчиво бьется у него в голове, но от осознания того, что это лишь иллюзия, легче почему-то не становится. *** - Ну скажи "да"! - канючит демон, - Скажи, пожааалуйста! Надо мной уже смеяться начинают - за двадцать лет не сломал какого-то мальчишку! Разве тебе меня не жалко? Глаза у него честные-честные, как у святого, а под ними просвечивает его гнилая душонка, и Дина выворачивает наизнанку от этого сочетания. - Я к тебе с открытым сердцем, а ты... хам, - палач качает головой и щелкает пальцами. Свой второй юбилей в аду Дин встречает в стерильной операционной, где Аластар в белом халате врача начинает праздник с того, что ампутирует ему обе ноги тупой бензопилой. Дин поглядывает на разложенные в ряд блестящие скальпели и понимает, что денек планируется веселый. *** - Пить хочешь? - спрашивает Аластар, и Дин внезапно понимает, что за все чертовы двадцать пять лет у него во рту не было ни капли воды. Демон отвязывает одну его руку и протягивает бутылку. Парень осторожно берет ее, крутит, обнюхивает и все не решается открутить пробку. - Да пей, пей, честное слово - обычная вода, ни кислоты, ни слабительного, - ухмыляется палач, а потом совсем по-человечески потягивается и усаживается на пол у стены. "А, где наша не пропадала?" - думает Дин и, наконец, пьет, жадно, захлебываясь, а вода все не кончается и не кончается, ее хватает даже на то, чтобы плеснуть себе на голову и тело, смывая засохшую кровь и серу. Раны тут же начинают саднить и кровоточить, но это даже хорошо - вспоминаются земля, жизнь и полученные на охоте травмы. Парень выбрасывает опустевшую бутылку и с подозрением косится на палача: - И с чего вдруг такая щедрость? - Ну я ж все-таки не зверь какой, - улыбается тот в ответ, а когда Дин начинает хохотать, морщится и продолжает: - Послушай, парень, я ведь просто хорошо делаю свою работу. Да, я получаю при этом удовольствие - а разве ты не ловил кайф от охоты? "Это другое!" - хочет возмутиться Дин, но демон, не дав ему даже рот открыть, жестко припечатывает: - Нихрена не другое! Те создания, которых ты убивал, и порой весьма мучительными способами, они ведь просто жили, как могли! Они ели людей? А ты ел гамбургеры с котлетами, и теперь представь себе, что будет, если однажды коровы создадут отряд камикадзе и отправят его мстить человечеству?.. Аластар говорит громко и уверенно, жестикулируя, меняя интонации, приводит примеры и цитирует каких-то давно умерших философоф. Его болтовня здорово расслабляет, и к концу Дин уже не слушает, только кивает в такт и агакает в паузах. - ...так что нет ничего зазорного в том, чтобы согласиться, Дин, подумай сам, всего одно слово... - Нет. Аластар затыкается, вздыхает, встает, достает откуда-то свой любимый ножик и говорит почти расстроено: - Ну нет, так нет. Вернемся к прежним методам. А ну-ка открой ротик и скажи "ааа", что-то мы давно не занимались твоим горлышком... *** Сегодня в аду удивительно уныло: серые стены, серый пол, никаких излишеств - словно Аластар слишком устал, чтобы что-то выдумывать. - Ходят слухи, что в ад кто-то ворвался, - пытается завязать разговор Дин. - И ты им веришь? - вяло отвечает демон, подталкивая к дыбе тележку с инструментами. - Ну а вдруг, - пожимает плечами парень. - И кто, по-твоему, может напасть на ад? - Ну, может, охотники... или какие-нибудь святоши наткнулись на адские врата и решили устроить сюда массовые паломничества - демонов перевоспитывать. - ...Или какая-нибудь нечисть прибежала просить политического убежища и защиты от произвола твоих коллег, - поддакивает палач, протирая плоскогубцы. - Тоже вариант, - соглашается Винчестер. - Ну что, приступим? - улыбается Аластар, и Дину хочется съежиться и стать маленьким-маленьким, чтобы треклятому демону не за что было ухватиться. *** Беспорядки настолько сильные, что даже до камеры Дина доходит эхо далеких взрывов. - Что там творится? - настойчиво спрашивает он. Любопытство мучает сильнее, чем пламя, жгущее пятки: сегодня Дин висит на потолке в комнате, отдаленно похожей на детскую Сэма, а под ним бушует пожар. - Небольшой инцидент на одном из верхних уровней, - пожимает плечами демон, протягивая руки к огню, - Тебя все равно не касается. До ноздрей Дина доходит запах горелого мяса, и у него уходит целых полторы секунды на то, чтобы понять, что это горят его ноги. Потом болевые центры в мозгу взрываются. Как жаль, что в аду невозможно потерять сознание. *** Еще спустя четыре месяца, два дня и восемнадцать часов Дин говорит Аластару: - Принимай меня в штат. Он почти без содрогания по самую рукоятку вгоняет нож в какую-то орущую девицу. В следующее мгновение ему кажется, что он слышит, как сверху доносятся чьи-то крики, полные невыносимого отчаянья.
А впрочем, какая разница, ведь это все равно наверняка очередная иллюзия?..
А вот теперь я сижу и думаю: то ли я сильно болтливый Еська, то ли сильно стеснительный Гек О_о ЮПД2 я-таки зеленый йожег? О_о ЮПД о, идея! Господа соционикокурящие, а вы как думаете?
○ Это немного странно - писать сценарий для заезда в лагере, в котором ты будешь участвовать... зато я теперь знаю точно, что, когда и как там будет проходить х) ○ Мелкий ходит по квартире и читает по памяти "дом, который построил Джек". Без остановок. Второй день ○ И я все еще ленивая амеба хД
По заявке... а вот не угадали! хД Nao-nao-sanинтересует?школьный день. Дин ревнует Сэмми к сверстникам и размышляет о природе чувств, несвойственных братьям обычно)) Получилось глючно, пре-слэшно и типакода к 4х13. И еще Дин - оосный собственник хД Заказчик наверняка хотел не это, но йа кагбе предупреждал! читать? Дина это определенно раздражает. Мелкий Сэмми в центре всеобщего внимания - да это даже звучит смешно! Подумаешь, всего-то отмутузил местного здоровяка-задиру и дал ему обидную кличку - а поди ж ты, теперь по коридору за ним следует толпа восхищенных сверстников. Боже, они ему там что, апплодируют? Подхалимы. А Сэм, - нет, ну кто бы мог подумать, что он такой задавака? - лыбится, как на именинах! Да у него такой счастливой физиономии не было, когда Дин пустил его за руль Детки, а это будет покруче, чем радостные вопли каких-то школьников!.. Дин сердито пыхтит в стороне и нервно теребит амулет. Кто они вообще такие? Да никто! Они о Сэме ничего не знают! Это он, Дин, помнит, когда у мелкого день рождения, какое он любит мороженое и в каких местах его нужно пощекотать, чтобы он визжал, как сгорающий призрак, а эта мелкота его видит-то второй раз в жизни! Они Сэму елку на рождество ставили? Они его после ночных кошмаров утешали? Коленки зеленкой мазали? Под душем мыли?.. Впрочем, про душ лучше не надо. Дин недовольно стискивает зубы. Кто-то хлопает Сэма по плечу. Вот, еще раз, и еще, и по спине, и пожимают руки, и треплют по голове, а какая-то рыжая малявка вообще виснет у него на шее и быстро чмокает в щеку. Мелкий смущается и краснеет, а его старший брат, вместо того, чтобы придумать пару шуточек, которыми можно будет ближайшие дни изводить Сэма, в красках представляет себе, как девочка оказывается вампиром, и он отрезает ей голову, снова и снова, жмурясь от удовольствия... Дин смотрит Сэму прямо в глаза. Мелкий весь светится от счастья, нет, ну серьезно - взгляд сияет, улыбка растянута до предела и греет не хуже камина дяди Бобби, грудная клетка резко поднимается и опускается в такт учащенному дыханию, а под ней сейчас часто-часто стучит маленькое Сэмово сердечко, гоняя по организму бурлящую от адреналина и эйфории кровь. Вообще-то Дин любит такие моменты, когда Сэм выглядит не менее довольным жизнью, чем другие ребятишки его возраста, но его бесит-бесит-бесит, что таким его сейчас видит не только он, но и вся школа. - Отец звонил. Собирай вещички, мы отсюда сваливаем, - улыбка медленно гаснет, и Дин чувствует одновременно горечь и мстительное удовольствие. Нет, Сэм - это центр его мира, и он должен улыбаться только Дину, только для него, никто другой этого не заслуживает! Он первым садится в машину, чтобы не видеть, как Сэм с тоской бросает последний взгляд на полюбившуюся ему школу, но все равно чувствует его спиной, всей кожей, и ему хочется напоследок разнести здание по кирпичику, чтоб уж наверняка. Никто и ничто не заберет у него даже крохотную частичку Сэмми, даже секундочку его внимания, даже один его взгляд! Нет. Он не даст. Не позволит. Мотор урчит, и Импала срывается с места - ну наконец-то...
Наверное, есть повод начать тревожиться, если улыбка младшего брата вызывает больше реакции - и эмоциональной, и физической, - чем бурный секс в школьной кладовке, его печаль режет больнее, чем разрыв с очередной подружкой, а ревность к его сверстникам продолжает душить изнутри даже два часа и сотню миль спустя. Наверное. Дин подумает об этом завтра.
И снова по заявке veliriда остановите меня уже кто-нибудь! хДДбуквымне вии!честеров, первый поцелуй где-нить в школе, Сэму лет 14-15. Если можно, то показать чувства обоих ) 1) я не умею писать винцест х_Х 2) я не умею писать поцелуи 3) я категорически недовольна последним предложением. остальные предупреждения стандартные, правда, в этот раз вычитано - спасибо, Девочка-бред! читать? Как только Дин выскакивает из-за угла, Сэм понимает, что сейчас начнется кошмар. Нет, вообще-то, кошмар начался еще утром, когда Дин нашел на пороге их номера валентинку, адресованную "загадочному и обольстительному Сэму". Он изводил его все утро и даже до школы проводил - исключительно чтобы понасмехаться по пути, и, честное слово, если бы Сэм не опаздывал, он бы его как следует отмутузил, чтобы тот наконец замолчал. И вот теперь, сразу после того, как дуреха Энни зажала краснеющего Сэма в уголочке и, шепча какую-то чушь вроде "я люблю тебя, мой сладкий зайчик", осчастливила слюнявым поцелуем, рядом поспешно нарисовывается обожаемый старший брат с коварной ухмылочкой во всю физиономию... нет, это не совпадение. Интуиция Сэма не подводит. Дин обходит брата по кругу, засунув руки в карманы и цокая языком. - Ах, Сэмми, Сэмми, Сэмми... подумать только, какой уже вымахал! Кажется, только вчера я тебя на горшок сажал, а сегодня ты уже целуешься с девочками... Вырос, вырос мой маленький братишка! - Дин неубедительно всхлипывает и размазывает по щекам воображаемые слезы. - Мы не целовались, - бурчит в ответ Сэм, чувствуя, как начинают гореть уши. - Ну да, конечно... кого ты обманываешь, а, мелкий? - Дин встает прямо перед ним, загораживая проход (чертовы узкие школьные коридоры!), и широко улыбается. - А ты что, подсматривал?! - вскидывается младший Винчестер. - Пф, ну конечно! - пожимает плечами старший, - Кто-то же должен запечатлеть сей исторический момент для потомков! Он вытягивает руки перед собой, как будто что-то держит, и пытается изобразить фотосъемку: - Щелк! Щелк! Какие кадры - эксклюзив! Ну же, Сэмми, улыбочку! - Прекрати! - возмущенный вопль эхом отдается в пустой школе, Сэм разрывается между смущением и раздражением, и ему ужасно хочется хоть как-то заставить умолкнуть жизнерадостно тараторящего брата. - Ну уж нет, - ехидно отвечает Дин. "Фотоаппарат" сменяется на "видеокамеру", которую он "придерживает" на плече левой рукой, и "микрофон", который он "берет" в правую: - Та-да-дам, дорогие наши телезрители, с вами снова передача "Школьные сенсации" и ее обаятельный, потрясающий, крышеносный ведущий - Диииин Винчестер! - Жалко, что тебя не показывают по телеку - можно было бы выключить! - ворчит Сэм, пытаясь протиснуться между братом и стеной и свалить уже наконец. - Только сегодня и только у нас - интервью с Сэмюэлем Винчестером, который на пятнадцатом году жизни поцеловался-таки, наконец! Давайте же поапплодируем ему, друзья! А теперь, милый Сэм... нееет, мелкий, ты от меня так просто не сбежишь!.. давайте же, не стесняйтесь, поделитесь с нами своими впечатлениями! Какой он был, ваш первый поцелуй? - Впечатлениями, значит? - Сэм уже не смущается, теперь он злится, нет, скорее, он даже в бешенстве, но Дин не замечает (или не хочет замечать?) нехорошие огоньки в глазах брата. - Да-да, впечатлениями! Не стесняйтесь, дорогой гость, давайте, в красках и с подробностя... мфгм! Сэм действительно здорово вымахал - ему даже не приходится задирать голову, они с Дином почти одного роста, несмотря на разницу в возрасте. Губы у Дина теплые и сухие, в отличие от липких напомаженых губ Энни, а щеки колючие - опять утром не побрился, и прижиматься к нему намного приятнее, только амулет в грудь впивается, но это фигня... Сэм старательно елозит языком, проводит по зубам, деснам, кончиком поглаживает язык брата, и попутно пытается сообразить, куда деть руки; но тут Дин отвечает, и проблема решается сама собой: чтобы не рухнуть, он вцепляется в его рубашку. И это длится, и длится, и длится, пока не заканчивается кислород, и все это время Дин молчит: о боже, благословенная тишина! - Вот, примерно так, - выдыхает Сэм в губы брату, - Ну и как, по мнению уважаемой передачи? - Мокро и неуклюже. Явно не хватает практики, - без раздумий отвечает Дин, пытаясь восстановить дыхание. - Так обеспечь, - ухмыляется Сэм, отпуская его рубашку и приглаживая волосы, - В конце концов, ты мне брат? Брат. А старшие братья должны учить младших всяким... премудростям, верно?..
Дин все еще стоит у стены, пошатываясь и недоуменно облизываясь, когда Сэм одергивает футболку и неторопливо направляется к выходу. Конечно, он понимает, что только что сделал что-то как минимум очень странное и даже, наверное, плохое... Но, по крайней мере, теперь он в любой момент может заставить Дина заткнуться, а это, черт возьми, стоит подобного безумства.
Эка меня сегодня несет! хД От заявки остались рожки да ножки, так что я ее приводить не буду... но написано для veliri нет, вы правда хотите это читать? Они сталкиваются случайно. Дин перебирает ножи: этот затупился, а этот слишком острый - резать будет не больно, а на этом зазубрина и кончик об чью-то кость сломался... И вдруг нос улавливает запах табака. Обычной дешевой трухи, которой набита большая часть сигарет эконом-класса: он сам дымил такими в средней школе, стараясь выглядеть круче и взрослее. Во рту потом долго стоял омерзительный привкус, а Сэмми кривился и демонстративно дышал в другую сторону. Тогда это казалось забавным. - Скучаешь, красавчик? - хриплый голос отдается в голове эхом прошлой жизни: дорога-охота-кольт-рождество-Сэмсэмсэм... лучше бы обратно на дыбу к Аластару, чем это. - И тебе привет, Белла. *** Они сидят рядышком на... что это? Забор? Бордюр? Лавка? оно вообще существует? - в аду все материально и при этом иллюзорно, и если начать вдумываться в то, как это вообще возможно, мозг просто выворачивает наизнанку, так что они не думают. Они просто сидят и курят дешевые земные сигареты. - Давно тут? - Лет пятьдесят, - пожимает плечами девушка. Глаза у нее не человеческие, но и не черные, как у демонов - они просто пустые. На секунду (вечность?) Дину становится интересно, какие глаза у него. - И где ты теперь? - Дин никогда не был на встречах бывших одноклассников, но почему-то ему кажется, что они выглядели бы примерно так же, ну разве что народу побольше да серой бы так не воняло. - Присматриваю за адскими песиками, - хрипло хохочет Белла, - Лиллит решила, что это будет забавно. Дина передергивает. - Присматриваешь? Это как? - Шерстку расчесываю, когти подтачиваю... кормлю. - Чем? - машинально переспрашивает Дин. Белла в ответ улыбается, жутко и абсолютно ненормально, а потом шепчет одними губами: - А ты догадайся... Парня передергивает. Девушка еще раз затягивается и сминает окурок. - Сигареты-то где достала? - вяло интересуется Дин. - Секрет фирмы! Имею я право на маленькие поблажки в обмен на преданное служение? - ухмыляется в ответ Белла, а потом вдруг замирает, словно прислушиваясь к чему-то, и добавляет: - Возвращайся к своим ножичкам, Винчестер, меня ждет работа. Они встают, отряхиваются, словно это в порядке вещей - столкнуться вот так посреди ада и устроить небольшой перекур. - Ну, бывай, - неловко пытается улыбнуться парень. - И ты тоже, - отмахивается Белла, а потом вдруг наклоняется к его уху и шепчет, быстро, горячо и влажно: - Зеленые, Дин, у тебя все еще зеленые глаза, держись, пожалуйста, только держись... *** Он не успевает заметить, куда и как она исчезает, и уж тем более забывает спросить, как она его нашла и смогут ли они увидеться еще. Он возвращается к ножам и продолжает их сортировать: эти - подточить, эти - заменить, этим - новую рукоятку... ...И в каждом лезвии он пытается поймать свое отражение.